«Все революционные партии, которые до сих пор гибли, — гибли от того, что зазнавались и не умели видеть, в чём их сила, и боялись говорить о своих слабостях. А мы не погибнем, потому что не боимся говорить о своих слабостях и научимся преодолевать слабости».
В.И. Ленин
Владимир Ильич Ленин в 1920 году, заполняя анкету, предложенную коммунистам в связи с предстоявшим получением нового партийного билета, на вопрос: «Какие документы или удостоверения имеются у Вас, указывающие на Ваше пребывание в нашей нелегальной партийной организации?» — ответил: «История партии — документ».
Ленин основал партию… Что же скрывается за этими словами, что они означают? Прежде всего — борьбу. Борьбу за соединение пролетарского движения с марксизмом, борьбу против псевдодрузей пролетариата, борьбу за чистоту марксистской идеи и чистоту партии, борьбу многолетнюю, неустанную, бескомпромиссную.
В сложнейших условиях
Каждый поток, как бы он ни был могуч и полноводен, имеет своё начало, свои истоки. Истоки ленинской партии лежат на петербургских фабриках и заводах конца XIX века. Там трудился передовой, наиболее сознательный русский рабочий, на которого уповал Ленин. Ещё в 1894 году он писал: «…Русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведёт РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ».
Борьба пролетариата России к тому времени уже началась и год от года всё ширилась. Подтверждение тому — количество рабочих среди арестованных в 1901—1903-х годах революционеров. Их было около половины.
Необходима, жизненно необходима была партия пролетариата, которая встала бы во главе движения. Какая она должна быть, партия, по какому образцу или подобию она должна быть организована? Ленин знал, что готовых образцов искать негде. Не могли же быть образцом оппортунистические партии II Интернационала! Нужна была партия, основанная на совершенно других, новых идейных и организационных принципах.
Она была создана в 1903 году на II съезде Российской социал-демократической рабочей партии. Накануне съезда Ленин писал: «Наш II съезд будет носить ещё более учредительный характер, чем первый».
I съезд РСДРП, состоявшийся в 1898 году в деревянном домике на окраине Минска, ещё не создал партии, он всего лишь декларировал появление её на политической арене России. Съезд не дал устава и программы организации, не смог объединить социал-демократические кружки вокруг одного партийного центра, хотя и призвал к этому. Более того, идейный и организационный разброд среди социал-демократических организаций после I съезда усилился. «Экономизм» разъедал только что провозглашённую партию.
Ленин, в то время ещё «ссыльно-поселенец» в далёком Шушенском, пришёл к убеждению, что единственным выходом из создавшегося положения может быть общерусская политическая газета. Ею стала «Искра». «Старая «Искра» (1900—1903), — писал впоследствии Владимир Ильич, — победоносно провела борьбу с «экономизмом» во имя принципов революционной социал-демократии. Весь цвет сознательного пролетариата стал на сторону «Искры». Газета создала условия для действительного объединения разрозненных социал-демократических кружков и комитетов в единую партию, непосредственно подготовила II съезд РСДРП.
Формируя «искровское направление», Ленин в 1899 году, почти за четыре года до II съезда РСДРП, писал: «Мы вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто законченное и неприкасаемое; мы убеждены, напротив, что она положила только краеугольные камни той науки, которую социалисты должны двигать дальше во всех направлениях, если они не хотят отстать от жизни. Мы думаем, что для русских социалистов особенно необходима самостоятельная разработка теории Маркса, ибо эта теория даёт лишь общие руководящие положения, которые применяются, в частности, к Англии иначе, чем к Франции, к Франции иначе, чем к Германии, к Германии иначе, чем к России». Другими словами, развитие теории должно состоять не в «цеплянии за теорию вчерашнего дня», как выразился Ленин незадолго до Октябрьской революции, а в углублении в «социальную материю» своей страны, своего народа, при неуклонном соблюдении научных принципов марксистской методологии.
В отличие от I съезда, который оказался, по словам Ленина, и неполным, и слишком кратковременным, и проходил при очень неблагоприятных условиях, II съезд РСДРП был широко представительным и хорошо организованным.
…Конечно, говоря «хорошо представительный и хорошо организованный», мы имеем в виду те далёкие времена и те сложнейшие условия. В первую очередь вспомним, сколько всего было социал-демократов. Их насчитывалось, вероятно, менее 8 тысяч (если учесть, что накануне революции 1905 года в партии состояло около 8,5 тысячи человек). Однако эта горстка людей идейно влияла на сотни тысяч рабочих.
Влияние социал-демократических организаций так или иначе охватывало всю Россию: 43 делегата с решающим голосом и 14 с совещательным представляли всю страну от «крайнего юга до севера, от запада до пустынного востока, вплоть до Иркутска и Читы» (так писали большевики в докладе Международному социалистическому конгрессу в 1904 году). Разве это не широкое представительство?
Как вспоминала Н.К. Крупская, тогда II съезд казался большим: ведь на I съезде присутствовало всего 9 человек. Главное же, делегаты прибыли от настоящих, а не полумифических комитетов, союзов, лиг, организаций, связанных с широко развёртывающимся рабочим движением.
