Оговоримся сразу: речь идёт не о том классе паразитов, который во всех словарях высоким штилем определяется как «низший организм, живущий внутри другого организма или на нём и питающийся его тканями и соками», а низким, «разговорным» — как «насекомое, паразитирующее на теле человека или животного (вошь, клоп и др.)». Нет, речь пойдёт о куда более организованных паразитах, а одновременно — и о важнейшем признаке российской реставрации капитализма, достигшей империалистической стадии. В ленинской работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» восьмая глава, посвящённая этому явлению, так и называется: «Паразитизм и загнивание капитализма».
ПРАКТИЧЕСКИ весь куст паразитических прелестей крупного и среднего капитала, который процветает в нынешней России, был глубоко проанализирован В.И. Лениным ещё более 100 лет назад в «Империализме, как высшей стадии капитализма». Он указывал: «Нам стоит остановиться теперь ещё на одной очень важной стороне империализма, которая большей частью недостаточно оценивается в большинстве рассуждений на эту тему… Мы говорим о паразитизме, свойственном империализму».
А чтобы читателю не показалось, что речь пойдёт о чём-то далёком от нашей сегодняшней повседневности, напомним ему о двух сообщениях ряда отечественных изданий, появившихся одно за другим в течение двух дней.
Первое было связано с подведением итогов деятельности Норильского комбината в прошлом, 2019 году. Главный акционер этого гиганта Владимир Потанин (ему принадлежат, по данным РБК, 34,6% акций «Норникеля») с явным удовлетворением сообщал: «Прошлый год стал одним из самых успешных для нашей компании за последние десять лет за счёт комбинации сильных операционных показателей и благоприятного макроэкономического фона. Чистая прибыль компании увеличилась почти в два раза, до 56 миллиардов».
Поскольку за Полярным кругом тоже бывают туманы, то туманные фразы фактического хозяина уникального комбината насчёт очень сильных операционных показателей и макроэкономической благодати, призванные создать впечатление о работе до изнеможения ведущих акционеров «Норильского никеля» и сверхталантливых управленцев, то нам придётся перевести эту словесную тарабарщину на нормальный язык. Дело в том, что в прошлом году на мировом рынке цены на палладий выросли по сравнению с уровнем 2018 года на 49%, а доля в выручке комбината от продажи этого металла поднялась почти до 40%. Цены на никель тоже подскочили, хотя и не на столь дикий процент.
В общем, владельцам заполярного комплекса в минувшем году крупно повезло. Их комбинат оказался прибыльнее даже мирового лидера горной добычи англо-австралийской компании BHP Billiton. После такого результата ну как не порадеть родному человечку и уж тем более себе. Владельцы решили одарить себя 4 миллиардами 740 миллионами долларов в качестве дивидендов. Центральный банк РФ эту идею хозяев «Норильского никеля» охотно одобрил. В результате состояние основного владельца компании В. Потанина благодаря полученным дивидендам увеличилось на 1 миллиард 640 миллионов долларов. И это не биржевая оценка, а, как теперь говорят, кэш, звонкая монета.
Здесь есть смысл напомнить, что В. Потанину и М. Прохорову, ставшим в результате приватизации в 1997 году первыми владельцами этого гиганта, пришлось выложить за него… 250 миллионов долларов. Тогда была запущена «утка», будто перед приватизацией «Норникель» находился в долгах как в шелках. Однако Счётная палата РФ начисто опровергла эту байку. По её данным, годовая прибыль комбината превышала 1,5 миллиарда долларов, а рентабельность достигала 70%. Кстати, в очень успешном прошлом году она составляла 58%.
Чудная получается арифметика. Только Потанин, которому принадлежит около 35% акций, нынче в качестве дивидендов получил прибыль в 6 (шесть) с лишним раз больше, чем «выложили» за комбинат в сумме оба первых собственника в 1997 году. Разве это не показатель паразитизма крупного капитала, который получила «новая буржуазия» в результате контрреволюции 1991—1993 годов?! Разве это не проявление паразитизма класса, который до сих пор контролирует командные высоты в экономике и политике Российской Федерации?!
