Всякого рода мифотворцы и манипуляторы сознанием десятилетиями ведут наступление на нашу историческую память. Особыми объектами информационных атак были ключевые титанические фигуры, ставшие советскими социалистическими символами: Ленин и Сталин. Ибо если нам суждено социалистическое возрождение, они наряду с Великим Октябрём будут и его символами. Каков же результат многолетних усилий манипуляторов и борьбы с ними? Какая линия побеждает в умах и душах в год 100-летия рождения первой в мире социалистической державы? Это особенно важно понимать в ситуации, когда до предела обострилась альтернатива: или социалистические перемены, или правая диктатура и уничтожение нашей страны как субъекта истории. Сегодня рассмотрим ситуацию прежде всего в отношении И.В. Сталина.
В область идей и настроений три четверти года открытого конфликта на донбасско-украинском направлении принесли не только очередной раскол, но и момент истины. Открыли глаза на реальное положение дел многим доселе политически незрячим. Заставили определиться многих колеблющихся. Вынудили думать над политическими вопросами: тех, кто до этого бежал от них, отгораживался в своём мирке, пока «политика» не постучалась в него непосредственно (например, в виде повестки в военкомат). Прежде всего над вопросами, в чём корень трагедии, к которой пришли недавно жившие в мире и братстве народы, и где выход? А такие вопросы автоматически выводят на политические решения и историческую роль В.И. Ленина и И.В. Сталина, причём с разных сторон идеологических баррикад. Потому, в частности, мы и наблюдали в первый же день спецоперации перекладывание президентом на Ленина ответственности за сложившуюся с Украиной ситуацию, вынужденно и половинчато дезавуированное через полгода (речь в Новгороде 21 сентября). Поэтому продолжаются нападки на большевиков вообще, вплоть до валдайского президентского словесного продукта. Про постоянные сравнения нынешних политических решений с действиями И.В. Сталина в годы Великой Отечественной войны нечего и говорить: их, наверное, не практикуют только те, кто ничего не знает о Сталине (да, теперь такие есть).
Сталин и либеральные манипуляторы сознанием
Наступление манипуляторов на политику и личность И.В. Сталина со времён Хрущёва шло в несколько «волн», но, если исключить хрущёвскую антисталинскую кампанию, всегда имело одну цель: отвратить умы от социалистического вектора и его символов (да и хрущёвская кампания, пусть неосознанно, лила воду на ту же мельницу).
Либеральные творцы антиисторических мифов после развала СССР открыто признали, что пресловутая десталинизация не была для них самоцелью. Как цинично пояснял ещё в конце 1990-х свою теперь известную стратегию А. Яковлев, начав бить «Лениным по Сталину», завершить разгром они собирались на всяком «революционаризме», то есть в перестроечную пору для антисоветчиков (а тогда первую скрипку среди них играли либералы) мифологизированный «вчёрную» Сталин был избран средством развалить советскую систему.
Однако, выполнив эту свою программу, манипуляторы на достигнутом не остановились. В 2013-м, в год 60-летия со дня смерти Иосифа Виссарионовича, среди прочих исследований, вызванных к жизни годовщиной, представил своё и Фонд Карнеги. М.Липман из московского его представительства, ныне закрытого российским минюстом, в статье по итогам исследования, опубликованной в журнале Foreign Policy и разобранной ресурсом Inopressa.ru, заявила, что «для настоящей десталинизации необходимо «переосмыслить российскую национальную идентичность», «отвергнуть традиционную концепцию государства» в том числе. Вот так откровенно, а репрессии — вопрос-то, что называется, десятый, вопрос-средство. Не оттого ли, что за прошедшее время слишком очевидно стало «широким слоям трудящихся», которыми они манипулируют по всему свету по одной и той же технологии, что сами-то либеральные плакальщики по «невинно убиенным» готовы лить кровь сколько угодно?