Съезд был хорошо организован. Но чего это стоило Ленину! Всё руководство, вся заграничная работа по подготовке съезда фактически легли на плечи Владимира Ильича. Из членов редакции «Искры» А.Н. Потресов был болен и постоянно где-то лечился, Ю.О. Мартов тяготился Лондоном с его туманами и замкнутыми лондонцами (В.И. Ленин и Н.К. Крупская жили в то время в английской столице и оттуда готовили съезд) и уехал в Париж, В. Засулич совсем не умела вести работу, приехавший М.А. Дейч также оказался неприспособленным для сношений с Россией и тоже вскоре укатил в Париж.
Остался один Ленин. Работа с Организационным комитетом через переписку ужасно угнетала его. Ждать неделями, месяцами, постоянно пребывать в неизвестности о том, как идёт дело, — всё это было совершенно не в характере Владимира Ильича. Он нервничал, не спал ночами после каждого письма, сообщавшего о провалах или неудачах там, на Родине. «Остались у меня в памяти эти бессонные ночи», — писала Крупская в своих воспоминаниях о II съезде. Правда, она умолчала о том, что сама была единственной и незаменимой помощницей Ленина, писавшей письма и рассылавшей их по известным адресам.
Брюссель — Лондон
Делегаты съезжались либо прямо в Брюссель, либо в Швейцарию, в Женеву. Там велась деятельная подготовка к форуму. Многие чувствовали себя недостаточно подготовленными к тому, чтобы сразу принять участие в определении судеб партии. Они жадно набрасывались на теоретическую литературу, взахлёб читали все номера «Искры» и «Зари» (теоретического органа партии), а также брошюр, выходивших отдельными изданиями. Ведь далеко не всё из этого богатства они видели в России.
Съехавшиеся в Женеву делегаты стали собираться на предварительные совещания. Для них читались доклады по текущим вопросам. Щеголяя остроумием, очаровывая слушателей своей эрудицией, выступал Г.В. Плеханов. Много и скучно говорил Мартов. Зато каждый доклад Владимира Ильича был для практических работников настоящей школой, его речь была проста и понятна. В результате местные работники партии расширяли свой кругозор, увеличивалась масштабность их мышления.
В Брюсселе деятельно шла подготовка к съезду. Этим занимался социал-демократ Б.А. Кольцов. При участии бельгийских социалистов он отыскал несколько дешёвых помещений, пригодных для заседаний… Это были главным образом бывшие склады. Некоторые владельцы небольших гостиниц, трактиров и ресторанов согласились, за приличную плату, разумеется, кормить делегатов.
На съезд в Брюссель съехались делегаты от двадцати шести организаций. Некоторые из них имели по два голоса. Все же вместе они располагали пятьюдесятью одним решающим голосом. Видных деятелей партии, не избранных делегатами, пригласили на съезд персонально, с правом совещательного голоса (на разных заседаниях их было от восьми до двенадцати человек). Тридцать три голоса имели те, кто считал себя искровцем. Однако только двадцать четыре голоса из них было у настоящих, твёрдых искровцев, которых возглавлял Ленин. Девять голосов принадлежало искровцам «мягкой, зигзаговой линии» во главе с Мартовым (среди них находились и такие, которые не только «стыдились» своей принадлежности к искровцам, но и ставили порой им тайно или открыто палки в колёса). Девятью голосами располагали колеблющиеся — «болото». Открытые оппортунисты имели восемь голосов (пять бундовцев и три «экономиста»).
Такой сложный и противоречивый состав отражал ещё не завершившийся накануне съезда процесс складывания партии, несовершенство порядка представительства. Например, делегат искровского Петербургского комитета, объединявшего сотни активных социал-демократов, имел всего один голос, а несколько десятков социал-демократов Николаева и некоторых других небольших городов имели по два голоса. Разнохарактерный состав делегатов создал на съезде острую, накалённую обстановку.
Для руководства съезда был избран президиум из трёх человек (Г.В. Плеханов, В.И. Ленин, П.А. Красиков), создан ряд комиссий — мандатная, программная и организационная. Ленин на заседаниях съезда и комиссий выступал около ста тридцати раз.
Спокойно работать в Брюсселе не удалось. Местная полиция начала неотступно следить за многими делегатами. Некоторым из них было предписано немедленно покинуть страну, двух вызвали в полицию. Пришлось объяснять, что они… шведские студенты. Поступили также сведения и о том, что царское правительство требует ареста и выдачи делегатов. Поэтому после 6 августа было принято решение перебраться в Лондон. Переезжали группами, через различные порты. В.И. Ленин и Н.К. Крупская ехали с Н.Э. Бауманом и М.Н. Лядовым.
Четырнадцатое (первое в Лондоне) заседание открылось 11 августа. Потом нередко заседали по два раза в день — утром и вечером. Протоколы вели по очереди. Всех выступавших на заседаниях просили сдавать тексты своих речей. Обработанные протоколы утверждались съездом. И всё-таки они были крайне несовершенны. При их чтении явно чувствуются неточности, пропуски. Не всегда передаётся атмосфера съезда.
Первые принципиальные разногласия
Принципиальные разногласия на II съезде начались с первых же заседаний, когда определялся порядок обсуждения вопросов. Поддержанные «экономистами» и частью «болота» бундовцы стали протестовать против ленинского предложения: прежде всего определить место Бунда в партии. Формально вопрос стоял так. I съезд предоставил Бунду автономию, а теперь Бунд требовал признать его федеративной частью партии. Вот почему появилась необходимость в первую очередь обсудить на съезде этот вопрос.
