27 февраля в преддверии 100-летия Февральской революции 1917 года в зале заседаний Ростовского обкома КПРФ прошло очередное занятие слушателей системы политической учёбы по теме "Социально-экономические предпосылки Великого Октября. Свержение самодержавия". Предлагаем читателям лекцию по данной теме, разработанную идеологическим отделом Ростовского обкома КПРФ.
Социально-экономические предпосылки Великого Октября. Свержение самодержавия
Прежде чем перейти непосредственно к теме нашей политучёбы ознакомлю вас с рядом сообщений, размещённых на сайте Русской православной церкви, поскольку эти сообщения имею непосредственное отношение к нашей теме.
18 февраля 2017 года в Зале церковных соборов Храма Христа Спасителя в Москве состоялась научная конференция «Февраль. Трагедия. Уроки истории. 1917 год».
В конференции, организаторами которой выступили Фонд Людвига Нобеля, Императорское православное палестинское общество и Императорский исторический клуб, приняли участие: председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Иларион; министр культуры Российской Федерации, председатель Российского военно-исторического общества В.Р. Мединский; председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ В.Р. Легойда; председатель Императорского православного палестинского общества С.В. Степашин; председатель Оргкомитета по подготовке и проведению мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года, ректор МГИМО МИД Российской Федерации академик А.В. Торкунов; председатель «Союза русских дворян» князь Д.М. Шаховской; научный руководитель Института всеобщей истории РАН, президент Государственного академического университета гуманитарных наук академик А.О. Чубарьян; председатель президиума Международного совета российских соотечественников, ректор Парижской консерватории имени Сергея Рахманинова граф П.П. Шереметев; исполнительный президент ассоциации «Франко-российский диалог», председатель ассоциации «Общество памяти императорской гвардии» князь А.А. Трубецкой и другие.
В зале присутствовали представитель Патриарха Антиохийского и всего Востока при Патриархе Московском и всея Руси митрополит Филиппопольский Нифон, епископ Мелекесский и Чердаклинский Диодор, Чрезвычайный и Полномочный посол Республики Болгария в Российской Федерации Бойко Коцев, многочисленные представители общественности, ученые, духовенство, руководители Фонда Людвига Нобеля Анна Яковлева и Евгений Лукошков.
Конференция открылась докладом митрополита Илариона. Доклад достаточно объёмный и рамки нашего мероприятия не позволяют его цитировать в большом объёме, но на некоторых моментах необходимо остановиться.
«Сегодня мы собрались под сводами кафедрального соборного Храма Христа Спасителя на конференцию, посвященную 100-летию трагических событий в России. Те, кто стоял за февральской революцией, не смогли удержать полученную власть. Это обстоятельство подготовило приход в октябре 1917 года к власти в России большевиков, которые не пощадили и своих предшественников, уничтожив их либо изгнав из страны.
Октябрьский переворот, чудовищная расправа над Царской семьей, братоубийство, террор и массовые репрессии ― все это стало огромной трагедией для нашего народа».
А далее следует оценка белой эмиграции:
«Живя на чужбине, наши братья и сестры стремились использовать накопленный в Отечестве опыт, проявляя свои лучшие качества и таланты, неизменно храня веру и самобытную культуру. Русской эмиграции удалось добиться высоких достижений в области науки, литературы, живописи, музыки, театра, кино и балета. Эта «другая Россия» сберегла многовековое духовное и культурное наследие, которое уничтожалось в России советской».
А вот оценка советского периода истории:
«Безбожные власти привели к гибели одного из величайших христианских государств в мире, уничтожили миллионы людей якобы ради строительства «светлого будущего». Я не хочу идеализировать Российскую империю, но она формировалась на протяжении столетий как страна, основанная на христианских принципах, и могла бы эволюционно развиваться далее, если бы революционная оппозиция не «раскачивала лодку», а искала компромиссы с властью».
Ещё раз обращу ваше внимание на фразу «могла бы эволюционно развиваться далее, если бы революционная оппозиция не «раскачивала лодку», а искала компромиссы с властью». Собственно говоря – это и есть квинтэссенция создания всевозможных оргкомитетов к 100-летию революции.
И вот ещё одна цитата очень ярко характеризующая именно мировоззренческое, идеологическое, философское противостояние, чему Владимир Ильич Ленин уделял особое внимание:
В то же время церковная молитва за власть и общение с ее представителями в советские времена не означали принятие Церковью того курса, который проводило государство в отношении религии и других сфер общественной жизни. Только один тот факт, что Церковь проповедовала религиозный взгляд на жизнь в то время, когда везде насаждался материализм и атеизм, означал ее непримиримость к идеологии существовавшего политического режима. Многие иерархи, духовенство и миряне идеологически противостояли безбожной власти, мечтали о возрождении Святой Руси, при этом сохраняя лояльность власти как граждане своего Отечества.
И это возрождение произошло. Кровь и страдания сотен тысяч мучеников и исповедников Русской Церкви стали основой восстановления церковной жизни в нашей стране. Вот уже четверть века, как мы живем в условиях свободы, осуществляя миссию и служение, заповеданные нам Господом».
Во многом тезис о согласии и примирении прозвучал и выступление министра культуры Российской Федерации, председателя Российского военно-исторического общества В.Р. Мединского. Он отметил: «Сегодня необходимо глубоко изучать причины исторического взрыва 1917 года и не стремиться ни демонизировать, ни, не дай Бог, идеализировать революцию. Она случилась столетие назад. Прошлого не изменить, но мы должны извлекать из него уроки. Главный урок февраля заключается в том, что сто лет назад трагедией для России стало нежелание умных, образованных, ярких, талантливых людей, представлявших разные политические силы, исповедовавших разные мировоззрения, имевших разные взгляды на будущее страны, подчинить свои частные амбиции интересам России и рука об руку вместе работать на ее благо, решая очевидные системные проблемы. В результате общественный диалог был подменен резней, кровопролитием, гражданской войной. Это сценарий политического противостояния вместо общественного диалога».
Эту же мысль поддержали Директор Института российской истории РАН, член президиума Российского исторического общества Ю.А. Петров сказавший: «Главная наша задача сегодня ― хотя бы немного повысить уровень консолидации общества. Это совершенно необходимо для того, чтобы избежать даже внешнего повторения событий столетней давности. Россия получила хороший урок, что распад государства есть исчезновение народа. Я думаю, что мы его усвоили» и кандидат исторических наук Л.П. Решетников, заявивший: «. «Мы должны для нашей молодежи, для всех нас сделать вывод: любая революция ведет к погибели, она ведет страну к тяжелейшим потрясениям. Революционеры у нас не могут быть героями».