Так что подлинной мишенью либеральных манипуляторов сознанием в нашей стране всегда была социалистическая государственность как единственно возможная на практике форма независимого от мирового империализма существования нашей страны — и государственность российская как возможность возрождения социалистической в результате нового «революционаризма», не важно, снизу или сверху. Ведь российская государственность — ну что ты ни делай — держится на советской идентичности с её символами, включая Сталина. Поэтому после катастрофы-1991 манипуляторы и переключились на «советский менталитет», на того самого сохранившегося советского человека, которого они презрительно именовали «совком», но в реальности боялись, так как прозорливо считали его залогом социалистического возрождения. Того самого советского человека, который действительно остался жив (о чём состоялся развёрнутый разговор на страницах «Правды» в 2020—2021 гг.).
Так можем ли мы сказать, что историческую информационную битву Сталин выиграл? У антисоветчиков-либералов — безусловно да, причём задолго до краха, который они переживают сейчас в результате событий, связанных с СВО. Сталин, как и Ленин, ещё с конца 1990-х стал на массовом уровне превращаться в мерило, в ориентир для оценки состояния умов и политических настроений в обманутом народе, — по мере того как обманутый народ получал всё больше возможностей оценить последствия погрома социализма. И в текущей политике реабилитация Сталина в глазах большинства населения нашей страны — уже пройденный этап.
Когда в 2019 году общероссийский максимум положительного отношения к исторической роли Сталина взял планку в 70% (по данным Левада-центра*), это не было чем-то неожиданным ни для сторонников, ни для противников Иосифа Виссарионовича: улучшение оценки его исторической роли шло уже более десятилетия, а позитив всегда перевешивал негатив. Хотя почти четырёхкратного превышения ещё не бывало (максимум — 1,7 раза) — поэтому либералы тогда запаниковали и даже «дело Путина — Сталина» у себя на «Радио Свобода»* «завели». За то, что путинские идеологи «ресталинизацию», мол, проводят в конъюнктурных целях.
Надо заметить, что либеральный Левада-центр* прицельно следит за эволюцией восприятия Сталина в России (и не только), поэтому из числа социологических служб общефедерального уровня имеет наиболее полный ряд сопоставимых данных. Остальные из социологической «большой тройки» (ВЦИОМ и Фонд «Общественное мнение») данные публикуют лишь эпизодически.
Однако роль «путинской вертикали» здесь либералы преувеличили. Конечно, работа власти «под Сталина», патриотическая риторика, политика «твёрдой руки» — факт очевидный, но даже либералы тогда же признали, что в основе роста популярности Сталина лежит запрос на социальную справедливость, которой в российском обществе всё меньше. Ясно и то, что запрос на патриотизм в униженной в 1990-е годы стране неизбежно привёл бы к обращению к сталинской политике как образцу защиты государственных интересов, причём куда в более сложных условиях, чем сейчас. На высоте в новом веке оказалось и политическое просвещение — постоянно расширявшаяся Сталиниана честных историков, журналистов и просто неравнодушных и талантливых соотечественников, партийных и беспартийных (низкий поклон всем, кто помог ветру истории развеять мусор со сталинской могилы!). А смещение идеологической борьбы в значительной мере в интернет позволило донести слово правды до молодой аудитории.
Благодаря всем этим факторам и оказалось, что Сталин в наше время политически жив и эффективно борется на фронте информационной войны. Даже в традиционно либеральном Петербурге в 2015 году, когда праздновалось 70-летие Победы в Великой Отечественной войне, две трети жителей заявили, что в войне мы победили благодаря существовавшему в то время социально-политическому строю, а не вопреки, как пытались долгие годы внушить манипуляторы сознанием. Итог их усилий — лишь 14% согласившихся с этим утверждением (данные Санкт-Петербургского информационно-аналитического центра петербургского правительства, обнародованные в 2015 году в официальном издании этой организации — «Аналитическом вестнике ИАЦ», №21). И оценку исторической роли Сталина петербуржцы к тому времени давали позитивную: 40% против 26% негативной, тогда как ещё за 5 лет до этого картина была почти что противоположной.
