Вслед за продуктами на внутреннем рынке бешеными темпами стала дорожать электроэнергия

По итогам 2020 года оптовые рыночные цены на электроэнергию в России достигли рекордных значений за последние 5 лет. Как сообщил «КоммерсантЪ» со ссылкой на свежий обзор «Совета рынка», одноставочная цена за 1 МВт/ч в первой ценовой зоне (европейская часть России и Урал) увеличилась на 3,4%, до 2,54 тысячи рублей, а во второй ценовой зоне (Сибирь) — на 0,6%, до 1,78 тысячи рублей.

Ожидается, что в 2021 году энергоцены могут вырасти еще сильнее: в европейской части страны и на Урале рост составит 3,8%, а в Сибири — 13,4%. В результате, предположил аналитик «ВТБ Капитал» Владимир Скляр, конечные цены на электроэнергию в среднем по стране могут вырасти на 5,5%.

Отраслевики уточняют — основным драйвером роста стали обязательные нерыночные надбавки, объем которых в указанном периоде достиг 558 миллиардов рублей. В частности, за субсидирование тарифов на Дальнем Востоке, за мощность новых ТЭС в Калининграде и Крыму оптовый энергорынок заплатил 70 миллиардов рублей, а за новые возобновляемые источники энергии (ВИЭ) — 43,5 миллиарда. При этом сама по себе электроэнергия в течение года сильно подешевела, а вот стоимость ее поставки в сеть (мощность) возросла заметно выше официальной инфляции: в первой ценовой зоне сразу на 14,3%, а во второй — на 7,1%.

Примечательно, что такие ценовые пики сложились на фоне сильнейшего за последнее десятилетие падения спроса на электроэнергию в Единой энергосистеме (на 2,3%).

«Энергорынок работает неправильно, углубляя спад и замедляя восстановление экономики: рост цены при сокращении спроса и избытке мощностей противоречит рыночным законам, поощряет отраслевую неэффективность и снижает привлекательность энергосистемы для потребителей», — прокомментировали сложившуюся ситуацию представители «Сообщества потребителей энергии».

В ответ на это пресс-служба Минэнерго отметила, что оптовые цены, по которым энергию покупает наша промышленность, в 2020 году росли существенно ниже инфляции, давая промышленности возможность восстановиться на фоне сложной экономической ситуации из-за коронавируса.

Со стороны происходящее довольно сильно напоминает нынешнюю ситуацию вокруг цен на продукты, и, в частности — на сахар. Вспомним, когда совсем недавно средние цены на него опустились до 24 рублей за килограмм, производители сначала заявили, что переизбыток производственных мощностей поставил отрасль на грань рентабельности, а потом оперативно пролоббировали закрытие ряда сахарных заводов. В результате его стоимость пошла вверх, причем настолько резво, что правительству пришлось задействовать нерыночные рычаги и вводить госрегулирование цен. При этом профильные министерства довольно долго держали хорошую мину при плохой игре, до последнего не замечая проблем в сфере продовольствия.

Чем закончилась эта эпопея — всем прекрасно известно. Механизм госрегулирования пришлось распространить практически на весь перечень продуктов первой необходимости, и теперь аналитики предрекают серьезные проблемы внутреннему продовольственному рынку страны по весне, не исключая, что поставщики будут придерживать товар на складах ради создания ажиотажного спроса на фоне повышения цен на остальные продукты.

Не ждет ли наш энергорынок аналогичная судьба?

— На мой взгляд, это немного разные ситуации, — считает замруководителя экономического департамента Института энергетики и финансов Сергей Кондратьев. — Если посмотреть на рост цен на рынке продовольствия, производителям, действительно, намного выгоднее было поставлять свою продукцию на экспорт при слабом курсе рубля и некотором монополизме не только в секторе производства, но и розничной и оптовой торговле. Если же говорить про электроэнергетику, то здесь рост цен во многом, так сказать, плановый.

В первую очередь это связано с фактическим завершением программы ДПМ. Государство, заключая с генераторами договора на поставку мощностей и строительство новых энергоблоков, гарантировало им высокую доходность по этим соглашениям. Этот механизм не рыночный, так что, в отличие от истории с производителями сахара, производители заранее получали гарантированную доходность. Теперь же, когда все построенные энергоблоки фактически выведены на рынок, они должны получать повышенную плату за мощность, которая в несколько раз выше, чем для объектов так называемой «старой» генерации.