Но к тому побуждали и более глубокие причины. Существовала опасность раскола, выхода Бунда из РСДРП. Нельзя было решение важнейших партийных проблем (программа, устав, тактика) поставить в зависимости от голосования пяти бундовцев. После острых прений постановили: обсуждать вопрос о месте Бунда в партии в первую очередь. Подавляющее большинство делегатов говорили о недопустимости федерализма в организационной структуре партии и отвергли притязания Бунда на особое положение в ней.
Затем произошёл инцидент с Организационным комитетом. Колеблющиеся элементы, входившие в него, уже во время работы съезда попытались без всякой мотивировки пригласить, вопреки своему прежнему решению, делегата одной из зарубежных оппортунистических групп. Против этого резко возражал П.А. Красиков, член ОК. Однако решение всё же состоялось, а Красикову даже запретили выступать по этому поводу на самом съезде.
Организационный комитет пытался навязать свою волю съезду за его спиной. На частных собраниях делегатов-искровцев, на заседаниях съезда многие с гневом выступали против инициаторов этого инцидента. Попытка зажать рот П. Красикову не удалась. В.И. Ленин глубоко проанализировал случившееся. За вихлянием некоторых неустойчивых искровцев он разглядел суть проблемы.
Все группы, кружки, коллегии и т.д. должны были прекратить своё существование, раствориться в единой партии. Пришёл момент пожертвовать всеми личными и групповыми связями ради монолитной партийности. По настоянию Владимира Ильича Организационный комитет как коллегия, группа был лишён права влиять в дальнейшем на состав делегатов съезда. Все эти вопросы должна была решать комиссия по проверке мандатов.
Небезызвестна также история представительства Л.Д. Троцкого на II съезде от имени Сибирского союза социал-демократов. Все местные организации Сибири безоговорочно одобрили и приняли развитый Лениным в его статьях в «Искре», и особенно подробно в книге «Что делать?», план построения партии. Тем не менее оба делегата Сибирского союза, посланные на II съезд партии, оказались меньшевиками.
Как могло случиться такое? Это был результат того, что Троцкий сам «избрал» себя представителем на съезд с помощью своего приятеля В. Гутовского. Воспользовавшись тем, что у него хранилась печать Сибирского союза, Гутовский самолично выдал мандаты на II съезд Троцкому и его другу — иркутскому врачу В.Е. Мандельбергу. Кандидатуры делегатов на съезд не обсуждались в сибирских комитетах.
Местные организации Сибирского союза узнали о том, кто и как «представлял» их на II съезде партии, только после того, как произошёл раскол. Возмущённые этим, они послали резкий протест в редакцию меньшевистской «Искры»: «Сибирский союз и все сибирские комитеты в споре между центрами решительно заняли позицию на стороне Ленина, разногласия по этому вопросу нет. Бывшая сибирская делегация не представляет Сибирского союза в этом вопросе. Сибирский союз и комитеты стоят на совершенно иной точке зрения, чем бывшие делегаты, в отношении разногласия с центром».
Шокированный этим Плеханов, который и ранее едко высмеивал литературные и политические притязания Троцкого, не только был вынужден напечатать протест, но даже сделал заявление о том, что или Троцкий перестанет быть вообще сотрудником, или Плеханов выходит из состава редколлегии новой «Искры». Но логика фракционной борьбы взяла верх: Троцкий продолжал работать в меньшевистской «Искре».
Большинство делегатов поддержали Ленина в вопросе о месте Бунда в партии. В двух резолюциях съезд решительно отклонил федеративный принцип построения партии и призвал к слиянию всех национальных социал-демократических организаций. В резолюции «О месте Бунда в Партии» было записано, что лишь «теснейшее единство гарантирует социал-демократии успех в борьбе со всяким шовинизмом и антисемитизмом».
Осуждение II съездом РСДРП федеративности в партии свидетельствовало о том, что революционные социал-демократы во главе с В.И. Лениным впервые после смерти Ф. Энгельса начали борьбу против организованного национализма в международном рабочем движении.
Борьба эта не ограничилась разгромом Бунда. Сторонниками обособленности были и польские социал-демократы. Однако здесь следует сказать о разнице между Бундом и Социал-демократией Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ). Бундовцы представляли собой агентуру еврейской буржуазии в рабочем движении и стояли на позициях буржуазного национализма.
Ленин прямо говорил об идейной связи Бунда с сионизмом. «Принципиальное» обоснование притязаний бундовцев к обособленности свелось к идее еврейской нации, которую Владимир Ильич назвал сионистской идеей — совершенно ложной и реакционной по своей сущности. «…Бундовцы повторяют сионистские выходки!.. — восклицал он. — Называть свою борьбу за сионистскую идею еврейской нации, за федеративный принцип организации партии «борьбой за равноправное положение евреев в Семье всемирного пролетариата» — значит низводить борьбу из области идей и принципов в область заподозриваний, науськиваний, разжигания исторически сложившихся предрассудков». В дальнейшем «духовная» связь Бунда с сионизмом переросла в материальную, осязаемую: после Октября 1917 года бундовцы вместе с сионистами участвовали в организации чиновничьего саботажа.