Крах тогда начала терпеть и «чёрная» мифология о Сталине: например, только те же 14% «голосов» петербуржцев в свою поддержку собрал запущенный в 1992 году перебежчиком на Запад В. Резуном (литературный псевдоним Суворов) в книге «Ледокол» самый, наверное, «чёрный» миф о том, что Сталин сам собирался напасть на Гитлера, а тот его опередил. Миф, раздувавший роль «штрафбатов» в Победе, к тому времени целое десятилетие навязывавшийся обществу, в итоге сработал для 30%, для 48% — определённо нет, а пятая часть опрошенных определиться на тот момент не смогла.
Не все мифы были тогда развеяны: также очень известный хрущёвский миф о том, что Сталин в первые дни войны был растерян и не принимал решений, был ещё весьма распространён: в Петербурге его поддержали 48%, а отвергли только 34%. Но перелом в сознании масс людей состоялся даже в Петербурге, а по стране в целом тем более, если учесть, что «колыбель трёх революций» обычно опаздывает со сдвигами влево в политических настроениях.
Как неоднократно отмечалось, растущей волне объективных оценок роли Сталина в истории нашей страны, несомненно, способствовало празднование на официальном уровне Победы в Великой Отечественной войне — уже с конца 1990-х, когда власть вынуждена была перестать дистанцироваться от Победы. С годами власть всё больше поднимала её на щит, а это не могло не повлечь того, что всё больше людей задумывалось и адекватно оценивало значение выдающихся организаторских способностей Иосифа Виссарионовича в экстремальных военных условиях. Кроме того, всё больше тех, кто ранее предпочитал не афишировать своё положительное отношение к Сталину, стали свободно выражать его, усиливая общий поток позитива в личном общении, что очень важно. Например, в Петербурге в 2010 году организаторским способностям Сталина как фактору Победы высокие оценки (4 и 5 баллов) дала половина опрошенных, а в 2015-м — уже две трети.
Ну а далее по нарастающей: естественно, перелом в оценках военных лет повлёк за собой рост позитива в оценках огромнейшей работы Сталина в мирное время, которое представляло собой череду сложнейших вызовов стране и её руководителю №1, а это в итоге ускорило уже в целом реабилитацию Сталина в массовом сознании. Накопилась критическая масса, и в какой-то момент невидимый рубеж был пройден. Проклятиями в адрес Сталина и примитивной ложью о той великой и сложнейшей эпохе аудиторию давно было уже не взять. Вышли из употребления ярлыки вроде «кровавого сталинского режима», произносить их всерьёз не стало дурным тоном разве что в компании либералов-фундаменталистов. И, возможно, самое главное — граждане в массе согласились с позицией, которую либеральный Левада-центр* сформулировал так: «человеческие жертвы, которые понёс советский народ в сталинскую эпоху, оправданы результатами, великими целями, которые были достигнуты в кратчайший срок».
У либералов противопоставить происходящему оказалось нечего. Эпитафией антисталинским кампаниям, включая последнюю волну, поднятую ещё в президентство Д. Медведева и по-тихому свёрнутую, стал бесславный конец законопроекта о противодействии «реабилитации сталинизма», который в 2015 году в Госдуму внёс депутатствовавший тогда скандальный русофоб Д. Гудков, ныне эмигрант. Эта судорога либерального отчаяния была обречена уже тогда: проект получил отрицательное заключение правительства и в начале 2018 года был отклонён Госдумой. Времена изменились. Эпоха либеральной антисоветчины закончилась.