Выступления же потомков тех, кто в годы гражданской войны готов был распродать свою Родину 14 иностранным государствам, лишь бы сохранить свои богатства и привилегии были ожидаемы.
Выступая перед собравшимися в Зале церковных соборов, исполнительный президент ассоциации «Франко-российский диалог», председатель ассоциации «Общество памяти императорской гвардии» князь А.А. Трубецкой задал вопрос: а нужна ли была революция? Подробно рассказав о достижениях дореволюционной России в различных сферах жизни общества, он отметил: «Революционные перевороты принесли деструктивную систему взамен исторической культуры и главное ― духовных ценностей, на которых строилось величие России».
Геноцидом русского народа назвал революционные события 1917 года председатель «Союза русских дворян» князь Д.М. Шаховской: «В этом геноциде мы потеряли не только элиту, но самое драгоценное сословие, на котором строилась Россия, ― русское крестьянство.»
Да именно так и никак иначе.
Для завершения этой темы приведу выдержки из доклада председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи протоиерея Димитрия Смирнова на секции «Катастрофические последствия 1917 года для народной жизни» с которым он выступил на XXV Международных Рождественских чтениях в январе 2017 года.
«Что же произошло страшного в результате 1917 года? Был уничтожен основной класс русского населения, который назывался «крестьянство».
Когда большевики поставили задачу уничтожения крестьянства именно как класса, они нанесли народу непоправимый урон. С точки зрения большевиков, это была очень разумная, правильная идея: с помощью голытьбы (от слова «голый») уничтожить всех крестьян, у которых были дом, скотина, мельница, земля, семена и т.д. Процесс пошел с раскулачивания, и всех крепких крестьян уничтожили физически. Потом уничтожили середняков, и остались те, которые были голытьбой в основном из-за нежелания работать и поголовного пьянства. Если человек пьет, он работник не очень хороший.»
Вот так, ничтоже сумняшеся, протоиерей Смирнов оскорбил память всех советских колхозников и работавших в совхозах.
И далее протоиерей Смирнов продолжает: «Второе. С уничтожением крестьян естественным образом произошло уничтожение и народной веры, народной культуры, народного уклада, народного воспитания, народного образования. Народная культура исчезла полностью, она совершенно непонятна теперешнему советскому народу. Вместо нее появился ансамбль «Березка», который очень отдаленно напоминает русскую культуру и имеет чрезвычайно бедный и общипанный вид. Это скорее для Парижской выставки, для них это экзотика.
Перед революцией все начальное образование было в руках Церкви, которая владела 80 тысячами приходских школ, где учили писать, считать, учили основам веры, основам истории, благодаря чему общей уровень народа, конечно, вырос. И одним из первых указов новой власти было отделение Церкви от государства и школы от Церкви.»
Далее ещё интереснее. «Про водку можно сказать отдельно. Ее придумали большевики, и, по-моему, с 1932 года она стала у нас продаваться. С помощью этой так называемой водки большевики быстро возвращали себе деньги: вот рабочий или шахтер что-то заработал, а потом за трехкопеечную водку всю эту зарплату опять в казну возвращает. Очень удобно. Большевики были совершенно чужды и русскому народу, и культуре, потому что все эти ленины — они же приехали из Швейцарии. В Швейцарии, в Цюрихе, я видел дом с табличкой: здесь жил фюрер русской революции с такого-то по такой-то год. И их отношение к народу — это были только страх и ненависть, потому что народ был действительно мощный и могучий.»
«Что еще? В середине XX века произошло стопроцентное исчезновение многодетных семей, их осталось практически ноль, ну за исключением среднеазиатских республик, северокавказских, там они еще сохранились, но в России — нет: два человека, мужчина и женщина, и один ребенок, а остальное беспощадным образом абортировалось. У нас льют слезы по поводу злодеяний Гитлера — а за годы советской власти было уничтожено три населения страны, вот сколько люди убили сами, по наущению, конечно, тех, кто организовывал такую политику. Подумайте: 1917 год, и уже через три года полудохлый Ленин подписывает указ о разрешении абортов. В стране, где только что кончилась гражданская война, ему оказалось мало крови, надо еще младенцев убивать. Ну а простой народ как? Если начальство это поощряет, то почему нет?»
«Вся наша индустриализация, которой мы так хвалимся, сделана на крови убитых младенцев. После гражданской войны, после уничтожения крестьянства в стране понадобились руки и головы. А где их взять? Разрушить семью, оторвать мать от детей: этого одного, который остался, — в детский сад. Там уже ждет Макаренко, который будет воспитывать советского человека, а эти все матери — красную косынку на голову и выполняют планы, поют: «Нам песня строить и жить помогает!»
Далее протоиерей Смирнов касается вопросов разрушения традиционной семьи в его понимании. И в заключение следует вывод: «И наш народ потому такой угрюмый и несчастный, что практически у каждого человека, и у молодых, и у людей среднего возраста, и у пожилых, одна и та же проблема: семейная жизнь. Она потеряла смысл для советского человека, а человек может быть счастлив только в семье. Поэтому самое большое горе, которое принес октябрьский переворот, — это отъятие счастья у народа. Вот к чему приводят революции. Революции делают народ несчастным.»
Вот так ознаменовала начало года 100-летия русских революций Русская православная церковь. И поэтому та тема, к рассмотрению которой мы сегодня приступили становится особенно актуальной в нашей идеологической работе, в борьбе за умы особенно молодёжи.
Так что же такое революция? Каково ее воздействие на жизнь общества? Определения революции достаточно разнообразны. Но можно остановиться на следующем: Под РЕВОЛЮЦИЕЙ подразумевается общественное по своей природе преобразование, в ходе которого происходят коренные и радикальные изменения общества в целом, либо отдельных его частей относительно самостоятельное по отношению к целому (М.Л. Тузов «Революция и история» (Казань, 1991), с. 11).
Проще понятие «революция» можно раскрыть так: революция - это относительно быстрое, радикальное, насильственное изменение политической и социальной структур, а также основных систем ценностей, которые сложились в обществе. Только революции, в отличие от заговоров, бунтов, путчей, дворцовых переворотов, приводят к глобальной ломке старых устоев.