В отличие от Бунда СДКПиЛ в то время была единственной революционной партией польского пролетариата, стремившегося к сплочению с рабочим классом России. Однако этому стремлению мешали оппортунисты в руководстве СДКПиЛ. Поэтому Ленин и ленинцы, добиваясь изоляции Бунда, вместе с тем принимали меры к тому, чтобы помочь интернационалистским силам польско-литовской партии. Несмотря на то, что на II съезде не удалось объединить СДКПиЛ с РСДРП и польские социал-демократы покинули съезд, в резолюции его комиссии была высказана надежда, что «присоединение есть лишь вопрос времени». Изгнание же бундовцев из партии на съезде сравнивалось с хирургической операцией по удалению раковой опухоли.
Среди искровцев (по определению Ленина, они делились на последовательных, «твёрдой линии» и «мягкой, вернее, зигзаговой линии») не нашлось открытых сторонников Бунда. Бундовцы обиделись было на такое единодушие делегатов. Ленин в ответ на слова бундовца Косовского (Гофмана) о «компактном большинстве» искровцев, произнесённые с явным упрёком, сказал: «…Не стыдиться, а гордиться должны мы тем, что на съезде есть компактное большинство. И ещё больше гордиться будем мы, если вся наша партия будет одним компактным и компактнейшим 90%-ным большинством». Слова эти были встречены аплодисментами.
Подвергая резкой критике взгляды бундовцев, Ленин писал: «…В вопросах борьбы с самодержавием, борьбы с буржуазией всей России мы должны опираться на весь пролетариат, без различия языка и национальности, сплочённый совместным решением теоретических и практических, тактических и организационных вопросов…»
Принципы интернационализма в организации партии подвергались наскокам со стороны националистов и при обсуждении других пунктов порядка дня съезда, прежде всего об уставе партии.
За революционную программу рабочей партии
Готовясь к созыву II съезда РСДРП, В.И. Ленин особое внимание уделял разработке нового проекта программы партии. Ещё в 1899 году он ставил вопрос об изменении и существенном дополнении проекта программы группы «Освобождение труда», руководимой Г.В. Плехановым. В январе 1902 года Г.В. Плеханов после долгих проволочек (и неоднократных напоминаний В.И. Ленина) представил, наконец, первый вариант проекта новой программы партии.
Ленин подверг его при обсуждении в редакции «Искры» резкой критике. Он доказал, что проект Плеханова содержит серьёзные теоретические ошибки. В нём неправильно освещался рост крупного капиталистического производства, давалась абстрактная характеристика капитализма. Ленин видел главные недостатки проекта Плеханова ещё и в том, что он не разграничивал стихийное рабочее движение и сознательное, революционное, не раскрывал содержание социалистической революции; в нём неудовлетворительно был сформулирован вопрос о роли рабочего класса и его партии в революции.
Одновременно Ленин продолжает работу над составлением собственного проекта программы партии. Он коренным образом изменяет первоначальный проект Плеханова, выдвигает на первое место необходимость совершения социалистической революции и установления диктатуры пролетариата с учётом особенностей развития капитализма в России. С этих основополагающих позиций Ленин определяет главные задачи, стоящие перед марксистами России. «Русская социал-демократия ставит своей задачей — обнаруживать перед рабочими непримиримую противоположность их интересов интересам капиталистов, — выяснять пролетариату историческое значение, характер и условия той социальной революции, которую предстоит ему совершить, — организовывать революционную классовую партию, способную руководить всеми проявлениями борьбы пролетариата».
Свой проект Ленин представил на обсуждение членов редакции «Искры». Плеханов, не будучи в состоянии возразить что-либо по существу, начал угрожать, предъявлять какие-то несусветные претензии. В своих письмах к членам редакции «Искры» он ультимативно заявлял, что если будут приняты предложения Ленина, то он выступит в печати против проекта, и таким образом произойдёт что-то вроде раскола.
И всё же по настоянию Ленина Плеханов был вынужден переделать свой проект программы. Но и во втором его варианте повторились прежние недостатки…
Важнейшим делом II съезда явилось принятие программы партии. Для обсуждения делегатам был представлен проект, в котором учитывалась большая часть поправок и дополнений, внесённых Лениным в два варианта программы, предложенных Плехановым. Ленин настоял на том, чтобы в проекте были чётко сформулированы основные положения марксизма о диктатуре пролетариата и о ведущей роли рабочего класса в революционной борьбе. Проект подчёркивал также пролетарский характер партии и её руководящую роль в российском освободительном движении.
Принятая съездом программа, таким образом, была подлинно марксистской, она в существе своём отличалась от программ социал-демократических партий Западной Европы. Она после Маркса и Энгельса была единственной в международном рабочем движении программой, в которой борьба за диктатуру определялась как главная задача пролетариата.
Большое внимание в программе партии уделялось национальному вопросу. И это естественно, ведь РСДРП была партией рабочего класса такой многонациональной страны, как Россия. В борьбе с самодержавием и буржуазией она не могла не опираться на «весь пролетариат, без различия языка и национальности».
Делу достижения интернационального единства рабочего класса служило ленинское положение Программы о равенстве наций и праве их на самоопределение. Оно предполагало полную самостоятельность национальностей в выборе своей дальнейшей судьбы, вплоть до отделения и образования независимого государства.