Подобный паразитизм крупного и среднего капитала гарантируется и одобряется нынешним буржуазным государством России. На следующий день после взлёта прибыли владельцев «Норникеля» из-за редкого скачка цен на мировом рынке на его продукцию, в чём нет ни малейшей заслуги его хозяев, в СМИ появилась новая информация, касающаяся заполярного гиганта. Владельцы горно-металлургической компании «Норильский никель» обратились к президенту РФ и его правительству выделить 85 миллиардов долларов на новую инвестиционную программу, связанную с намечаемой реновацией северного города. Её планируется осуществить до 2030 года, на что, по данным «Коммерсанта», потребуется 2,5 триллиона рублей. В переводе на доллары по курсу начала 2020 года (63 рубля за доллар) общие расходы на намечаемую программу составляют… не более 40 миллиардов долларов. Это вдвое меньше запрашиваемой у президента и правительства суммы… Так что же главное в этой инвестиционной программе — реновация города или паразитизм капитала? Вопрос, честное слово, риторический. Однако министерство промышленности и торговли уверяет, что просьбу надо удовлетворить.
Паразитизм капитала, проявляющийся в непомерном стремлении набить личную мошну, не прикладывая реальных усилий к приращению национального достояния, — явление то-тальное в условиях реставрации капитализма в России. Недавно «Правда» писала об аналогичной ситуации в Сбербанке, топ-менеджеры которого являются реальными конкурентами управленцев «Норникеля» в нынешнем капиталистическом соревновании по паразитизму. Между тем Сбербанк — это даже не частнокапиталистическое учреждение, а компания, в которой контрольный пакет акций принадлежит (пока?) государству. Но государство не только смотрит сквозь пальцы на его вызывающий паразитизм, но и фактически тоже стимулирует его.
Не менее остро стоит вопрос о паразитизме так называемых государственных корпораций. Весьма примечательны те сентенции, которые высказал на эту тему глава РФ. В недавнем интервью ТАСС «20 вопросов Владимиру Путину» он фактически оправдал несуразно высокие «зарплаты» топ-менеджеров госкорпораций. По его словам, «это можно объяснить общей рыночной стоимостью услуг управленцев такого уровня».
Правда, поскольку отвечать на вопрос журналиста пришлось накануне голосования по его поправкам в его Конституцию, то он даже скорбно заметил, будто его коробит и задевает ситуация, когда руководство госкомпаний получает непомерно большие зарплаты. И поэтому он-де обсуждал этот вопрос с топ-менеджерами. Они объяснили, что нанимают большое число иностранных специалистов, которые «чего-то стоят на международном рынке труда». По словам Путина, госкорпорации вынуждены выплачивать такую зарплату, при этом соблюдая разницу между уровнем доходов начальников и подчинённых. Нигде в мире, по словам президента, руководитель не получает меньше своих работников.
Таким образом, президент заявил, что паразитизм верхушки капитала — это явление, присущее всей мировой капиталистической системе. Вероятно, глобализация способствует росту паразитизма генералов частной собственности. Но паразитизм такого масштаба, как в современной РФ, найти можно разве что в бывших колониях и доминионах. И далеко не во всех. Более того, логично предположить, что эта форма империалистического паразитизма стала порождением реставрации капитализма в России. По крайней мере, при характеристике основных видов паразитизма капитала этого вида в работе В.И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» нет.
Нет в нём и указания на такое паразитическое явление капитала, как длительная невыплата заработной платы работникам наёмного, эксплуатируемого труда. Между тем «Правде» приходится писать на эту тему в каждом втором-третьем номере. Это тоже подлая новация реставрации капитализма.
ПОКА РЕЧЬ ШЛА о пороках, преимущественно порождённых реставрацией капитализма, о таких проявлениях паразитизма капитала, которые в начале ХХ века практически не давали о себе знать. И Ленин указывал на диалектику империализма: «Самая глубокая экономическая основа империализма есть монополия. Это монополия капиталистическая, то есть выросшая из капитализма и находящаяся в общей обстановке капитализма, товарного производства, конкуренции, в постоянном и безысходном противоречии с этой общей обстановкой. Но тем не менее, как и всякая монополия (чуть ниже Ленин уточнял: капиталистическая монополия. — В.Т.), она порождает неизбежно стремление к застою и загниванию».