Произошедшие в России в течение 12 лет (с 1905 по 1917 гг.) три революции вполне подходят к приведенному определению. И они давно признаны во всем мире подлинными революциями, а не бунтами или заговорами. Революции могут происходить относительно мирно или через вооруженное восстание.
Развитие капитализма в России
Развитие капитализма в России и других странах породило проблему его типологии. Современная методология развернула эту проблему в концепцию трех эшелонов. Согласно этой концепции можно говорить о трех моделях (эшелонах) развития мирового капитализма:
1) - эшелон развитого, классического капитализма - Англия, Франция, США, Канада, Австралия;
2) - эшелон становления буржуазных отношений в переплетении с другими экономическими укладами - Россия, Япония, Австрия, Балканские государства;
3) - эшелон государств Азии, Африки, частично Латинской Америки, оказавшихся к началу XX века на положении колоний и полуколоний великих держав.
Для стран второго эшелона, в том числе и России, характерен особый тип капитализма, становление которого характеризуется гораздо поздним началом (XVIII - середина XIX в.) слабо выраженными социально-экономическими, политическими и правовыми буржуазно-формационными предпосылками. Становление буржуазных структур в России проходило в более сжатые сроки с интенсивным участием иностранного капитала. Все это вело общество к большому и длительному социальному напряжению, перманентным противоречиям и конфликтам.
Процесс становления капитализма в России начался почти два столетия назад. Но заметное изменение ему дали реформы 60-70 годов XIX в. На пути к капитализму было много препятствий экономического, политического и юридического порядка: длительное существование крепостного права, монополия дворянства на земельную собственность, усиленная колонизация окраин страны, способствующая консервации феодальных отношений, многочисленные войны и, наконец, отсутствие политических и правовых предпосылок из-за прочного господства абсолютной монархии.
Однако, силы экономического развития (внутренние и внешние), формирование мирового рынка, военно-экономическая и техническая отсталость страны, назревший кризис рубежа 1850-1860-х гг. заставили царизм пойти на отмену крепостного права и открыть путь к новой капиталистической формации. Но переход к капиталистическому способу производства в России произошел эволюционным путем при сохранении абсолютистского государства, которое во многом определило форму и характер буржуазных преобразований, особенности капиталистической эволюции в России.
В числе этих особенностей можно назвать: исторически сжатые сроки (пореформенное 40-летие) капиталистического развития, своеобразное сочетание спонтанных процессов становления капитализма «снизу» с активной покровительственной правительственной политикой «сверху» по форсированному развитию железнодорожного транспорта и отдельных отраслей народного хозяйства. Последняя проявилась в прямом государственно-капиталистическом предпринимательстве, в выдаче крупных казенных заказов по завышенным расценкам, привлечении в больших масштабах иностранного капитала, выступавшего в качестве «локомотива», «тягача» промышленного развития, в регулировании финансов, в таможенной политике, ограждавшей российскую промышленность от конкуренции.
Интенсивно начавшийся в конце XIX века процесс модернизации страны во многом связан с политической практикой С. Ю. Витте. В тогдашних условиях России он активно вырабатывает и реализует принципы развития национальной экономики. Практически они нашли свое воплощение в проведении протекционистской торговой политики (единый таможенный тариф 1891 г.), создании благоприятных условий для иностранных инвестиций (железнодорожное строительство, поощрительные меры для промышленности, стабильная национальная валюта - золотой рубль), в стремлении к политической стабилизации (либеральный курс по созданию представительных учреждений и гарантий политических свобод). Реформы Витте не завершились полностью, так как они носили во многом верхушечный характер и осуществлялись на медленно изменявшихся традиционных аграрных отношениях.
Однако, царизм, способствуя буржуазным преобразованиям, в то же время ревностно охранял свои прерогативы, экономические и политические привилегии господствующего класса дворян-помещиков.
Такая политики и практика самодержавного государства при сохранении пережитков феодального общества привела к нарушению естественно-исторической последовательности становления форм и порядка капиталистического способа производства, к резкому смещению его стадий (этапов) развития. В странах Запада железнодорожное строительство явилось результатом промышленного переворота и в этом смысле увенчало дело окончательного преобразования капиталистического производства. В России же в 60-70-х годах, еще до завершения промышленного переворота, началось крупное железнодорожное строительство, которое заложило основы капиталистической индустрии и явилось одной из причин перехода в ряде случаев к фабричному производству без прохождения мануфактурной стадии.
К 80-м годам XIX века в России но многих отраслях индустрии завершился промышленный переворот, а в 90-е годы она пережила период промышленного подъема. За эти годы при масштабном вливании иностранных капиталов и технологий в стране был создан промышленный потенциал, достаточный для обеспечения военной, политической и в значительной мере экономической безопасности, но еще недостаточный для поддержания высокого уровня жизни населения.
В 1890-х годах индустриальное развитие страны (первая индустриализация) привело к тому, что ее промышленное производство удвоилось. Выпуск продукции тяжелой промышленности увеличился почти в три раза, легкой - в 1,6 раза. Выплавка чугуна возросла с 45 млн. пудов до 165 млн. пудов, производство стали - с 16 млн. пудов до 116 млн. пудов. Общая стоимость продукции машиностроения увеличилась в 3,7 раза, а число выпускаемых паровозов в 10 раз. Добыча нефти достигла 550 млн. пудов (рост в 2,9 раза), в результате чего по этому показателю Россия вышла на первое место в мире. Добыча каменного угля возросла в 2,2 раза. С 1893 по 1900 год в стране было построено железных дорог больше, чем за 20 предыдущих лет (общая протяженность железнодорожной сети к началу XX в. составила около 50 тыс. верст). По общей протяженности дорог Россия вышла на второе место в мире, уступая только США. В целом за пореформенное 40-летие общий объем промышленного производства в стране возрос почти в 8 раз.
С началом XX века наступают и новые процессы в экономическом развитии: кризис 1899 - 1903 годов, затем депрессия и революция 1905 - 1907 гг., и только в 1909 году после длительного застоя в России начался новый, второй промышленный подъем (вторая индустриализация), продолжавшийся до 1914 года. За эти годы промышленное производство увеличилось почти в полтора раза.
Чем же можно объяснить столь быстрые темпы промышленного роста? Сравнительно невысокими исходными данными уровня российской экономики в середине XIX века; возможностью широкого использования технического и организационного опыта развитых капиталистических государств; притоком и использованием иностранного капитала, огромными трудовыми и природными ресурсами. Значительная часть иностранных капиталов направлялась на развитие тяжелой промышленности. А это ускоряло процесс индустриализации России.