Пункт Программы о равенстве наций и праве их на самоопределение был встречен в штыки представителями СДКПиЛ. В своём заявлении они, отвергнув ленинское положение, предложили как единственно возможное решение национального вопроса «защиту свободы культурного развития каждой национальности путём демократизации исторически данных государственных учреждений». Какого «культурного развития»? Каких «исторически данных учреждений»? В каком государстве — буржуазном или пролетарском? По существу, это было предложение о так называемой национально-культурной автономии. Эта насквозь оппортунистическая, реформистская идея сводилась к тому, что равноправия наций необходимо добиваться лишь в области языка, культуры и образования в рамках существующего строя — буржуазного, конечно. И это вместо признания права наций на самоопределение! Нелепость подобного предложения оказалась столь очевидной, что даже сами польские социал-демократы поняли это, не без помощи ленинцев, разумеется, и не решились повторить его на съезде ещё раз.
Положение о праве наций на самоопределение вооружило партию великолепным оружием в борьбе с межнациональной враждой, с великодержавным шовинизмом и местным национализмом. Ибо, как это ни парадоксально, на первый взгляд, осознание той или иной нацией свободного права на отделение сближает её с другими, обеспечивает совместное дружеское сосуществование в пределах одного государства. Прежде всего это касается пролетариата, потому что, как говорили одесские рабочие — их слова привела «Искра», — «мы все рабочие, всем нам одинаково тяжело». И говорили они так, призывая к общей стачке.
Лозунгом равноправия наций мог пользоваться, да и сейчас пользуется, на Западе любой оппортунист, всячески затуманивая и извращая его смысл. II съезд РСДРП чётко и недвусмысленно заявил, что решения национального вопроса нельзя добиться иначе, как только с помощью коренных революционных преобразований всего общества. В Программе было записано, что полное освобождение трудящихся от всяческой эксплуатации (в том числе и национальной, разумеется) возможно лишь тогда, когда будет уничтожена частная собственность на средства производства и установлена диктатура пролетариата.
Съезд принял все ленинские положения аграрной части Программы, решительно отвергнув притязания Бунда на «самостоятельные» аграрные требования для местных социал-демократических организаций. Тем самым партия ещё раз подчеркнула значение единства в борьбе за осуществление всех политических и социальных преобразований, которые нашли своё чёткое отражение в первой Программе партии.
Несмотря на усиленные попытки оппортунистов исказить важнейшие программные положения, благодаря дружному выступлению искровцев и особенно решительной и высокой принципиальности Ленина, его убедительной аргументации и силе логики съезд принял революционную искровскую программу (при голосовании воздержался один Акимов (В.П. Махновец). Съезд выразил благодарность редакции «Искры» за подготовку проекта программы РСДРП. Подводя итоги обсуждения программы, Плеханов говорил: «…Мы можем с законной гордостью сказать, что принятая нами программа даёт нашему пролетариату прочное и надёжное оружие в борьбе с врагами». Он подчеркнул, что члены РСДРП обязаны принимать её программу и в своей критике оставаться на почве программы.
Программный документ состоял из двух частей — программы-максимум и программы-минимум. Первая определяла главную задачу партии: проведение социалистической революции и установление диктатуры пролетариата. Подчёркивалось, что только при условии привлечения трудящихся и эксплуатируемых масс на сторону пролетариата, сохранения и укрепления руководящей роли партии в борьбе рабочего класса и его союзников можно решить эту задачу. Программа-минимум определяла ближайшие задачи партии: свержение царского самодержавия, установление демократической республики, введение восьмичасового рабочего дня для рабочих, полное равноправие всех наций и право их на самоопределение и др. Осуществление ближайших задач должно было расчистить почву для победы социалистической революции, подготовить условия для борьбы пролетариата за социализм.
В борьбе за победу «организационных принципов партии нового типа»
Организационные принципы партии были разработаны Лениным задолго до II съезда — в статьях «Искры», в книге «Что делать?», в брошюре «Письмо к товарищу о наших организационных задачах». Владимир Ильич положил эти принципы в основу проекта устава партии, над которым он работал в преддверии съезда. Ленин не стремился к мелочной аргументации всей партийной жизни. После первого проекта он разработал второй, а на съезд пришёл уже с третьим вариантом.
Во всех документах выделены главные положения: централизм, боевитость партии, её сплочённость и дисциплина, создание дееспособных руководящих органов. Этим партия нового типа должна была резко отличаться от западноевропейских социал-демократических партий, тративших годы на пустые разговоры и приспособленных лишь к уловлению голосов при выборах в парламент. То были партии социальных реформ.
Ленин стремился к созданию в России партии, которая возглавила бы борьбу за свержение самодержавия, а затем — и за социалистическую революцию, установила бы подлинную диктатуру пролетариата. В документах, разработанных Лениным, видна глубокая забота о правах членов партии, о всех возможных в условиях царизма мерах, направленных на развитие внутрипартийной гласности и партийной ответственности.
Формально против ленинских организационных принципов выступал лишь правый фланг РСДРП. Считалось, что все (или почти все) искровцы согласны с мыслями Ленина по организационным проблемам. Однако это не помешало члену редакции «Искры» Мартову подготовить свой проект организационного устава РСДРП. Сначала в нём было сорок восемь параграфов, потом тридцать девять. Но существо дела не менялось. Устав страдал неизлечимой водянкой, с чем вынужден был согласиться даже сам Мартов. Поэтому на обсуждение съезда свой проект устава (в полном виде) он не вынес, а ограничился лишь его первым параграфом, в котором шла речь о том, кто является членом партии.
