Недавно в Доме Пашкова, то есть в старинном  здании Российской государственной библиотеки, известной больше по-прежнему как Ленинка, состоялось представление общественности нового издания романа М.А. Шолохова «Тихий Дон». Перед этим по телевидению и в газетах прошёл целый шквал сенсационных сообщений: знаменитый роман впервые издан «в авторском варианте»!

     Что же получается? Выходит, до сих пор  был какой-то не настоящий «Тихий Дон», «не авторский»? Именно он был  удостоен Нобелевской премии, а ещё  раньше — Сталинской? Именно его  все мы читали, а вот теперь наконец прочтём подлинный?

     Да, так это напрямую и утверждал  некто Александр Стручков, то и  дело возникавший на разных телеканалах. Он ставил вопрос ребром:

     — Вы читали Пушкина? Нет, вы читали обсовеченного  Пушкина. То же с Шолоховым…

     Вон ведь какие мы несчастные. Оказывается, даже настоящего Пушкина не знаем — скрыла его от нас проклятая Советская власть. «Обсоветила» (что звучит вроде как «обгадила»). И Шолохов её жертвой стал.

     Надо  возликовать: с новым небывалым  изданием пришло спасение! Кто же совершил сей потрясающий подвиг? Кого нам хором благодарить? Кому до земли кланяться?

     Нас уверяют, что великий роман спасли Черномырдин и Путин.

     А также Стручков…

     Так называемая «Комсомольская правда»  в номере от 25 марта с предвкушением  информировала о предстоящем  событии: «Книгу презентуют в Москве накануне дня рождения Виктора Черномырдина: именно он добился, чтобы рукопись была найдена и выкуплена у прежних владельцев. Корреспондент «Комсомолки» встретился с человеком, который знает о романе всё: Александр Фёдорович Стручков, генеральный директор издательства «Московский писатель», вместе с дочерью Шолохова десять лет работал над восстановлением авторского текста «Тихого Дона».

     Итак, если верить этой информации, главные  спасители великого шолоховского творения — Черномырдин и Стручков. Правда, я абсолютно точно знаю: Виктор Черномырдин, про которого сказано, что «именно он добился, чтобы рукопись («Тихого Дона», конечно. — В.К.) была найдена и выкуплена у прежних владельцев», на самом деле никакого отношения к этому не имел! То есть ничего он в данном случае не добивался, найдена и выкуплена была рукопись, считавшаяся долгое время утраченной, безо всякого его участия. Да он тогда, я уверен, ничего об этом даже слыхом не слыхал.

     Значит, так называемая «Комсомолка» тут  явно соврала? Безусловно. Тем не менее он, Виктор Степанович Черномырдин, именем своим действительно осенил всё происходившее в Доме Пашкова в связи с громкой презентацией.

     Начать  с того, что сам день её — отнюдь не случайно! — был определён  в канун черномырдинского дня рождения. Там, в зале, даже было сказано, что день рождения Виктора Степановича — сегодня, и было предложено почтить его память вставанием.

     А до этого, поднимаясь по парадной лестнице, все прибывшие на презентацию  видели и могли брать разложенные на каждом шагу книги мемуаров В.С. Черномырдина (как будто вовсе не М.А. Шолохова, а его чествовать сюда собрались). А по ходу торжества о нём с восторгом говорили как о первом председателе Международного Шолоховского комитета (который теперь возглавляет Андрей Черномырдин, сын). Когда же под конец участники церемонии получили счастливую возможность обрести в дар новое воплощение шолоховского романа, они увидели на первой странице, как и на корешке увесистого, дорогого, роскошно изданного тома, многозначительную надпись: «Библиотека В.С. Черномырдина (ЧВС)», а также посвящение данного издания опять-таки светлой памяти его, «государственного деятеля, потомственного казака, радетеля русской литературы» (!).

     Вот так-то. Ну а если кто в нетерпении начинал листать книгу, он мог убедиться, что есть здесь и родословное древо казачьего черномырдинского рода, и фото Виктора Степановича, причём далеко не одно. Впрочем, вначале, следом за изображением самого автора «Тихого Дона», помещён всё же снимок не Черномырдина, а… Путина. Подпись гласит: «24 мая, 2005 год. В.В. Путин в станице Вёшенская на берегу тихого Дона». И рядом — подписанный им указ о праздновании 100-летия со дня рождения М.А. Шолохова в 2005 году.