Важным показателем капиталистического развития промышленного производства была его концентрация, значительно ускорившаяся в начале XX века. На смену крупным предприятиям и объединением приходили еще более крупные. Концентрация касалась как организации самого производства, роста его основных капиталов, так и рабочей силы. Концентрация рабочих в России к началу XX века достигла таких масштабов, что с ней не могла соперничать ни одна другая страна в мире. В 1903 году на крупных предприятиях с числом рабочих более 500 человек (таких предприятий тогда было 4% от общего числа предприятий в стране) работало 48,7% всех рабочих России.
Однако, в России существовала концентрация двух различных типов: собственно капиталистическая, связанная с техническим прогрессом (новые отрасли промышленности индустриальные районы. Юг, Баку) и концентрация, порожденная полуфеодальным строем промышленности (Урал) и в целом дешевизной рабочих рук в результате аграрного перенаселения.
Концентрация производства приводила к большому росту монопольных объединений, которые в начале 1900-х годов утвердились во всех основных отраслях российской промышленности. Всего в России в 1904 году насчитывалось до 50 крупных монополистических объединений. В том числе: синдикаты: «Продамета», «Гвоздь», «Продвагон», сахаразаводчиков; картели «Продпаровоз», «Проду голь», «Нобель-Мазут», трубопрокатных заводов и др. Монополистические союзы становятся одной из основ хозяйственной жизни России перед первой русской революцией.
О размерах операций этих объединений дает представление, например, синдикат «Продамета» - общество для продажи изделий русских металлургических заводов. Он объединял 30 заводов и монополизировал более 4/5 продукции металлургической промышленности России. Синдикат «Продуголь» контролировал 70% добычи угля в Донецком бассейне. Синдикат «Продвагон» объединил все заводы, изготовлявшие вагоны для широкой колеи.
Возникшие в условиях кризиса и депрессии (1899 - 1908 гг.) сбытовые монополистические объединения картельного и синдикатного типа к началу нового, предвоенного промышленного подъема 1909 - 1914 гг. не только не распались, а соответственно модернизировались. Новый промышленный подъем продемонстрировал весьма высокие темпы развития: среднегодовой прирост всей промышленной продукции составил 8,8%. По этому показателю Россия выходила на первое место в мире. В 1909 -1913 гг. промышленное производство увеличилось почти в 1,5 раза, производство средств производства составило 84%, а товаров широкого потребления - 33%.
С 1900 по 1916 год (и особенно с 1910 по 1916) идет дальнейший процесс концентрации и монополизации производства, повышение роли крупных фирм, сращивание промышленного и банковского капитала. К 1914 году в России насчитывалось уже более 150 крупных синдикатов и картелей.
В это же время меняется характер монополизации: создаются монополистические объединения комбинированного типа, объединяющие весь процесс производства - тресты и концерны.
В годы первой мировой войны углубляется процесс обобществления производства, идет дальнейшее развитие монополистического капитала, происходит сращивание монополий с государственным аппаратом. И как следствие, рождается государственно-монополистический капитализм.
Параллельно с концентрацией производства и промышленного капитала продолжалось форсированное формирование банковской системы, обслуживающей промышленность и торговлю. В начале XX века помимо Государственного банка с его 122 конторами и отделениями и 727 казначействами в стране действовало 40 акционерных коммерческих банков, 192 - общества взаимного кредита, 255 - городских общественных банков. В банковском деле весомая роль принадлежала иностранному капиталу. Он взял на себя организацию кредита. В 1913 году из 19 крупных банков 11 были фактически основаны иностранцами.
Особенно быстро складывались мощные банковые монополии во время промышленного подъема с 1909 по 1914 год. Среди них крупнейшими были Русско-Азиатский и Петербургский международный, Азово-Донской коммерческий. Русско-торговопромышленный банки. О высокой концентрации банковского капитала свидетельствовал тот факт, что в 12 крупнейших банках сосредоточивалось 80% основных активов и пассивов всех 50 акционерных банков России, они участвовали более, чем в 90% операций финансирования и промышленного кредита.
* * *
Капиталистическая перестройка аграрного строя в России.
Крестьянская реформа 1861 года, проводившаяся самими помещиками во главе с царем, не осуществила радикальной чистки феодальных порядков, сохранила экономические привилегии и политическое господство дворянства. Наиболее существенными феодальными пережитками реформы 1861 г. было сохранение помещичьего землевладения, отрезков, выкупных платежей, отработочной системы сословного землепользования, крестьянской общины и царского самодержавия. Условия освобождения крестьян не давали необходимого простора для развития крестьянского хозяйства и сельскохозяйственного производства по капиталистическому пути. Аграрный строй России даже в начале XX века явил собой сложное сочетание полукрепостнических, раннекапиталистических и собственно капиталистических хозяйств и форм собственности.
Видный историк-аграрник А.М. Анфимов на основе скурпулезных исследований разнообразных источников убедительно доказал, что вплоть до первой мировой войны в земледельческом строе Европейской России полукрепостнические порядки еще превалировали над капиталистическими. Налицо был социальный дуализм помещиков, являвшихся одновременно капиталистами-аграриями и полукрепостниками.
После отмены крепостного права 4/5 надельных земель оказались в общинном землевладении, и такое положение почти полностью сохранялось вплоть до первого десятилетия XX века. Это было тормозом на пути капиталистической аграрной эволюции. Община несла ответственность за уплату податей, сельские сходы определяли размеры налогов между членами общины, разделяли между ними землю. Община могла отобрать у недоимщиков наделы, подвергать их телесному наказанию по приговору волостного суда.
Общинному землевладению были присущи такие пережитки крепостничества, как принудительный севооборот, незначительные и малоплодородные наделы земли, чересполосица, нехватка лугов, пастбищ, лесов, круговая порука. Вопреки логике экономического развития царизм пытался сохранить мнимоуравнительную общину, насильно удерживая тем самым наиболее тягостные патриархальные формы гнета и имущественного неравенства, продолжая чудовищных размеров податное ограбление крестьян.