В этом противоречии век назад ведущей стороной была конкуренция, что неизбежно при «естественном» развитии капитализма, в том числе на империалистической стадии. И Ленин замечал: «Но тенденция к застою и загниванию, свойственная монополии, продолжает в свою очередь действовать, и в отдельных отраслях промышленности, в отдельных странах, на известные промежутки времени она берёт верх». Однако опыт бытия России в условиях реставрации капитализма позволяет предполагать, что капитализм, искусственно навязанный обществу, реставрированный в результате временного поражения социализма в классовой борьбе на завершающей стадии его строительства, изменяет соотношение указанных Лениным противоположностей. Ведущей становится уже не сохраняющаяся конкуренция, а застой и загнивание. И их важнейшим проявлением становится, как и подчёркивал Ленин, паразитизм класса, узурпировавшего экономическую и политическую власть, и созданное им государство. Это приводит и к появлению новых форм капиталистического паразитизма (о них шла речь выше), и к сохранению отмечавшихся Владимиром Ильичом «классических» проявлений паразитизма, застоя и гниения.
Раскрывая диалектику конкуренции и застоя монополий, Ленин первым признаком их паразитизма называл «экономическую возможность искусственно задерживать технический прогресс». В годы реставрации задержка технического прогресса прежде всего была порождена коренным изменением структуры российской экономики. Деиндустриализация привела к разрушению прежде всего высокотехнологичных и наукоёмких производств. Так, производство металлорежущих станков с числовым программным управлением за 18 лет, предшествовавших экономическому кризису 2008 года, упало, по сравнению с 1990 годом, в 39 раз, производство автоматических и полуавтоматических линий — в 139 раз. Прирост в послекризисное десятилетие 2009—2018 годов — это не более чем кошачьи слёзы. Если в 1990 году счёт выпуска автоматических и полуавтоматических линий шёл на многие сотни комплексов, то начиная с 2001 года он исчисляется… единицами.
Ещё один важный показатель экономического регресса — износ и обновление основных фондов. В 1990 году износ основных фондов, по данным Федеральной службы государственной статистики, составлял 35,6%. К кризисному 2008 году он вырос до 45,3%, в 2018-м составлял уже около 49%. А вектор обновления имел прямо противоположную направленность: в 1990 году было обновлено 10,6% основных фондов, в 2008-м — 6,9%, в 2018 году — 6%. Этих показателей вполне достаточно, чтобы говорить о застое и загнивании российской экономики как постоянно действующем факторе. А что касается паразитизма «класса стратегических собственников», то в этой сфере он также убедительно характеризуется стабильным ростом банкротств, возбуждаемых по инициативе… владельцев предприятий.
О нарастающем паразитизме крупного бизнеса в последнюю четверть века убедительно свидетельствует бегство капиталов из страны. Подчеркнём: речь идёт даже не о вывозе капитала за рубеж с целью более выгодного его вложения, а в его практическом выводе из экономики в офшорные зоны. Доход у дельцов в этом случае минимальный. Держа деньги в банках офшор, они превращаются в рантье. Добавим, что в этом процессе в роли паразита выступает и российское государство, которое своими действиями стимулирует бегство капиталов. Ленин писал: «Вывоз капитала, одна из самых существенных экономических основ империализма, ещё более усиливает эту полнейшую оторванность от производства слоя рантье, налагает отпечаток паразитизма на всю страну». Тем более эта оценка справедлива в отношении так называемого бегства капитала.
Реставрация капитализма создала целые отрасли деятельности, которых не было при социализме, но которые носят откровенно паразитический характер. Прежде всего это относится к частным охранным предприятиям, которые изымают из народного хозяйства примерно 1,5 миллиона человек наиболее трудоспособного возраста, потенциально готовых заниматься производительным трудом, в том числе высокой квалификации. Эти откровенно паразитические структуры крупный капитал рассчитывает использовать в своих классовых интересах в случае роста революционных настроений в обществе.
Одновременно появились «отрасли» экономики, которые даже успели получить в массовом сознании относительную респектабельность. Так, государственная статистика выделяет в особую графу деятельность по операциям с недвижимым имуществом. В ней сосредоточено почти 2 миллиона человек, то есть 2,7% занятого населения. Причём это в большинстве своём достаточно квалифицированная рабочая сила, способная выполнять реально общественно полезные производительные функции. 70% работников этой сферы — в возрасте от 20 до 50 лет. 53% занятых операциями с недвижимым имуществом имеют высшее образование и 20% — среднее профессиональное образование. Это — прямой показатель расточительности капиталистического общества, где всевластие частной собственности создаёт потребность в видах деятельности, объективно носящих паразитический характер.