Ленинский проект предлагал считать членом партии того, кто признавал её программу, поддерживал как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций. По Мартову же, требовалось лишь оказывать партии личное регулярное содействие. Эта малоприметная, на первый взгляд, разница в формулировках постепенно, в ходе бурных споров, развернувшихся на съезде, становилась всё более ясной.
Ленин считал, что круг членов партии должен быть строго ограничен. По этому поводу он резко возражал против принципа самозачисления в партию: «Лучше, чтобы десять работающих не называли себя членами партии, … чем чтобы один болтающий имел право и возможность быть членом партии… Мы должны стараться поднять звание и значение члена партии выше, и выше…»
Сторонники Мартова, боясь утратить влияние на буржуазную интеллигенцию и молодёжь, на неразвитые слои рабочего класса, требовали для каждого интеллигента, давшего ночлег подпольщику, права называть себя членом партии. В таких условиях в партии не было бы ни контроля за её членами, ни руководства ими со стороны партийных организаций. Акимов заявил, что мартовская формулировка не достигает цели создания боевой, централизованной партии (против которой он боролся), а потому он — за Мартова.
При голосовании по формулировке первого параграфа устава двадцатью восемью голосами против двадцати двух при одном воздержавшемся был принят проект Мартова. Однако весь устав, за исключением первого параграфа, прошёл в формулировках Ленина. По признанию Мартова, этим его первый успех свели на нет.
Устав, принятый II съездом РСДРП, знаменовал переход от кружковой раздробленности к единой централизованной партии. Съезд высказался за роспуск всех организаций, которые не укладывались в рамки партийного Устава. Понимание общепартийных интересов проявили группа «Освобождение труда» и Русская организация «Искры», заявившие о самороспуске и растворении в партии.
При рассмотрении последнего, 13-го пункта Устава съезд принял решение о признании «Заграничной лиги русской революционной социал-демократии» единственной заграничной организацией РСДРП. Следовательно, экономистский «Союз русских социал-демократов за границей» должен был прекратить своё существование. В знак протеста против принятого решения «экономисты» Матросов и Акимов демонстративно ушли со съезда во время его 28-го заседания.
Сопротивлялись принятому съездом решению представители группы «Южный рабочий», которые хотели сохранить свою организацию. Однако им пришлось подчиниться воле съезда. Затем съезд перешёл к обсуждению вопроса о национальных организациях и, в частности, о Бунде. Рассмотрев построенный на основе федерации устав Бунда, съезд отвергнул его притязания на особое положение в партии как единственного представителя еврейских рабочих. Бундовцы покинули съезд, заявив о своём выходе из партии. В работе «Шаг вперёд, два шага назад» Ленин показал, что наиболее ярые представители правого крыла нашей партии — открытые оппортунисты ушли со съезда не случайно: это обстоятельство объясняется той непримиримой борьбой, которая велась против оппортунизма как до съезда, так и на всём его протяжении.
Уход со съезда пяти бундовцев и двух «экономистов» изменил соотношение сил среди делегатов в пользу ленинцев. 24 голосам искровского большинства противостояла теперь коалиция из 20 голосов (9 голосов мартовцев плюс 10 центристов и один «экономист»). Позиции оппортунистов были ослаблены.
Съезд по достоинству оценил заслуги «Искры», объединившей вокруг себя партийные организации, и признал её Центральным Органом партии.
На последних заседаниях борьба между революционной и оппортунистической частью съезда достигла своего апогея. Старая кружковщина пыталась ещё осилить молодую партийность. Нечто похожее наблюдается и в современном коммунистическом движении, только теперь «кружковщина» предстаёт в виде «коммунистической многопартийности» — удивительно уродливого явления, без преодоления которого успеха не добиться.
Особенно резко выступление кружковщины против партийности звучало во время выборов партийных центров — ЦК и ЦО. Мартовцы партийному решению вопроса предпочли раскол. Они требовали утверждения старой шестёрки редакции «Искры», объясняя, что нельзя её «обижать». Но то была обывательская, а не партийная, точка зрения.
Ленин, которого поддержал Плеханов, считал необходимым распустить старую редакцию и избрать новую. Ещё до съезда он предлагал избрать две тройки: трёх редакторов в ЦО и трёх членов в ЦК. Ленинский план был рассчитан на обновление редакции и устранение из неё некоторых черт старой кружковщины и «семейственности» шестёрки, которая, по выражению Ленина, «терзала нас все 3 года… и с того момента, как «Искра» стала партией и партия стала «Искрой», мы должны были, обязаны были порвать с 6-кой, порвать с семейственностью».
Старая шестёрка редакторов была недостаточно работоспособной. Она ни разу за три года не собиралась в полном составе. Делегат Русов (Б.М. Кнунянц) от имени большинства искровцев предложил выбрать тройку.
Оценивая борьбу на съезде по этому вопросу, Ленин позже писал: «Борьба обывательщины с партийностью, худшего сорта «личностей» с политическими соображениями, жалких слов с элементарными понятиями революционного долга — вот чем была борьба из-за шестёрки и тройки на тридцатом заседании нашего съезда».
Съезд большинством голосов отклонил предложение Троцкого утвердить старую редакцию «Искры» и избрал редакторами ЦО Ленина, Плеханова и Мартова.