Крестьянство России задыхалось от малоземелья, обострившегося еще больше к началу XX века в связи с ростом на 40 млн. сельского населения. К 1897 году тот клочок земли, который был оставлен крестьянину после освобождения, стал почти вдвое меньше (2,6 десятин на мужскую душу вместо 4,8 десятин). Надел не только не обеспечивал расширенного производства, но даже не мог полностью удовлетворить текущие расходы крестьянина. Все это тормозило становление капиталистических отношений в российской деревне.
Тем не менее эти отношения становились реальностью в сельском хозяйстве. Что об этом свидетельствовало? Во-первых, к началу XX века уже определился заметный рост торгово-предпринимательского землевладения и связанная с ним специализация отдельных экономических районов страны. Степные губернии Юга и Заволжья окончательно определялись как районы производства зерна на рынок, преимущественно на экспорт. Северные, Прибалтийские и Центральные губернии стали районами скотоводства и молочного хозяйства. Северо-западные губернии специализировались на производстве льна, а возделывание сахарной свеклы концентрировалось на Украине и в Центрально-черноземной зоне.
Во-вторых, за 32 года (с 1877 по 1910) в 3,2 раза увеличилась площадь крестьянского частного землевладения.
В-третьих, к началу XX в. в России уже насчитывалось 570 передовых (по тому времени) помещичьих капиталистических хозяйств с площадью земли примерно до 6 млн. десятин. В них трудились сотни и даже тысячи наемных сельскохозяйственных рабочих.
В-четвертых, возросла роль зажиточных крестьян в поставке хлеба на рынок, да и вообще уровень товарности произведенного зерна. В 1909 - 1913 гг. крестьянское хозяйство преобладало в производстве валового хлеба (88%) и в производстве товарного хлеба (78,4% против 21,6% у помещиков).
В-пятых, после революции 1905-1907 гг. в стране весьма быстро росло число всевозможных кооперативов. В конце 1916 г. в России было 35 тыс. потребительских кооперативов с 11,5 млн. членов, 16 тыс. кредитных с 10,5 млн. членов, 5,7 тыс. производственных артелей и товариществ с. 1,8 млн. членов и др. В 1908 г. состоялся первый Всероссийский съезд кооператоров. Сама кооперация в условиях капитализма носила капиталистический характер.
Отдельные историки, а преимущественно писатели и публицисты, живо реагируя на современную политическую конъюнктуру, стали доказывать (без достаточных аргументов), что время с 1907 по 1917 год - это время подъема и процветания. При этом делается ссылка на большой экспорт хлеба за границу.
Россия много хлеба вывозила и продавала за границу, но делалось это за счет форсированного уменьшения запасов хлеба внутри страны. Так, в США, Аргентине и Канаде «вместе взятых» после вывоза зерна на экспорт дома оставалось по 59 пудов хлеба на душу населения, а в России - 28 пудов - в два раза меньше. Все это свидетельствует, что аграрная повозка, «ведомая» царским самодержавием и помещиками-латифундистами, далеко не поднялась на гору аграрного российского капитализма и застряла в грязи крепостничества на полпути.
Даже такие значимые исторические события, как первая русская революция и последовавшая за ней столыпинская аграрная реформа фундаментально не решили аграрного вопроса. Сельское хозяйство страны к 1917 году так и не прошло формационной буржуазной перестройки, хотя некоторому росту производительных сил крестьянского хозяйства объективно способствовала столыпинская аграрная реформа.
Масштабная аграрная реформа связана с именем П.А. Столыпина, но в основном она была подготовлена С.Ю. Витте и царскими чиновниками А.В. Кривошеиным и А.А. Риттихом в 1902-1904 гг. Их предложения предусматривали постепенную индивидуализацию и интенсификацию крестьянского хозяйства и превращение его в систему мелкой частной собственности, основанной на хуторах и семейных фермах. Но только натиск революции, поставивший ребром вопрос об отчуждении помещичьих имений и наделении крестьян землей, а также приход к руководству правительством П.А. Столыпина привел к радикальным попыткам решить, наконец, аграрный вопрос в России через разрушение общины и введение надельных земель в капиталистический оборот.
П.А. Столыпин подчеркивал, что правительство делает ставку на крепких и сильных крестьян-середняков - будущую социальную опору дальнейших реформ и строительства фундамента гражданского общества. Аграрная реформа предусматривала коренные преобразования в жизни крестьянства - наиболее многочисленного класса русского общества. Предстояло не просто изменить основы землевладения, а весь строй жизни, психологию общинного крестьянства с его коллективизмом, уравнительным принципом землепользования.
Однако, попытка П.А. Столыпина привести к утверждению в России большого крестьянского предпринимательства не достигла цели. Дело в том, что сама-то реформа проводилась в буржуазно-консервативном варианте, при сохранении самодержавия и дворянства. Цели ее сводились, главным образом, к насильственному разрушению сельской общины и насаждению хуторов и отрубов и созданию в российской деревне широкого слоя самостоятельных крестьян-собственников, ведущих предпринимательское хозяйство. «Крепкий личный собственник, - говорил Столыпин,- нужен для переустройства нашего царства, переустройства его на крепких монархических устоях». Столыпин стоял у истоков российского фермерства. Вся реформаторская деятельность Столыпина в конечном счете должна была уберечь Россию от назревающей революции.
Аграрная реформа Столыпина потерпела неудачу. Почему?
Во-первых, потому, что нельзя было обеспечить новых собственников - «фермеров» необходимым количеством земли для организации высокопродуктивного хозяйства, оставляя в неприкосновенности главное препятствие, задерживающее аграрно-капиталистическое развитие России - землевладение крупных помещиков.
Во-вторых, новые собственники были оставлены практически без помощи государства. Имело место явное и скрытое сопротивление реформе со стороны самодержавия.
В-третьих, не могло родиться свободное фермерство при отсутствии демократии, в обстановке жесткого полицейского террора, массовых арестов, ссылок и казней. Прав был граф С.Ю. Витте говоря, что «индивидуальная собственность была введена... не по добровольному согласию, а принудительным порядком, без выработанного для этих частных собственников-крестьян правомерного судоустроительства». Этот новый крестьянский закон был пропитан полицейским духом.
В-четвертых, попытка реформаторов «штурмовать» крестьянскую общину, прибегая к насильственным и бюрократическим методам, вызывала нередко отпор со стороны общинников. Крестьяне в массе своей противились проведению реформы, нередко жгли хутора, устраивали потравы и покосы у отрубщиков. На результатах реформы сказалось отсутствие достаточных стимулов у крестьян для выхода из общины, неумение хозяйствовать единолично, по-фермерски, на свой страх и риск.