     Празднование  по стране, как было затем признано, прошло плохо, недостойно классика отечественной литературы. Однако для издателей книги, судя по всему, важнее другое. Что же? Соблюсти, как нынче говорят, политкорректность и соответствие властной вертикали? Странно тогда, что не поместили в «Тихий Дон» ещё и Дмитрия Анатольевича Медведева. Или прозорливо глядят в будущие президентские выборы, заранее обозначая своё предпочтение?

     О, у издателей есть аргумент посильнее. Он изящно сформулирован Александром  Стручковым через «великого француза с российскими корнями» Мориса Дрюона, который был гостем и Владимира Владимировича, и Виктора Степановича (соответствующие фото, конечно, в книге опубликованы). Так вот, приехавший из Франции писатель Дрюон, если верить Стручкову, восхищённо воскликнул: «Путин и Черномырдин спасли «Тихий Дон»!»

     Сильно  звучит. Но как они его спасли?

     Коммунист Шолохов в мире капитала

     В 2000 году на страницах «Правды» (номер  от 11—14 августа) была напечатана моя  статья «Приватизаторы Шолохова». Речь в ней шла о том, как нашлись  рукописи двух первых книг «Тихого Дона» и как некоторые корыстолюбцы-спекулянты, «приватизировав» их, хотели извлечь для себя побольше выгоды от продажи этих раритетов.

     Такое хотение чуть не привело к тому, что рукописи вообще могли навсегда исчезнуть где-нибудь в Израиле (соответствующие переговоры уже велись). Решающую роль не в мифическом, а в реальном спасении шолоховского рукописного наследия сыграли тогда директор Института мировой литературы  имени А.М. Горького (ИМЛИ) Российской академии наук, член-корреспондент РАН Феликс Феодосьевич Кузнецов и заведующий отделом этого института профессор Александр Миронович Ушаков. Они буквально в последний момент сумели воспрепятствовать осуществлению опасного плана.

     Однако  рукописи надо было не только разыскать, но и выкупить. Решили обратиться в правительство, которое тогда, как и сейчас, возглавлял В.В.Путин. И 50 тысяч долларов (всё-таки не 500 тысяч, которые запрашивались спекулянтами сначала!) на благое дело были выделены.

     Наследники  Шолохова, его дети и внуки, передали все права на рукописи Институту мировой литературы. Казалось бы, в этой детективной истории поставлена точка. Конец треволнениям, теперь должно начаться главное — научное изучение обретённого богатства.

     Изучение  и началось: ведь в институте к  этому времени уже существовала Шолоховская группа учёных, которая взялась за чрезвычайно ответственную и трудную задачу — подготовку издания Полного академического собрания сочинений великого русского советского писателя. Однако руководству ИМЛИ вполне правомерно хотелось сделать уникальные рукописи достоянием более широкого круга учёных не только в нашей стране, но и в мире. Чтобы покончить с мерзкой выдумкой о «плагиате», продолжающей хождение, чтобы друзья и враги великого писателя своими глазами видели неопровержимое доказательство шолоховского авторства. А для этого требовалось факсимильное, то есть доподлинно точное, как оригинал, издание рукописей, причём тиражом, достаточным для распространения в ведущих университетах и других научных центрах разных стран.

     И вот тут-то на горизонте возникает новое действующее лицо, для меня совершенно неожиданное: Виктор Степанович Черномырдин. Думаю, явление этого лица неожиданным стало для многих, кому довелось присутствовать на вечере в Союзе писателей России, посвящённом представлению обретённых рукописей. Черномырдин был в центре этого вечера как самый главный герой. Почему? Да потому, как выяснилось, что именно он дал деньги на то самое факсимильное издание.

     «Дал  деньги…» Сколько непривычного для  советских людей в «новой», капиталистической российской действительности! Дал капиталист (назовём вещи своими именами) деньги на одно, не дал на другое. А откуда у него такие деньги? Об этом и не спрашивай. Тебе же понятно: газ, нефть — всё он, Черномырдин. Ты сам к нефти или газу какое-нибудь отношение имеешь? То-то же.