Элементы откровенного паразитизма присущи и современному банковскому сектору экономики. В массовом сознании, в частности, среди молодёжи, эта сфера приложения труда престижна. Достаточно сказать, что более 90% её сотрудников имеют высшее или среднее профессиональное образование. Паразитизм этой сферы всё более явно проявляется в отношении работников наёмного труда, занятых за пределами банковской сферы. Корпоративные интересы капиталистических предприятий и организаций (кстати, государство в России является сегодня самым крупным капиталистом, так же, как при царизме, оно было самым крупным помещиком) привели к тому, что заработная плата наёмным работникам (а сегодня ими являются 92% занятого населения), как правило, на руки не выдаётся, а перечисляется на банковские счета. Это значит, что она неизбежно служит источником прибыли воротил банковского капитала. Но при этом большинство банков на вклады, поступающие от предприятий и организаций в качестве оплаты труда их работников, никакого процента не начисляют. Таким образом все доходы от этих многих миллиардов рублей не что иное, как паразитизм банкиров.
МАГНАТЫ-ОЛИГАРХИ безвременья реставрации капитализма в России начисто утратили политические сдержки, характерные для буржуазной демократии. Пожалуй, наиболее ярким проявлением их цинизма стало предложение недавнего министра-капиталиста, первого вице-премьера российского правительства, а ныне главы Внешэкономбанка РФ И. Шувалова (вот оно, ярчайшее доказательство слияния буржуазной власти и бизнеса!) закрепить в ремонтируемой Конституции определение предпринимателей как «создающих новую Россию», обозначить их в Основном Законе как «передовой класс». Впрочем, такой цинизм, пожалуй, заслуживает поддержки: он замечательно лишил бы расстрельную ельцинско-путинскую Конституцию лживости и лицемерия насчёт того, что властью в Российской Федерации является якобы народ, положил бы конец лукавым и обманным рассуждениям насчёт «социального государства» в России и чётко бы обозначил, что ею монопольно правит уже более четверти века класс-паразит.
Тогда понятнее и очевиднее для миллионных масс были бы и выводы В.И. Ленина. Работа «Империализм, как высшая стадия капитализма» вышла в свет в середине 1917 года. Но написана она была в январе — июне 1916-го. В октябре 1916 года Владимир Ильич написал статью «Империализм и раскол социализма». Она предназначалась для «Сборника «Социал-Демократ» №3. Этот «Сборник» издавался центральным органом ЦК РСДРП «Социал-Демократ», который выходил нелегально (работа «Империализм, как высшая стадия капитализма» предназначалась для легального издания). Целью статьи было обоснование тесной связи оппортунизма в форме социал-шовинизма с Первой мировой войной, войной империалистической. Поэтому Ленин даёт краткую характеристику империализма, уделяя заметное внимание паразитизму капитала на этой стадии последней эксплуататорской формации. Более того, он с горечью отмечает, что буржуазный паразитизм распространяется и на часть рабочего класса. Но вывод Ленина насыщен историческим оптимизмом: «Пролетариат есть детище капитализма — мирового, а не только европейского и не только империалистского. В мировом масштабе, 50 лет раньше или 50 лет позже — с точки зрения этого масштаба вопрос частный — «пролетариат», конечно, «будет» един, и в нём «неизбежно» победит революционная социал-демократия».
Но ленинский оптимизм всегда трезвый. Поэтому он обращается к «любителям середины»: «…вы сейчас в империалистских странах Европы лакействуете перед оппортунистами, которые чужды пролетариату, как классу, которые суть слуги, агенты, проводники влияния буржуазии и без освобождения от которых рабочее движение остаётся буржуазным рабочим движением. Ваша проповедь «единства» с оппортунистами … есть, объективно, защита порабощения рабочих империалистскою буржуазиею…»
Эту свою статью, тесно связанную с работой «Империализм, как высшая стадия капитализма», В.И. Ленин заканчивает тем, что ставит ясную задачу перед своими идейными единомышленниками: «Разъяснять массам неизбежность и необходимость раскола с оппортунизмом, воспитывать их к революции беспощадной борьбой с ним, учитывать опыт войны для вскрытия всех мерзостей национал-либеральной рабочей политики, а не для прикрытия их, — вот единственная марксистская линия в рабочем движении мира».
Едва ли и сегодня кто-нибудь рискнёт оспаривать эту ленинскую установку.