В-пятых, не до конца оправдали надежды такие важные инструменты разрушения общины и насаждения мелкой личной собственности, как Крестьянский банк и переселение крестьян за Урал.
Среди некоторой части историков, а тем более публицистов, еще бытует версия о неудаче реформы по причине недостатка мирного времени для ее проведения. При этом ссылаются на высказывание Столыпина: «Дайте государству 20 лет покой внутреннего и внешнего и вы не узнаете нынешней России».
Эта радужная альтернатива не состоялась, т.к, в действительности столыпинская аграрная реформа провалилась еще до начала первой мировой войны. Об этом свидетельствуют данные об укреплении земли в личную собственность: от 14,6 млн. крестьянских дворов (по переписи 1916 г,) хутора составили 2,3%, а отруба - 9,1%.
Количество выходов крестьян из общины резко пошло вниз еще задолго до Первой мировой войны.
Несмотря на неудачу в главном, аграрная реформа, открыв «последний клапан» для развития капитализма при сохранении помещичьего землевладения и царского самодержавия, заметно активизировала проходившие в начале XX в. процессы капиталистической эволюции в России. Несколько укрепилось положение сельской буржуазии, поставлявшей половину хлеба на внутренний рынок. Было положено начало юридическому оформлению права собственности на землю, число владельцев которых выросло и ориентировалось на предпринимательскую деятельность. Столыпинская реформа способствовала пролетаризации части крестьянства. Она разбудила инициативу крестьянства и земств и тем самым способствовала аграрнотехническому переустройству российской деревни.
Но в тех условиях реформа не смогла разрешить крестьянского вопроса о земле, а потому борьба против крупного землевладения по-прежнему оставалась самой сутью грядущей новой буржуазно-демократической революции, которая разразилась в феврале 1917 г.
О П.А. Столыпине, как о реформаторе и государственном деятеле, за последние годы написано очень много и теми, кто в полном восторге от его деятельности, и теми, кто взвешенно или даже отрицательно судит о ней. Дадим слово о нем его современникам:
Николай II: «Столыпин - верный слуга мой, доблестный исполнитель своего долга»;
В.И. Ленин: «Столыпин - обервешатель. Столыпин был главой правительства контрреволюции. Столыпин - погромщик. Столыпин умел прикрывать азиатскую «практику» истязаний и погромов лоском и фразой, позой и жестами, подделанными под европейские».
В.А. Маклаков (правый кадет, депутат 1-3 Государственных дум): «Столыпин стремился подрезать революционные корни.»
A. И. Гучков (лидер октябристов): «Столыпин призван спасти Россию от революции. Он любил Россию. Широкая и своеобразная натура. Он не укладывался в рамки существующих партийных взглядов».
B. В. Шульгин (идеолог монархического крупного дворянства, депутат II-IV Государственных дум): «Сильный, уверенный, не терявший мужества. Он укрощал 400 депутатов Думы словами как раскаленным железом. Он с большим достоинством и серьезностью излагал план реформ в Думе, где перед ним сидели «звери, одетые в «пиджаки», безнадежно тупые, с озлоблением в глазах. В сущности, во II-й Думе только Столыпин был настоящим палладином власти. Он стремился всеми способами замирить Россию».
Газета «Аванти» от 14 сентября 1911 г. (Италия): «Русская революция предложила Столыпину 5 лет перемирия, чтобы вести реформы. Столыпин принял перемирие для того, чтобы убивать, вешать, ссылать, организовывать погромы, разогнать Думу, закрывать школы, университеты, уничтожить газеты; зловещий министр зловещего царя, доверенное лицо русского деспота Николая II.»
* * *
Степень проникновения капиталистических отношений в географически различные районы обширной Российской империи была далеко не одинаковой. И это происходило потому, что Российская метрополия, образуемая губерниями Центральноевропейской России, оказалась слита (так было угодно истории) в единый комплекс с различными по своему экономическому положению зависимыми территориями:
а) колониями «в экономическом смысле», заселенными выходцами из метрополии и представляющими собой районы развитого сельскохозяйственного производства (южные и юго-восточные окраины Европейской России, Сибири);
б) колониями «чистейшего типа», коренное население которых находилось на стадии по преимуществу феодальных отношений, только еще втягивалось российским капитализмом в товарное обращение (Средняя Азия, Казахстан, Кавказ);
в) областями, составлявшими своего рода резервную зону для развитии российского капитализма (север Европейской России);
г) районами, «прямо зависимыми политически», которые находились примерно на одном уровне экономического развития с метрополией (Царство Польское, Прибалтика, Финляндия). Здесь, а также на Украине гораздо более было развито товарное хозяйство, более развита была местная буржуазия, быстрее шло «обуржуазивание» крестьян и рабочих.
Краткий анализ пореформенного экономического развития (1861-1917) дает основание сделать некоторые выводы.
I. Россия в эти сжатые сроки (немногим более 50 лет) прошла значительную часть своего капиталистического пути развития. Это был особый, новый тип капиталистической эволюции как с точки зрения формы, так и порядка этого развития. К 1917 году Россия пришла страной со среднеслабым уровнем развития капитализма, т.к. самые развитые формы капитализма охватывали в основном крупную промышленность, банковскую систему и мало затронули земледелие. В условиях продолжавшегося сохранения пережитков феодального общества экономика страны носила многоукладный характер, который затруднял развитие капитализма, вызвал острые экономические и социальные противоречия.
II. В системе мирового капитализма Россия в экономическом отношении была страной «второго эшелона», т.к. новейший капитализм переплетался здесь с сетью докапиталистических отношений. Индустриализирующаяся Россия зависела от западноевропейского капитала, но при этом сама эксплуатировала колонии Средней Азии.
И объем промышленного производства на душу населения, и производительность труда в индустриальном секторе были значительно меньше чем в Великобритании, Франции, Германии, США. В 1913 году российский национальный доход на душу населения составлял: 2/5 французского, 1/3 германского, 1/5 британского, 1/8 американского национального дохода.
Разрыв между Россией и другими великими державами по размерам национального дохода на душу населения между 1861 и 1913 гг. увеличивался. К 1913 году российское сельское хозяйство уступало пяти ведущим европейским государствам по урожайности, по продукции в расчете на одного работника, занятого в аграрном секторе, по ассортименту производимой продукции.