     Путин на покупку рукописей не из своего кармана дал. Из государственного. Но на большее, видно, не хватило. И управление основными делами «по Шолохову»  переходит к г-ну Черномырдину —  олигарху, послу России в Киеве. Тем  более как складно получилось: Черномырдин-то, оказывается, из уральских казаков. И в первом же издании «Тихого Дона», предпринятом на «его деньги» (много, много «заработал»!), родословное древо Черномырдина появится рядом с родословием Шолохова, повторяясь так потом из одного издания в другое. Уже что-то вроде установленного родства!

     Кто-нибудь скажет мне: ты что же, против благотворительности, против того, чтобы богатые давали деньги на культуру? Разве плохо, если Черномырдин издаёт «Тихий Дон» и  целую Всемирную библиотеку поэзии и прозы?

     Отвечу: да не против я этого «спонсорства», коль в стране созданы такие условия, что государство своего классика издавать не в силах. Пусть и Всемирная  библиотека на средства олигарха выходит  — очень хорошо. Только почему называется она «Библиотека В.С. Черномырдина»? Почему в составе её общественного совета то Наина Иосифовна Ельцина вместе с Юрием Михайловичем Лужковым, а то Михаил Юрьевич Зурабов вместе с Виктором Алексеевичем Зубковым и Виктором Борисовичем Христенко? Про Черномырдиных и говорить излишне — это само собой разумеется. Мало того, как уже сказано выше, Виктор Степанович Черномырдин возглавил в своё время Международный Шолоховский комитет, а теперь этот пост (по наследству?) перешёл к Андрею Викторовичу Черномырдину! Главные специалисты по Шолохову не только в стране, но и в международном масштабе?

     На  этом фоне обязательное присутствие  вступительной «черномырдинской»  статьи и обилие черномырдинских  фото в изданиях «Тихого Дона»  можно счесть сущей мелочью. Хотя уж как клянут Сталина за «культ личности», а что-то не дошло при нём до изданий Шолохова или любого другого классика со сталинскими портретами…

     Итак, про благотворительность. Черномырдины и многие прочие нынешние богачи оказались  вдруг необыкновенно религиозными, глубоко верующими. Но из-за большой занятости, наверное, не хватает времени заглянуть в святые книги. Поэтому позволю себе — в первую очередь для Андрея Викторовича и Виталия Викторовича Черномырдиных, а также и для всех других — привести на эту тему слова самого Христа из Евангелия от Матфея:

     «Смотрите не творите милостыни вашей перед  людьми, с тем чтобы они видели вас… Когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди… У  тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая твоя рука не знает, что делает правая…»

     Какое там! «Капитал — его препохабие», хочет не только облагородиться приобщением  к культуре, но и славу за это  получить. Больше того, он хочет, чтобы  культура служила ему политически, идеологически. И в этом смысле первая попытка приватизации Шолохова, о которой я в своё время писал, теперь сменилась второй — гораздо более серьёзной.

     Кто и какую музыку ныне заказывает

     Это верно говорится: кто платит, тот  и заказывает музыку. Сегодня какой главный идеологический заказ и от капитала, и от его власти? Антисоветский. А можно советского писателя, коммуниста Шолохова превратить в антисоветчика и антикоммуниста? То есть сделать из него — «своего»? Очень хочется!

     Давайте посмотрим, как это делают. Посмотрим на примере того, что развернулось вокруг нового издания «Тихого Дона», выпущенного под руководством упоминавшегося А.Ф. Стручкова — энергичного доверенного лица капиталистов Черномырдиных.

     Новое издание — факт, казалось бы, сугубо филологический. Однако его (ещё до выхода в свет!) сделали событием политическим. Заранее вовсю загомонили: «Тихий Дон» освобождён из плена советской цензуры!» Среди этого шума-гама, которому в духе нынешней «десталинизации» сразу был придан крутой антисоветский запал, абсолютному большинству телезрителей, радиослушателей и читателей газет невозможно было понять, в чём же конкретно состоит отличие этого издания «Тихого Дона» от всех предыдущих, в чём подвиг Стручкова, который воспевается так неистово.