«Некоммунистический Сталин против Ленина»: версия «белых державников»
Когда старый метод не работает, ищется новый. Манипуляции массовым сознанием не исключение. И в отличие от либералов, антисоветчики-«державники» в российской властной вертикали проявили в отношении образа Сталина изрядную гибкость. Особенно когда экономическая ситуация стала отчётливо работать против них, порождая у граждан сомнения и сравнения. И если в начале 2000-х годов официозные СМИ повторяли зады традиционных обвинений антисталинских кампаний Хрущёва с Горбачёвым, то ближе к началу нового десятилетия, а совершенно определённо — после майданных событий и старта «русской весны» в 2014 году российская власть решила: тот, кто нам мешает, тот нам поможет, — и принялась натягивать на себя сталинский образ собирателя земель, державника и патриота. Натягивать, разумеется, только форму, без социалистического содержания, удобную для закручивания гаек под прикрытием патриотического настроя, — в чём и заключается ключ к пониманию такого информационного кульбита.
Так появился фантом «положительного», но «некоммунистического» Сталина: сначала абстрактного «эффективного менеджера», «сильной рукой» наводившего абстрактный «порядок». Под эту историческую «как бы параллель» последовательно сворачивались политические права. Затем, по мере того как интересы российской верхушки входили в противоречие с интересами её «западных партнёров», на передний план вышел образ Сталина-«державника», собирателя земель бывшей Российской империи. И параллельно обозначился образ Сталина — «красного монарха», «свернувшего революционные процессы», запущенные, дескать, Лениным, этаким «дестабилизатором земли русской».
Это уже был ответ на массовое открытие заново «советской цивилизации», «планеты СССР» и на выход на сцену молодого поколения, значительная часть которого оказалась не только с багажом нового интернет-просвещения, но и с советским «культурным кодом», переданным от родителей, бабушек и дедушек. Некоторые особо ретивые манипуляторы приписывали Сталину в качестве «красного монарха» даже тайную религиозность, подтягивая в основание сего тезиса его шаги навстречу церкви в 1943 году. Апофеозом стал показ на федеральных каналах теледокументалистики, реабилитирующей Л.П. Берию (например, в сериале «Забытые вожди» в 2017 году), официальный образ которого, созданный либеральным станом манипуляторов, был пострашнее сталинского. После того как «эффективным менеджером» был признан и Берия, диалектическую модификацию образа российской высшей власти можно было считать состоявшейся.
Некоторого эффекта апология Сталина «справа», надо сказать, достигла. Наглядный пример. Один из ключевых вопросов для понимания советской истории — был ли Сталин продолжателем дела Ленина. Иными словами, строил ли он социалистическое государство. Если на этот вопрос отвечаешь «нет», то неизбежно придёшь и к отрицанию факта построения основ социалистического строя в СССР и к иллюзии возможности правильного госкапитализма, от которого рукой подать до какого-нибудь муссолиниевского варианта. Неспроста же в передачах о Сталине практически не уделялось внимания созданию и укреплению социалистических производственных отношений и однобоко подавалась индустриализация — только как неизбежная необходимость, чтобы устоять в грядущей войне.
Известно, что сам Иосиф Виссарионович считал себя учеником Ленина, старавшимся, как он выразился в беседе с Э. Людвигом в 1931 году, «быть достойным его учеником». На этот тезис было предпринято множество атак начиная ещё с Троцкого. В позднем СССР, стране с мощнейшей индустрией и инфраструктурой, коллективным сельским хозяйством, заложенными именно сталинской политикой, этот тезис был естественным и очевидным. Однако команда перестройщиков, которая перезапустила в массы много мифов Троцкого о Сталине, пошла в атаку заново, внедряя версию, что сталинский СССР свернул в сторону от социализма. Так что, когда эстафету приняли «державники» со своими противопоставлениями Сталина Ленину, почва была уже подготовлена.