Сторонники Мартова пытались устроить съезду обструкцию. Сам он заявил, что в новую редакцию «Искры» не войдёт. Меньшевики грубо нарушили недавнее постановление — подчиняться решениям съезда. Их не смутило, что три недели назад они сами за это голосовали. Это был акт прямого неподчинения партии, принесения её интересов в жертву фракционности, столь характерный для всей последующей бесславной истории меньшевизма. Анализируя исторический опыт большевизма, Ленин прямо ставил вопрос: чем держится дисциплина революционной партии пролетариата? Чем она проверяется? Чем подкрепляется?
Ленинский ответ и по сей день остаётся для нас прямым указанием к действию.
Во-первых, дисциплина партии держится сознательностью пролетарского авангарда и его преданностью революции, его выдержкой, самопожертвованием, героизмом.
Во-вторых, дисциплина партии проверяется умением авангарда связаться, сблизиться, слиться с самой широкой массой трудящихся, в первую голову пролетарской, но также и с непролетарской трудящейся массой.
В-третьих, дисциплина партии подкрепляется правильностью политического руководства, правильностью его политической стратегии и тактики при условии, что самые широкие массы на собственном опыте убедятся в этой правильности.
Без этих условий, подчёркивал Ленин, дисциплина в партии неосуществима. Без них «попытки создать дисциплину неминуемо превращаются в пустышку, в фразу, в кривляние». Последние слова наглядно рисуют Горбачёва, Яковлева и окружающую компанию карьеристов во всей их красе.
Итак, на тридцать втором заседании II съезда РСДРП получило законное оформление его большинство. Это было вечером 20 августа 1903 года в Лондоне. Историческая победа ленинского большинства, революционных марксистов России стала свершившимся фактом.
С этого времени сторонников Ленина стали называть большевиками, а их противников, оставшихся в меньшинстве, — меньшевиками. Давая впоследствии общую политическую оценку разделению съезда на большинство и меньшинство, Ленин писал, что «меньшинство составили наиболее тяготеющие к оппортунизму члены нашей партии. Меньшинство составили наименее устойчивые теоретически, наименее выдержанные принципиально элементы партии. Меньшинство образовалось именно из правого крыла партии». Ленин считал, что «разделение на меньшинство и большинство является только вариантом старого разделения на пролетарски-революционное и интеллигентски-оппортунистическое крылья нашей партии».
Со времени II съезда РСДРП слово «большевик» (ленинец) стало олицетворением подлинной революционности, верности марксизму, ленинизму, беззаветного служения народу.
Ленин и Плеханов
Хотелось бы особо сказать о позиции Плеханова на II съезде партии, о его взаимоотношениях с Лениным в дни напряжённой борьбы. Уже при первой их встрече в 1895 году в Швейцарии Плеханов, к которому неоднократно приезжали неофиты русского социал-демократического движения, сразу рассмотрел в молодом Ульянове выдающуюся личность, глубокого теоретика и блестящего практика революционной борьбы. Будучи сам прекрасным полемистом, он не мог не отметить этого великолепного дара и у Владимира Ильича. Не мог не видеть его эрудицию.
Уже тогда Плеханов считал Ульянова одним из самых видных деятелей партии. Годы совместной работы ещё более укрепили в Георгии Валентиновиче это убеждение. Последний акт их сотрудничества относится ко II съезду РСДРП. Плеханов поддерживал позицию Владимира Ильича по всем главным вопросам, обсуждавшимся на заседаниях в Брюсселе и Лондоне.
В «Проектах резолюций III съезда РСДРП», написанных в феврале 1905 года, Ленин отмечал, что на II съезде партии Плеханов занимал правильную позицию «в программных, тактических и организационных вопросах». Н.К. Крупская в своих воспоминаниях говорит: «Владимир Ильич во время обсуждения этих вопросов чувствовал особую близость к Плеханову. Речь Плеханова о том, что основным демократическим принципом должно являться положение «высший закон — благо революции» и что даже на принцип всеобщего избирательного права надо смотреть с точки зрения этого основного принципа, произвела на Владимира Ильича глубокое впечатление. Он вспомнил о ней, когда 14 лет спустя перед большевиками встал во весь рост вопрос о роспуске Учредительного собрания.
И другая речь Плеханова — о значении народного образования, о том, что оно есть «гарантия прав пролетариата», была созвучна с мыслями Владимира Ильича. Плеханов на съезде тоже чувствовал близость к Ленину».
Антиискровцы всячески пытались расколоть блок Ленина и Плеханова на II съезде РСДРП. Особенно усердствовал один из лидеров «экономистов» — Акимов.
В протоколе девятого заседания записана речь Плеханова, который остроумно высмеял эти попытки посеять рознь среди лидеров «твёрдых искровцев». «У Наполеона, — говорил Плеханов, — была страстишка разводить своих маршалов с их жёнами: иные маршалы уступали ему, хотя и любили своих жён. Тов. Акимов в этом отношении похож на Наполеона — он во что бы то ни стало хочет развести меня с Лениным. Но я проявлю больше характера, чем наполеоновские маршалы: я не стану разводиться с Лениным и надеюсь, что и он не намерен разводиться со мной (тов. Ленин, смеясь, качает отрицательно головой)».
Когда на съезде развернулась борьба по программным вопросам, Плеханов поддерживал позицию Владимира Ильича. Он ратовал за ленинскую формулировку первого параграфа Устава партии. «Проект Ленина, — говорил он в своей речи об Уставе, — может служить оплотом против их (попутчиков. — В.Е.) вторжений в партию, и уже по одному за него должны голосовать все противники оппортунизма». Георгий Валентинович полностью одобрял также ленинскую программу по национальному вопросу, предложение об изменении состава редакции «Искры».