     А на поверку всё достаточно просто: взят чистовой вариант найденной рукописи двух первых книг романа и напечатан так, как есть, с полным соблюдением авторской орфографии и пунктуации. Скажем, если Шолохов не выделяет деепричастный оборот запятыми, то и в данном издании так же; если у автора написано не «чтобы», а «что-бы», то и это здесь сохраняется. Но таким образом, согласитесь, устранено «вмешательство» не цензуры, а корректуры. Следует ли признать это огромным текстологическим достижением нового издания? Пусть об этом, как и о многом другом в подходе Стручкова к роману, скажут своё итоговое слово учёные, специалисты-шолоховеды. Пока я слышал от них весьма разноречивые отзывы.

     Рукопись  — это первоначальный, исходный вариант, над которым автор потом  продолжал работу. А при издании, кроме корректуры, была ещё литературная редактура, и Стручков доказывает, что она страшно обеднила шолоховский язык, особенно за счёт так называемых местных речений, не всем понятных слов верхнедонского говора. Но ведь первая и вторая книги «Тихого Дона», о которых идёт речь, издавались с участием автора. Значит, вынося в том или ином случае теперешние текстологические оценки, принимая сегодня то или иное издательское решение, как можно доподлиннее надо знать волю автора, то есть что при редактировании было ему навязано (если это было), а что им принято (как бывает, с искренней благодарностью). Написал же он в своей статье 1934 года: «Многие из советских писателей (в том числе и автор этих строк) погрешны в злоупотреблении «местными речениями». Да и далее Михаил Александрович с большим уважением, вниманием и доверием относился к труду и вкусу, например, такого своего редактора, как многолетний талантливый работник «Правды» Юрий Борисович Лукин.

     Да, конечно, было крайне огорчительное  издание «Тихого Дона» в 1953 году. К нему оказался причастным, увы, тоже правдист — Кирилл Потапов, фронтовой товарищ Михаила Александровича, с которым, впрочем, несмотря ни на что, писатель до конца его жизни сохранил добрые товарищеские отношения. Однако всё это особая тема, а самое главное — как известно, допущенные тогда искажения впоследствии с участием автора были устранены.

     Так что же открыл Стручков? О каком  «плене советской цензуры», о каком  «обсовечивании» Шолохова — конкретно! — поднят весь этот вселенский тарарам? Когда начинаешь вникать, именно конкретно, понимаешь: много шума — из ничего!

     «То, как советские редакторы поступили  с подлинным текстом «Тихого  Дона», — декларирует «Комсомольская правда», — Александр Стручков считает настоящим варварством». Это он за автора так считает. А конкретные примеры «варварства», которое он, Стручков, теперь устранил? Послушаем его.

     В самом начале нового издания, по рукописи, читаем: «сырая изломистая кайма нацелованной волнами гальки…» Комментарий от Стручкова: «В советском варианте кайма была почему-то «серой». Но почему? Может, сам Михаил Александрович в конце концов так решил? Или опечатка машинистки (одна ведь буква!), которая пошла потом в тираж? Но автором ведь почему-то не была впоследствии исправлена. Да и есть ли здесь принципиальное смысловое различие, за которое следует припечатать «варварством»: галька сырая — или серая?..

     Что вы! Стручков тут же находит другой пример, «как замена всего одной  буквы подменяла смысл написанного». Белоказачий полковник Василий Чернецов, готовя своих бойцов к рубке с красногвардейцами, произносит: «Нагнём!» «После большевистской редактуры вышло безобидное «Начнём», — разоблачает Стручков. — Большевиков нельзя нагнуть?!»

     Вполне  могла быть тоже опечатка машинистки, принявшей в рукописи букву «г» за «ч», — опечатка, так или иначе пропущенная (либо допущенная, принятая?) автором. Но Стручкову этот «идеологический пример» настолько понравился, что вслед за «Комсомолкой» он повторил его не единожды и по телевидению. С одной стороны, признак бедности «открытий», которыми можно козырять, с другой — особая ценность. Особая тем, что Стручков изо всех сил пытается доказывать, будто Шолохов… ненавидел большевиков.

     Да, да, не кого-то там из большевиков лично, а всех вообще! Хотя ведь сам был членом партии большевиков с 1932 года и не раз писал о ней: «Родная партия!»; а рассказ «Судьба человека», например, посвятил члену КПСС с 1903 года Евгении Григорьевне Левицкой — своему другу, «доброму ангелу», как он ее называл. Да учитывая вкупе всю жизнь и всё творчество Михаила Александровича, по меньшей мере странно говорить о «ненависти». Но еще более странно это доказывается.