Каков же результат? В цифрах это хорошо видно на примере Петербурга, по которому опубликованы данные в подходящем ракурсе (в №4 научного журнала «Социологические исследования» за 2018 год). Получается, что в год столетия Великого Октября половина питерцев не считала Сталина продолжателем ленинского курса. Понимание того, что Сталин действовал в духе ленинской политики, проявила только треть. При этом мнение о преемственности не зависело от отношения к Сталину: картина была одинаковой как среди его противников, так и сторонников. Среди одобряющих роль Сталина треть была негативно настроена к Октябрьской революции: эти люди поддерживали Сталина именно в силу своих представлений, будто он придал развитию страны иной курс, нежели взятый в Октябре 1917 года.
Если же мы из этой трети ещё выделим прямо заявивших, что Сталин не был продолжателем дела Ленина, то получим главную цифру: сколько тех, кто рассматривал Сталина как абстрактного государственника, строителя новой, «красной» империи и т.п. Таких в числе опрошенных набралась только десятая часть. Иными словами, осознанный правоконсервативный подход «захватил» лишь каждого десятого. Согласитесь, читатель: идеологической победой правых «державников» это назвать нельзя. Но и половину в целом не воспринимающих Сталина продолжателем дела Ленина тоже нельзя сбрасывать со счетов.
В итоге авторы питерского исследования пришли к выводу, что, несмотря на преобладание положительных оценок исторической роли Сталина (почти 40% против 32% отрицательных), на тот момент не было развито понимание его деятельности как развития и укрепления именно социалистической государственности. Нам недоступны аналогичные цифры по России в целом, но с учётом специфики восприятия политических вопросов питерцами можно с уверенностью утверждать, что по стране было больше сторонников обеих трактовок деятельности Сталина — и правоконсервативной, и адекватной, левой.
Симптоматично, кстати, что в своей атаке на постулат о преемственности сталинской политики относительно ленинской сходятся хрущёвская и либеральная антисталинские кампании, хотя они были развёрнуты разными силами с противоположными целями — Хрущёв разрушать СССР не собирался. Но что он инкриминировал Сталину, начиная с печально известного доклада «о культе личности»? «Нарушение ленинских норм партийной жизни», а именно принципа коллективности руководства, «советского социалистического демократизма». А либералы на чём концентрировали внимание? В принципе на том же самом: «тирания», режим личной власти одного лица. Ещё одна демонстрация старой истины, что левацкий уклон в итоге приводит в правый лагерь.
Поэтому естественно, что и в отношении исторической роли В.И. Ленина динамика оценок с середины нулевых в принципе та же: постоянный рост позитива, которого с 2012 года в 1,5—3 раза больше, чем негатива. В 2008 году, когда проводилось электронное голосование в проекте «Имя Россия» со скандальной отменой результатов того тура, в котором лидировал Владимир Ильич, соотношение симпатий и антипатий к нему, по данным ВЦИОМ, по стране в целом составляло 42% к 30%. То есть уже тогда стало ясно, что стратегия в основном забвения и при случае очернения, избранная манипуляторами в отношении Ленина в постперестроечные времена, результатов больше не даст.
Весной текущего года, по данным ВЦИОМ, доля позитивных оценок добралась до 61% (для сравнения с предыдущими годами данные-2022 приведены к сопоставимой шкале: три четверти поддержавших позицию, по которой деятельность Ленина принесла стране «примерно поровну пользы и вреда», суммированы с долей положительно оценивающих историческую роль Ленина, четверть — с долей давших отрицательную оценку: по опыту моих исследований, обычно в этой пропорции распределяются выбирающие «срединную» позицию, если её убрать). Ну а после недавнего заявления председателя Госдумы, тяжеловеса «Единой России» В. Володина, призвавшего депутатов взять шефство над восстановлением памятников Ленину в регионах и «не делить» историческое наследие, вопрос о том, победил ли манипуляторов Владимир Ильич, окончательно можно снимать с повестки дня .
Итоги
В последние годы данных об оценках гражданами исторической роли Сталина федеральные социологические службы не публикуют, но есть данные по близкому вопросу об эмоциональном отношении к фигуре Сталина, и оно, это отношение, пройдя похожую динамику, вновь улучшилось в 2021 году. О таких чувствах к Иосифу Виссарионовичу, как уважение, а также симпатия и восхищение, заявили 60% взрослых жителей страны, что в 5,5 (!) раза больше, чем высказано негативных эмоций.