Вот почему несостоятельной является попытка приукрасить социально-экономическое состояние дореволюционной России. Даже известный монархист-эмигрант, философ и историк И. Солоневич в книге «Народная монархия» обращает внимание на эту несостоятельность: «Одна из самых неумных вещей, которую делает часть зарубежных монархистов, это попытка представить Россию до 1917 года в качестве рая. Ни в какой рай не поверит сейчас никто... Россия до 1917 года была, вероятно, самой бедной страной европейской культуры. Действительно разрыв между бедностью и богатством - был зияющим разрывом, и таким же зияющим разрывом был разрыв между утонченно-тепличной культурой «верхов» и остатками полного бескультурия на низах... » Особенности экономического развития России отразились на социальной структуре общества. В 1913 году из 160 млн. населения России около 3-х млн. составляли иерархическую элиту, состоящую из 100 тыс. дворянских семей (всего 0,5 млн. человек), 2 млн. (с членами семей) буржуазных владельцев более 200 тыс. промышленных и торговых предприятий, свыше 1 млн. лиц, занятых умственным трудом (учителя, врачи, адвокаты, инженеры, офицеры и др.) Из них 130 тыс. имели высшее образование. Социальные силы уходящего феодально-крепостнического строя постепенно ослабевали и экономически, и политически, зато заметно выросли классы и другие социальные слои развивающегося капиталистического общества. Повысилась экономическая и общественная роль крупной промышленной и финансовой буржуазии, претендовавшей в сотрудничестве с самодержавием на повышение своего политического влияния. К 1917 г. в России сложилась мощная социальная база буржуазно-демократической альтернативы развития общества. Но, как позднее покажет история, реализовать свои потенции ей было не дано.
Усиленно формировался (на потомственной основе, а также за счет разорившихся крестьян, ремесленников и кустарей) и рос численно многонациональный российский пролетариат, сконцентрированный в значительной мере на крупных и крупнейших предприятиях страны. В промышленном производстве, строительстве, на железнодорожном транспорте, во внутренней торговле были заняты около 10 млн. человек (6,4 млн. наемные рабочие главным образом в промышленности и железнодорожном транспорте, остальные - мелкие ремесленники и те, кто в летнее время был занят в сельском хозяйстве).
Большую часть населения 66,7% составляли средние слои населения, большинство которых - крестьяне. Превращение их в класс буржуазного общества тормозилось гнетом самодержавия, помещиков и непоследовательными экономическими реформами. Тем не менее около 9 млн. крестьян уходили из деревень на сезонные сельскохозяйственные работы, на стройки и лесоразработки.
Проблема модернизации страны издавна волновала русское общество. Более двух столетий, начиная с реформ Петра I , через «золотой иск’’ Екатерины II-й, Великие реформы Александра II-го, и значимые преобразования российских реформаторов начала XX века - С.Ю. Витте и П. А. Столыпина, разворачивался в России модернизационный процесс. Он шел непросто, сочетая самобытно-почвенные и западные черты, но так и не вывел Россию в ряд технологически высокоразвитых держав.
Россия не достигла к 1917 году уровня передовых европейских стран и не превратилась в государство с высокоэффективной экономикой. Более того, и реформы, предпринимаемые монархической властью во второй половине XIX и начале XX века, оказались неспособными остановить стремительно нараставший революционный процесс, который перерос в три революции на протяжении 12 лет.
Начало II русской революции. Февраль 1917 г.
Февральская революция подвела черту под многовековой историей российской монархии, свергла самодержавие и весь олицетворяемый им строй. Впервые в истории России на смену царскому режиму пришел демократический строй, по тем временам самый передовой в мире. «Россия, - писал В.И. Ленин в апреле 1917 года, - сейчас самая свободная страна в мире из всех воюющих стран», с отсутствием насилия над населением и максимумом легальности.
На вопрос о неизбежности или случайности Февральской революции лучше всего ответить при рассмотрении ее в сопоставлении с задачами и итогами революции 1905-1907 гг.
В межреволюционный период с 1907 по 1917 года самодержавие пыталось по-новому решить завещанные первой революцией и навязанные всем ходом экономического развития задачи. Однако, не помогли ему в этом ни административно-карательные расправы над участниками революции, ни думско- парламентский бонапартизм, ни смелая и многообещающая столыпинская аграрная и правовые реформы. Не помогло и участие России в начавшейся первой мировой войне отвлечь общество от острых социальных проблем и конфликтов, остановить и преодолеть назревавший кризис на почве незавершенных буржуазно-демократических задач, не решенных первой русской революцией.
По-прежнему не был решен вечный аграрный вопрос, по-прежнему самодержавие оставалось в лучшем случае полуконституционным при сохранении полицейского режима и бюрократии. Не был решен национальный вопрос. И все это сфокусировалось в тяготах войны и в тылу, и на фронте.
Вторая революция наступала неотвратимо. Прав был меньшевистский историк Н.Н. Суханов, писавший о ней, как «о неизбежной революции, мчавшейся к нам на всех парах».
Современные отечественные, да и многие западные историки считают, что Февральская революция явилась закономерным следствием длительной неспособности или нежелания самодержавной власти осуществить радикальные реформы, обеспечивавшие эволюционное преобразование социально-экономического и политического строя России. И вот тогда сами рабочие, солдаты и крестьяне по-своему, по-революционному решили эту проблему в 1917 году.
Обратимся к следующему вопросу - о влиянии первой мировой войны на время начала революции. С одной стороны, начало войны замедлило, более того, резко приостановило «девятый вал» освободительного и рабочего движения и этим задержала наступление революции. С другой стороны, длившаяся к февралю 1917 года более 30 месяцев неудачная и разорительная война так обострила все социально-экономические и политические противоречия внутри страны, что стихийный процесс масс с неимоверной быстротой и силой охватил рабочих, крестьян, солдат и частично буржуазию России, сотворивших Февральскую революцию. Война основательно приблизила революцию.
Наиболее ощутимыми проявлениями войны, приближавшими революцию, можно назвать такие: усиление и углубление кризиса общественного и государственного строя России; неспособность полицейско-бюрократической власти мобилизовать громадные ресурсы для успешного ведения войны; развал (под тяжестью военных поражений и хозяйственной разрухи) союза реакционного поместного дворянства и крупной буржуазии, служившего целое десятилетие (1907-1917 гг.) привычной опорой монархической власти; уход в оппозицию к царизму русской буржуазии и части дворянства, недовольных военными поражениями, и нарастание революционного движения. Нельзя забывать, и о таком огромной социальном потенциале революции, как 10-миллионная масса вооруженных солдат-крестьян, собранных накануне февраля 1917 года в городских гарнизонах и фронтовых окопах. В их рядах с каждым годом все сильнее росло недовольство и протест против войны и ее последствий. Ведь не случайно же в ходе войны образовалась почти 2-миллионная армия дезертиров.