     Приведу, по-моему, вопиющий пример. «В черновике  рукописи, — сообщает «Комсомолка», — Александр Стручков нашел любопытную зарисовку о вожде мирового пролетариата. Рассуждения героев о том, казак ли Ленин, Шолохов вставил между двумя репликами о вшах… Если бы это тогда разнюхали цензоры, Шолохову пришлось бы плохо…» И соответствующее заключение: «Шолохов — казак, и получается, что он ненавидел большевиков, ненавидел Ленина, потому и упомянул в таком контексте».

     Потрясающе! Во-первых, непонятно, что должны были разнюхать цензоры и зачем  надо было искать эту сцену в черновиках, если она есть во всех изданиях романа. Во-вторых, только патологически извращенный нюх Стручкова мог уловить «ненависть» в сцене, написанной как раз с проникновенной, трогательной любовью к Ленину. И неужели все казаки до единого обязательно ненавидели его и большевиков? Из шолоховской эпопеи, других произведений писателя и, конечно, из реальной истории следует нечто иное.

     А вши… Разговор-то о вожде у казака Чикмасова и казака-большевика Бунчука (были же, были казаки-большевики, красные!) происходит в вагоне эшелона, который летом 1917-го направляется с фронта в Петроград. Шолохов реалистически пишет условия фронтовой жизни!

     Он  вообще реалистически и с огромной художественной силой пишет жизнь  на крутом, во многом трагичном историческом переломе, завершившемся всё-таки победой народной революции; пишет и самых разных людей в этой жизни. Можно ли такое колоссальное по широте, правдивости и яркости эпическое полотно сводить лишь к теме «красного террора», «геноцида казачества», «репрессий по отношению к казакам», как это делают Стручков и ему подобные, даже не упоминая о «белом терроре»? На каком основании утверждается, что Шолохов написал «антибольшевистскую крамолу», «почти апологию Белого движения»? Прямая перекличка с «ультрареволюционными» критиками троцкистского толка, писавшими в своё время, будто автор «Тихого Дона» «по своей идее выражает то, чем оперировала самая махровая донская контрреволюция».

     Известен  один из доводов Солженицына и  других, кто обвиняет Шолохова в  «плагиате»: дескать, красный, большевик  не мог написать такой роман. Вот черномырдинец Стручков и делает автора «Тихого Дона» «белым», передавая ему, большевику, собственную ненависть к большевикам. Разумеется, без разрешения Михаила Александровича.

     Но  допустимо ли такое насилие? И  можно ли просто-напросто врать, когда речь идет о фактах? Например, лихо разделавшись с Лениным, Стручков не оставляет без своего огульного мазка и Сталина. Из одного издания в другое повторяет: «Имя Сталина отсутствует не только в романах, но и в публицистике Шолохова». Стручкову говорят: это не так, это неправда. Но он всё равно продолжает бубнить своё! А с его подачи и автор большой статьи в правительственной «Российской газете» по случаю «стручковского» издания категорически утверждает: «Имя Сталина, даже ставшего генералиссимусом, не присутствует ни в романах, ни в публицистике Шолохова. Нет его там. Совсем нет».

     Разве? А статья, посвященная Сталину  к 60-летию со дня его рождения в 1939 году? А в 1949-м — к 70-летию? Или вот передо мной статья «Первенец  великих строек», опубликованная в номере «Правды» от 30 июля 1952 года. Статья о Волго-Донском канале, и в ней читаю:

     «Родной товарищ Сталин! Смотри же, какой  народ ты воспитал. Сколько их уходило  по твоему призыву в минувшую войну, идет в мирном труде сейчас и пойдет, когда позовешь на трудовой или ратный подвиг под красными стягами коммунизма!»

     Это — Шолохов. И я мог бы привести другие его строки о Сталине из публицистики. И есть имя Сталина  в «Поднятой целине», в «Они сражались  за Родину».

     Перестаньте лгать, господин Стручков!

     О социализме, «разжигании розни» и чувстве справедливости

     Но  вернемся в Дом Пашкова, на «установочное» торжество в честь нового издания  «Тихого Дона». Руководящей и  направляющей здесь стала речь «главного  международного шолоховеда» Андрея Черномырдина, который и сформулировал самое основное в отношении нынешнего правящего класса к величайшему роману советской эпохи и ее автору.