Но было бы, конечно, неправильно на этом основании утверждать, что позиции Ленина и Плеханова в тот период целиком совпадали. Владимир Ильич напряжённо боролся на II съезде за создание партии нового типа, Плеханов же обращал свои взоры к социал-демократическим партиям II Интернационала, видел в них образец социал-демократии. Эти глубоко принципиальные различия нельзя замазывать и не оттенять. Ведь наследники меньшевизма и сегодня — при самом заботливом попечительстве режима — пытаются столкнуть партию в поток реформизма, в болото пустопорожних дискуссий, в трясину личных амбиций отдельных представителей оппозиции и играющего им на руку «болота».
Вместе с тем Ленин подчёркивал, что большевизм вырос, окреп и закалился в борьбе не только с «правым», но и с «левым» оппортунизмом — со всевозможными разновидностями мелкобуржуазной революционности. Поэтому и сегодня мы обязаны бороться с псевдореволюционным авантюризмом, с «революционной» фразой, прикрывающей собой абсолютное ничегонеделание и даже откровенное приспособленчество к правящему режиму.
Даже в те моменты, когда позиции Ленина и Плеханова в основном совпадали, одни и те же вопросы оба понимали по-разному. Плеханов поддержал Ленина в его борьбе против «экономистов» и бундовцев не во имя принципа, а ради сохранения единства с Лениным на съезде. По признанию самого Плеханова, он считал, что разногласия между ним и Лениным не должны были вскрываться на съезде, так как это ещё более осложнило бы борьбу с антиискровцами. Не разделяя ленинской точки зрения на соотношение роли стихийности и сознательности в рабочем движении и на задачи партии в связи с этим, он не решился сказать об этом со съездовской трибуны.
На II съезде Плеханов заявил, что нападки «экономистов» и бундовцев «основаны на недоразумении». Как позднее заявил Плеханов-меньшевик, это его выступление следовало понимать так, что он «в мягкой форме объявил себя не солидарным с Лениным как автором брошюры «Что делать?».
Поддерживая на съезде ленинскую формулировку первого параграфа Устава, Плеханов в то же время считал (как он писал об этом в 1904 году), что «это — частность, на основании которой архинелепо было бы делить наших товарищей на козлищ и овец, на непримиримых и умеренных». Психология группы, клана разрушает организацию, дисциплину, подтачивает идейное единство: «Всякое маленькое разногласие может сделаться большим, если на нём настаивать, если выдвинуть его на первый план, если приняться за разыскивание всех корней и всех ветвей этого разногласия. Всякое маленькое разногласие может получить огромное значение, если оно послужит исходным пунктом поворота к известным ошибочным воззрениям и если эти ошибочные воззрения соединятся, в силу новых и добавочных расхождений, с анархическими действиями, доводящими партию до раскола».
Впрочем, эти наблюдения и выводы Ленина применимы не только к оценке положения в российском коммунистическом движении, но и к затруднениям в деле объединения всей прогрессивной патриотической оппозиции. Такое понимание принципиальной борьбы В.И. Ленина и его сторонников против оппортунизма в организационных и программных вопросах свидетельствовало, насколько шатка и неустойчива была поддержка Г.В. Плехановым позиций последовательных «искровцев».
Эти и другие факты из истории созыва и работы II съезда РСДРП помогают правильно понять «скоропостижный» конец Плеханова-марксиста, наступивший вскоре после съезда. Уже два месяца спустя Георгий Валентинович, голосовавший за большевистские резолюции, отказался вести борьбу с меньшевиками и единолично кооптировал в редакцию «Искры» всех её старых членов. Это было прямым нарушением резолюций II съезда. В.И. Ленин в знак протеста вышел из редакции «Искры», и с 52-го номера она становится органом меньшевиков.
«Этап пройден. Вперёд!»
23 августа 1903 года II съезд РСДРП закончил свою работу. Главный итог съезда — завершение процесса создания в России революционной марксистской партии нового типа, партии большевиков.
В ходе работы съезда, по признанию делегатов, всё более и более проявлялась выдающаяся роль В.И. Ленина. Все, кому дороги были интересы партии, рабочего класса, всё теснее объединялись вокруг В.И. Ленина.
Съезд закончился. «Какая прекрасная вещь — наш съезд! — говорил Ленин, вспоминая разговор с одним из центристов. — Открытая, свободная борьба. Мнения высказаны. Оттенки обрисовались. Группы наметились, руки подняты. Решение принято. Этап пройден. Вперёд!..»
Второй съезд РСДРП явился поворотным пунктом в истории мирового рабочего движения. В обстановке усиления международного оппортунизма ленинская партия большевиков высоко подняла знамя марксизма, повела непримиримую борьбу против оппортунистов и проводимой ими политики классового сотрудничества, выступила как партия революционного преобразования общественной жизни, указав тем самым трудящимся и угнетённым всего мира действительные пути их социального и национального освобождения.
Спустя некоторое время (после победы Великого Октября) по образцу большевистской партии стали складываться марксистские партии нового типа и в других странах, деятельность которых придала международному рабочему движению гораздо больше организованности, революционного размаха, подняла его на более высокую ступень, сыграла важную роль в определении судеб мирового революционного процесса.