В российском пролетариате также зрело недовольство антирабочими, антизабастовочными мероприятиями правительства и промышленников, запретами профсоюзов, рабочей печати и попытками милитаризации труда, предпринятыми в военные годы. Мировая война лишь временно прервала массовое рабочие движение, фактически подводившее страну в июне 1914 года к новому революционному рубежу. С осени 1915 года под воздействием ухудшегося экономического и политического положения, неуклонно нарастает рабочее движение, а к концу 1916 года оно играет ведущую роль в возникновении революционной ситуации в стране. Все это и многое другое, связанное с тяготами войны, дает нам основание утверждать, что неудачное участие России в изнуряющей войне приближало революцию, т.е. без первой мировой войны не было бы Февраля 1917 года.
Ответ на вопрос: кто стоял во главе Февральской революции - буржуазия или пролетариат - в историографии решается далеко не однозначно. Все зависит от того, кто отвечает: историк-большевик-ленинец или меньшевик-плехановец, мартовед или кадет, октябрист-монархист и т. д.
Более объективным будет, пожалуй, такой ответ. Февральская революция была революцией рабочих, солдат и частично буржуазии. Февральская революция - это полустихийный, а в ряде случаев и просто стихийный, глубинно-народный, пролетарско-солдатский спонтанный «взрыв», подготовленный всем ходом предшествующего революционного и общедемократического движения.
Особо важная роль в этой революции принадлежит петроградским рабочим, сумевшим выстоять перед натиском военнополицейского произвола в России в годы политической реакции и империалистической войны и стать, по выражению Г. В. Плеханова, тем динамитом, который взорвал самодержавие. А о роли солдат петроградского гарнизона наиболее точно написал известный ученый профессор, член кадетской партии М.И. Туган- Барановский 10 марта 1917 года: «Русский трон опрокинули 27 февраля гвардейские полки, которые пришли без своих офицеров, и во главе их стояли не генералы, а толпы рабочих, которые начали восстание и увлекли за собой солдат».
Таким образом. Февральская революция не была революцией, свершенной по команде сверху, а развивалась снизу благодаря усилиям и большевиков, и меньшевиков, и эсеров, и кадетов. Поэтому и трудно назвать персонально вождей, руководителей долгожданного и неожиданного Февраля 1917 года.
Подчеркивая действительно решающую роль пролетариата и крестьян, солдат, их политических партий накануне и в ходе самой революции, необоснованно замалчивать, игнорировать значимый вклад в освободительное движение либеральной оппозиции, российской буржуазии, особенно в предреволюционный период с 1915 по 1917 год. Объективно этот вклад сказался (через деятельность в Государственной думе, военно-промышленных комитетах. Всероссийские союзы земств и городов, через разоблачение в печати и т. п.) в ослаблении царского режима, в изоляции правящей царской камарильи от общества. Непременно следует по достоинству оценить позицию армейских верхов, генералитета и офицерства, т.к. в решающий момент царь остался без привычной военной опоры. Но также сильным ускорителем социального «взрыва» в феврале 1917 года стал сам Николай II и его ближайшее окружение, отвергавшие всякие предложения либерально-буржуазной оппозиции и высших военных чинов о необходимости конституционных уступок. В правительственном лагере брали верх крайне правые, представлявшие крепостников-помещиков. Они предлагали установить режим военной диктатуры и распустить IV Думу. Царь, предчувствуя приближение катастрофы, разделял такие предложения, но в то же время не мог игнорировать мнение умеренной части своего окружения, настаивавшего на уступке либеральной буржуазии, вплоть до дарования ответственного перед Думой правительства.
Николай Романов был твердо убежден, что «с первым днем конституции начнется конец единодержавия», а «конец самодержавия есть конец России».
Непросто ответить на вопрос, почему после Февральской революции в России не сложилось буржуазно-демократическое государство. Ныне некоторые публицисты, да и историки просто отвечают: помешали экстремисты-большевики, захватившие власть в октябре 1917, а в январе 1918 года разогнавшие Всероссийское Учредительное собрание, призванное решить вопрос о власти, земле, мире и национальные проблемы.
Как бы предвидя подобные обвинения, еще а 1920 году В.И. Ленин на первом Всероссийском съезде трудовых казаков, обращаясь к лидерам меньшевиков и эсеров, спрашивал: «Но разве вы, господа эсеры и меньшевики, не имели восемь месяцев для вашего опыта? Разве с февраля до октября 1917 года вы не были у власти вместе с Керенским, когда вам помогали все кадеты, вся Антанта, все самые богатые страны мира? Тогда вашей программой было социальное преобразование без гражданской войны. Нашелся ли бы на свете хоть один дурак, который пошел бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу? Почему же вы этого не сделали? Потому что ваша программа была пустой программой, была вздорным мечтанием. Потому, что нельзя сговориться с капиталистами и мирно их себе подчинить, особенно после четырехлетней империалистической войны».
Рассмотренные нами отдельные проблемы истории Февральской революции дают основание утверждать, что из переживаемого революционного кризиса Россия мирным путем выйти не могла. А потому Февральская революция была неизбежна и революционное свержение самодержавия было закономерно: именно эту точку зрения позднее вынужден был признать виднейший историк, лидер кадетской партии и участник февральский событий 1917 года П.Н. Милюков. В его книге «Россия на переломе» (том 1) первая глава так и называется «Почему революция была неизбежна?» Попытка пересмотра этого давно доказанного исторической наукой основного положения вряд ли когда-нибудь удастся.
При подготовке доклада были использованы материалы, опубликованные на официальном сайте Русской православной церкви:
http://www.patriarchia.ru/db/text/4806909.html
http://www.patriarchia.ru/db/text/4806928.html
http://www.patriarchia.ru/db/text/4583446.html
Литература:
История Отечества. Проблемы. Взгляды. Люди (Под ред. профессора Иванова Е.П.) Псков: ПГПИ, 2004. - 448 с.
Лекция подготовлена секретарём Ростовского обкома КПРФ по идеологии, агитации и пропаганде И.Н. Нестеренко
