Нелегальная иммиграция становится сегодня проблемой номер один. В массовом сознании для борьбы с ней требуется административная триада: «не пущать, сажать, высылать». Однако это проблема не административная, а экономическая, требующая осмысления в понятиях марксистской политической экономии.
Заняться нижеследующими числовыми выкладками побудила меня недавняя заметка в «Известиях» под интригующим заголовком «Один вьетнамец приносит хозяину $200 чистой прибыли в день». Это интервью с начальником Управления федеральной миграционной службы по Московской области О. Молодиевским. Речь в нем о подпольном швейном производстве, эксплуатирующем труд нелегальных иммигрантов. Как рассказал Молодиевский, особых затрат для организации швейного цеха не требуется. Нужно только помещение со стеллажами, которые одновременно являются и спальными местами, и подставками для машинок. Организаторы таких производств получают гигантскую прибыль. Один вьетнамец в смену шьет шесть-восемь курток, принося хозяину около 200 долларов в сутки чистой прибыли.
Что это означает на языке политэкономии? Как писал Ленин, характеризуя возможности и границы политэкономического анализа, «каждый отдельный производитель в мировом хозяйстве сознает, что он вносит такое-то изменение в технику производства, каждый хозяин сознает, что он обменивает такие-то продукты на другие, но эти производители и эти хозяева не сознают, что они изменяют этим общественное бытие. Сумму всех этих изменений во всех их разветвлениях не могли бы охватить в капиталистическом мировом хозяйстве и 70 Марксов. Самое большее, что открыты законы этих изменений, показана в главном и в основном объективная логика этих изменений и их исторического развития».
Итак, у нас имеется производитель-вьетнамец и его хозяин-капиталист. Оба прекрасно сознают, чем они занимаются. Но как господин Журден не знал, что он говорит прозой, так и они не знают, что их занятия описываются классической марксовой формулой. Попробуем ее вывести.
Самая важная исходная величина имеется – 200 долларов чистой прибыли, или, говоря точнее, прибавочной стоимости. Из других печатных источников выясняем, что средний заработок нелегального гастарбайтера из Вьетнама составляет 700–800 долларов в месяц, или около 24 тысяч рублей в месяц при 14–16-часовом рабочем дне. Таким образом, вьетнамец производит в день 225 долларов новой стоимости (25v + 200m = 225), из которых 1/9 часть составляет его зарплату (v), а 8/9 (m) достаются хозяину. Следовательно, норма прибавочной стоимости (m/v) равняется 200/25 – 800 процентам! Это совершенно чудовищная степень эксплуатации – Маркс в «Капитале» в аналогичных формулах принимал норму прибавочной стоимости за 100%: половина новой стоимости – рабочему, половина – капиталисту. Степень дикости российского капитализма видна в этой разнице как на ладони.
Но процесс капиталистического производства характеризуется не только нормой прибавочной стоимости. Не менее важна и норма прибыли, или рентабельность. Ее тоже можно приблизительно вычислить. Куртки курткам рознь, но, исходя из средних цен на вещевых рынках, допустим, что хозяин продает их перекупщику по 100 долларов за штуку. Таким образом, сшив 8 курток, один вьетнамец произвел в день товаров на 800 долларов: 575c + 25v + 200m, где m – это так называемый постоянный капитал, то есть расходы хозяина на материалы, электроэнергию, аренду помещения и т.п. В этом случае рентабельность, или норма прибыли – m/(c+v), – составляет 200/(575+25) = 33%. Если расходы на постоянный капитал окажутся меньше, чем мы здесь предположили, то рентабельность будет выше.
Между тем, по данным министерства промышленности и торговли РФ, рентабельность в текстильном и швейном производстве составляет сегодня около 5%. Треть предприятий вообще убыточна. Понятно, что эти данные относятся к легальным предприятиям. А на подпольном производстве рентабельность выше минимум в 6 раз, а может быть, и гораздо больше. Таким образом, российская швейная промышленность отнюдь не уничтожена, как об этом любят поплакать радетели «отечественного товаропроизводителя». Наоборот, она вполне себе процветает, но в глубокой тени, а не под солнцем «родной власти». Объясняя этот феномен, мы вступаем в сферу «изменений и разветвлений», сумму которых не могли бы охватить и 70 Марксов. Но какой-то отдельный фрагмент этой суммы охватить все-таки можно.
Обычно даются два объяснения. Во-первых, гастарбайтерам платят значительно меньшую зарплату, чем местным работникам. Во-вторых, подпольные капиталисты не платят налогов.
Что касается зарплаты в легальном текстильном и швейном производстве, то она, согласно Росстату, одна из самых низких в стране — порядка 12 тысяч рублей в месяц. А у вьетнамца – 24 тысячи. Но учитывая, что рабочий день вьетнамца в два раза длиннее, почасовая зарплата выходит одинаковой что для местных жителей, что для гастарбайтеров. Однако работать 16 часов в сутки местного жителя заставить трудно. Правда, можно было бы организовать легальное двухсменное производство с теми же затратами на оплату труда и с теми же конечными результатами. Но этого не происходит.
Теперь о налогах. Было бы верхом наивности полагать, что упомянутые 200 долларов целиком остаются в кармане хозяина. Да, налогов и страховых взносов он не платит, но зато он платит своей административной «крыше». И нет никаких оснований думать, что эти платежи ниже официальных государственных налогов. Скорее, даже выше. Тем не менее, в тени заниматься предпринимательством выгоднее.
Дело в том, что легальный бизнес подвергается фактически двойному налогообложению, не предусмотренному ни в каком «Капитале». Первые налоги и сборы с него собирает официальное государство. А за вторыми налогами приходит государство неофициальное, но зато во сто крат более реальное: менты, местные чиновники, инспекторы всяческих разрешительно-запретительных служб и пр. Наведываются и бандиты. И если от официальных претензий властей можно еще как-то увернуться, то от «крыши» не увернешься. Работать одновременно и под государством, и под «крышей» – вернейший и кратчайший путь к банкротству. Вот бизнес и прячется от двойного налогообложения в тень, предпочитает работать в подполье. Подполье же требует именно гастарбайтеров, ибо здесь нужна максимальная мобильность, которой отличается нелегальное швейное производство. По словам Молодиевского, если начинаются проверки, то цех тут же меняет дислокацию, и через сутки машинки уже строчат на новом месте. Местные жители не могут так легко отрываться от дома и семьи и мотаться за производством по городам и весям, как гастарбайтеры, у которых дом и семья и без того за тридевять земель.
Мобильность, в том числе и географическая, рабочей силы – один из коренных признаков капитализма. Во всем мире она выражается в нелегальной иммиграции. И чтобы бороться с ней экономическими методами, нужно, в первую очередь, отменить Трудовой кодекс, снять любые законодательные ограничения на продолжительность рабочего дня. Тогда местные рабочие ничем не будут отличаться по своим правам от гастарбайтеров, и потребность в последних резко снизится. Олигарх Прохоров это уже предлагает. Далее, нужно радикально понизить заработную плату, дабы принудить людей «костлявой рукой голода» и одновременно сделать Россию непривлекательной для трудовых мигрантов. Поверьте, это поможет! Правда, при нынешнем уровне коррупции бизнес все равно будет стремиться в тень, но зато вьетнамцев и таджиков, и прочих инородцев уже не будет, к вящему удовольствию ревнителей чистоты славянской расы.
Если же предложенные меры не нравятся, то следует крепко задуматься об иных, более совершенных, чем капитализм, формах общественного устройства.