Таким образом, к бурному 2022 году мы подошли определённо с победой (преобладанием) понимания исторической роли И.В. Сталина на массовом уровне, и вопросом остаётся лишь победа над правоконсервативной интерпретацией сталинской политики. Последовавшие события работают на распространение позитивных трактовок исторической роли Сталина как в левом, так и в правом ключе. Ведь никуда за эти годы не делись даже те проблемы, на спекуляции которыми была построена формула «Сталин=порядок»: деградация управления (кроме полицейской вертикали), коррупция, преступления без наказания и т.п. Более того, СВО высветила абрис пропасти, к которой привела страну эпоха «стабильности», и теперь он стал достоянием широких масс, которые до этого смотрели на положение дел в стране гораздо оптимистичнее.
Как показали последние месяцы, наполнять социалистическим содержанием натянутый на себя сталинский мундир власть органически не может не только всерьёз, но даже ради имитации, которой искусно камуфлировала свои зияющие дыры два десятилетия кряду. Так что, несмотря на все реверансы глашатаев власти в личный адрес Иосифа Виссарионовича и отдельных аспектов его политики, мы до сих пор имеем дело с очередным изданием анти-Сталинианы — под девизом «Задушим Сталина в своих объятиях!». А раз противники оружия не складывают, надо и здесь продолжать борьбу за умы. Как и сердца, умы — это «высоты, которых отдавать нельзя». Тем самым бороться за дело, которому В.И. Ленин и И.В. Сталин, два бескорыстных титана, отдали всю жизнь до последней капли.
И в качестве крупной «изюминки» — о позиции молодых
Добрых (а скорее недобрых) два десятка лет после трагического 1991-го в обществе господствовало представление, что молодёжь — самая прокапиталистическая, самая антисоветски настроенная, реакционная его часть. И так оно и было в 1990-е и первой половине нулевых, когда на молодых, наиболее чувствительных к таким вещам, действовала вколотая манипуляторами за время «перестройки» антисоветская дурь. Это не означает, разумеется, что молодёжь повально была «за капитализм»: с точки зрения социологии, это означало, что среди не достигших 30-летнего рубежа либеральные и антисоветские настроения были распространены больше, чем среди граждан постарше.
Но к концу нулевых сменилось поколение: совершеннолетия достигли «дети девяностых», рождённые в период хронического кризиса, о котором им рассказали в семье. Недалеко от них по взглядам и «дети перестройки», родившиеся в середине и конце восьмидесятых. И, вступая во взрослый мир, где ничто им не гарантировано, а государство постоянно что-то отбирает, они стали понижать градус негатива по отношению ко всему советскому. Тем более что манипуляторы сознанием в нулевые годы несколько расслабились и антисоветчина этого периода была вялотекущей. Как с удивлением отметил в 2011 году Фонд «Общественное мнение», у Ленина и Сталина появились «новые фанаты» — люди до 20 лет. А дальше — больше: с каждым годом, с каждым новым пополнением возрастной группы «молодёжь» её отношение к обоим вождям улучшалось. И с 2014 года, как показывают сухие цифры (например, того же Фонда «Общественное мнение»), сначала оценки молодёжи перестали отличаться от мнения населения в целом, а затем стали благоприятнее (меньше негатива при том же уровне позитива, что показали и ВЦИОМ в нынешнем году, и ФОМ в 2020-м).
Так что можно сказать, что политический феномен антисоветскости российской молодёжи смыла демографическая «волна». И лучшим подтверждением того, что понятия «молодежь и советское» теперь отлично совместимы, стали красные флаги на российской бронетехнике, под которыми в Донбассе воюют молодые.
* Признан(о) иноагентом в РФ.