«СП»: — Получается, именно этот конъюнктурный момент и оказывает влияние на котировки цен на электроэнергию, а не рекордное за последние 10 лет падение спроса на нее?

— Я бы не стал говорить о рекордном падении спроса, потому что оно на самом деле не очень-то и высокое. Да, оно вызвано в первую очередь пандемией коронавируса и последовавшим за ней сокращением добычи нефти. Если погрузиться в детали, то можно увидеть, что та же Тюменская энергосистема оказалась в лидерах по падению спроса на энергию как раз из-за снижения нефтедобычи в регионе.

Полагаю, что уже в 2021—2022 годах мы увидим обратный процесс роста спроса на электричество. А где-то в 2023—2024 годах давление на рынок энергетики снизится по причине того, что часть проектов перейдет в статус рыночных генераторов, получающих плату за мощность по общим правилам. Правда, на нас надвигается программа ДПМ-2, связанная в основном с модернизацией теплоэлектроцентралей и старых тепловых станций, так что для конечного потребителя, думаю, высокий уровень цен все же будет сохраняться.

«СП»: — Озвученный аналитиком «ВТБ Капитал» уровень роста цен в 5,5% для конечного потребителя верен?

— Думаю, да. В силу действующего механизма госрегулирования тарифов на электроэнергию для физических лиц, полагаю, для граждан стоимость электроэнергии возрастет в пределах инфляции. Но для остальных потребителей, и в первую очередь — небольших коммерческих предприятий, потребляющих в основном электроэнергию среднего и низкого напряжения, вероятно, рост составит 5−6%.

«СП»: — И этот рост тарифов, несомненно, гарантированно будет «зашит» производителями в стоимость их продукции. На что нам следует ждать повышения цен по этой причине? На продукты, на бытовую технику, на автомобили?

— Так, несомненно, будет, но я не уверен, что здесь стоит говорить о полном переносе удорожания электроэнергии на стоимость конечной продукции. Это связано не столько с желанием или нежеланием производителей переложить издержки на плечи покупателей, сколько с тем, что у нас сохраняется очень слабый спрос на внутреннем рынке. Так что производителям, скорее всего, придется пожертвовать частью своей маржи для того, чтобы не допустить дальнейшего падения этого показателя.

Справедливости ради стоит отметить, что стоимость электроэнергии далеко не во всех отраслях существенно влияет на итоговую стоимость товаров. Да, это справедливо для цветной металлургии, для производства стали. Но в большинстве отраслей в себестоимости товаров на долю электроэнергии приходится, как правило, 2%-4%. Так что ее удорожание на 5−6%, в принципе, не должно привести к серьезному повышению цен.

Хотя, согласен, такой риск существует, и для многих производителей себестоимость электроэнергии, действительно, довольно значимый фактор. Например, производство хлеба — довольно энергоемкий процесс. Однако хочу напомнить, что Минэкономразвития, например, ожидает по 2021 году инфляцию на уровне 3−4%, что достаточно близко к росту цен на электроэнергию.

«СП»: — А может ли так называемое «энергетическое лобби» взять и каким-то образом продавить к июлю через правительство повышение тарифов для населения выше уровня инфляции?

— Не могу этого сказать однозначно, поскольку размер тарифов на электроэнергию для населения регулируется государством, так что, скорее всего, у нас просто вырастет «перекрестка» (перекрестное субсидирование — ред.) в той или иной пропорции с учетом роста цен на электроэнергию на оптовом рынке. Но в целом вариант такого развития событий вполне возможен, экономические факторы повышения цен выше значений инфляции очевидно есть, — отметил замдиректора Института экономики естественных монополий РАНХиГС Сергей Репетюк. — Во-первых, потому, что составляющая оптового рынка электроэнергии в формировании розничных цен довольно велика и оказывает на них заметное давление. Во-вторых, у нас также значительна сетевая составляющая в розничной цене. И поскольку мы видим падение спроса и падение потребления электроэнергии, а регулируемое ценообразование в сетевом комплексе должно обеспечить покрытие всех экономически обоснованных затрат компании в том числе и путем повышения тарифов, то как это будет сдерживаться? Ответ даст только время.

Впрочем, доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник Института экономики РАН Никита Кричевский уже призвал население готовиться к именно такому развитию событий. «Похоже, у властей сегодня нет ни одного рычага, чтоб повлиять на ситуацию. Виной тому не мифические „нерыночные надбавки“, а мощнейшее теневое лобби энергетиков и сырьевиков на всех этажах власти. Так что готовимся», — написал он в соцсетях.