     Как и в предисловии за его подписью, которое открывает новое издание (а как же!), Андрей Викторович процитировал с трибуны статью некоего Николая Янчевского из 1930 года. Там сей «историк», осудив «реакционную романтику» шолоховского произведения, поставил вопрос так: «Неужели этот груз мы понесем с собой в социализм?» И сам себе ответил: «Конечно, нет! Это нам не нужно!»

     Что ж, таких янчевских, претендовавших говорить от лица партии, социализма и Советской власти, к сожалению, хватало. Была среди историков вульгарно-социологическая школа Покровского. Была среди литераторов Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) со своим упрощенческим подходом к художественному творчеству и его результатам. Было, наконец, о чем я уже сказал, сильное троцки-стское влияние, а для троцкистов Шолохов оказывался во многом неприемлем.

     Но  ведь вопреки всему этому «Тихий Дон» в социализм был взят! И присуждение Шолохову за роман по его завершении самой высокой на то время в стране литературной награды — Сталинской премии 1-й степени вместе с избранием писателя действительным членом Академии наук СССР говорит об этом вполне убедительно.

     Кстати, в Доме Пашкова главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев, вручив Международному Шолоховскому комитету издание «Тихого Дона» 1941 года, обратил внимание на дату, когда книга была подписана в печать: 8 ноября! На следующий день после исторической речи Сталина перед участниками легендарного парада на Красной площади. Вместе с Красной Армией «Тихий Дон» отправлялся в бой за Родину — именно тогда, когда белый атаман Краснов из фашистской Германии обращался к казакам с призывом направить своё оружие вместе с гитлеровцами против Советской России…

     Однако  для Черномырдина-сына важно вовсе  не это. В цитате из Янчевского, специально подобранной, он ушибается о ненавистное  слово — социализм. И, не скрывая  удовлетворения, заявляет: «Как известно, социализм мы прошли, хотя трудно к нему шли». Обратите внимание: «мы»! Так Шолохов, приватизированный Черномырдиным, напрямую противопоставляется социализму. Будто советский писатель только и мечтал о возвращении помещиков и капиталистов. Будто несказанно был бы рад очутиться ныне в обществе, где господствуют черномырдины, чубайсы и абрамовичи.

     Вот он, классовый подход — налицо! Нагляднее  трудно представить. В чем видит  главный урок «Тихого Дона» для  сегодняшнего дня капиталист Черномырдин? В недопустимости «разжигания междоусобной розни», то есть в закреплении во что бы то ни стало создавшегося ныне положения в нашей стране. Для большинства, заметим, абсолютно несправедливого.

     Но  это для большинства, а не для  Черномырдина, который берет Шолохова (без его согласия, произвольно извращенного!) себе в подмогу. Вот, дескать, не было бы тогда «большевистского подстрекательства» — не произошла бы и революция, а значит, не разгорелась бы братоубийственная Гражданская война, столь сильно отображенная в «Тихом Доне».

     Если  бы, если бы…. Обычным стало возлагать вину за революцию и Гражданскую войну на большевиков. Только в жизни, в реальной истории было всё гораздо сложнее. Как неизмеримо сложнее всё и в гениальном «Тихом Доне», если читать его, конечно, не глазами новоявленных капиталистов.

     Напрасно  видят они свою спасительную задачу лишь в том, чтобы заклеймить большевиков  и не допустить сегодня «разжигания» классовой розни. Может, лучше на себя оборотиться? Не сами ли, как и  столетие назад, больше любых «подстрекателей» готовят возможный народный взрыв и разжигают гражданскую войну? Даже Сергей Караганов, один из активистов развернувшейся «десталинизации», вынужден был признать недавно в правительственной «Российской газете»:

     «Исследование ВШЭ (Высшей школы экономики) показывает, что за последние 20 лет в стране бедные стали намного беднее. Это исследование, равно как и подобные ему научные изыскания, проведенные за последние годы, свидетельствует о растущем неблагополучии в нашей стране. Оно особенно ощущается в России, где остро чувство справедливости. Если мы не обратимся к проблеме растущей социальной несправедливости, к забвению элитами большинства населения, в том числе не только самых бедных, но и рабочих, крестьян, которые пропали из нашего сознания и с экранов телевизоров, стоит ждать беды».

     Обоснованное  предупреждение. Только, судя по всему, не очень-то задумываются об этом денежные мешки и их идеологическая обслуга. И когда обращаются к нашему революционному прошлому, всё ищут причину в «разжигавших». А Шолохова, действительно с невероятной силой изобразившего трагедию Гражданской войны, очень хочется им сдвинуть подальше от чувства справедливости и приблизить к себе.

     Подтасовка  бессовестная, вызывающая неудержимый  протест. Однако вот выступил в Доме Пашкова Черномырдин-младший со своей «концепцией», а ведь никто из других выступавших по сути ему не возразил. Тут были писатели, ученые, артисты… Я точно знаю, далеко не все они думают так, как Андрей Викторович Черномырдин. Но…

     Как нынче зависимы «творцы» от богачей  и как многие преклоняются, заискивают перед ними! Понятно: а кто издаст книгу, кто отпустит деньги на фильм или спектакль? Вот всё продолжают твердить, что раньше было засилье идеологии (не конкретизируя, однако, чем эта идеология плоха). А теперь — засилье денег. Тоже своего рода идеология, только несравнимо худшая.

     Христа  они поминают всуе, но тот сказал: «Не можете служить Богу и мамоне».

     Пытаются  совместить. И хуже всего, что великую  литературную классику, великую русскую  культуру, которая в основе своей  антибуржуазна и насквозь проникнута отрицанием власти денег, прямо или косвенно, стараются поставить этой власти на службу. Той самой мамоне — идолу наживы!

     Конструирование антисоветского, антисоциалистического, «обчерномырденного» Шолохова —  подлейшее мероприятие в ряду подобных.

     Не  выйдет, господа!

     Повторюсь: обстоятельную текстологическую оценку нового издания «Тихого Дона»  пусть дадут добросовестные ученые, специализирующиеся на исследовании жизни  и творчества М.А. Шолохова. Те, которые  хотя бы не получают денег от Черномырдина, то есть могут быть более или менее объективны.

     Во  всяком случае уже ясно, что сенсационно  разрекламированные достоинства того, что предпринято Стручковым («авторский вариант», «единственно правильный «Тихий Дон», «окончательно достоверный» и т.п.), очень сильно преувеличены и во многом действительности не соответствуют. Например, известный шолоховед Сергей Николаевич Семанов, участвовавший ранее в предыдущем стручковском издании «Тихого Дона», которое также имело большую «сенсационную» рекламу, о той и нынешней шумихе говорит:

     — Всё это — черномырдинско-стручковский пиар.

     Другой  известный специалист по Шолохову, автор книги о нем в серии  ЖЗЛ Валентин Осипович Осипов считает:

     — Издание во многих отношениях сомнительное, уязвимое и уж никак не окончательное.

     Осипов  составил пространный, на нескольких страницах, перечень выявленных ошибок и недоуменных  вопросов Стручкову. Ответа, насколько  я знаю, до сих порт нет.

     И совершенно убийственный отзыв услышал  я от доктора филологических наук Петра Васильевича Палиевского — одного из авторитетнейших исследователей шолоховского творчества. Он, не скрывая крайнего возмущения, горячо воскликнул:

     — Профанация! Чудовищная профанация!

     А по поводу некоторых конкретных «открытий» и высказываний А.Ф. Стручкова оценки от Петра Васильевича последовали такие: «абсурд», «бред», «безумие», «полная чушь»… Это, замечу, в адрес того, кого рекламируют как человека, «который знает о романе «Тихий Дон» всё».

     Самое же главное, Пётр Васильевич четко видит  поставленную сегодня цель по отношению к Шолохову: представить его антисоветчиком (каким он, конечно, и на большом расстоянии никогда не был!), чтобы рядом в истории русской литературы ХХ века стояли якобы два равновеликих писателя — Солженицын и Шолохов.

     — Лично я на сей счет, — заметил П.В. Палиевский, — могу сказать словами столь не любимого ими Ленина: «Не выйдет, господа!»

     Твердо  сказал. Уверенно. И я с ним  согласен.

В. Кожемяко