Продолжается начатый статьёй Виктора Кожемяко «Доколе славить предателей?» (обсуждение в номерах №№ 86, 90, 98, 102, 111 газеты "Правда" за 2023 год) разговор о предательстве. В представленной ниже статье доктора философских наук, профессора В.А. Туева рассматривается вопрос предательства Н.С. Хрущева.
Да, яд измены смертелен
Но вот по поводу конкретной оценки деяний Хрущёва уважаемому автору «Правды» я хочу возразить
С возрастающим интересом продолжаю следить за развернувшимся в любимой моей газете обсуждением темы «Доколе славить предателей?». Судя по откликам, которые публикуются, оно и многих других привлекает. А причина ясна: исключительная важность и актуальность поднятых проблем.
Получилось так, что именно моя статья оказалась самым первым из напечатанных откликов на размышления правдиста Виктора Кожемяко в номере от 15—16 августа с.г. Прочитав их, я действительно в полном смысле слова не мог молчать. А назвал вырвавшийся на бумагу текст так: «Предательство убило великую страну» (см. №90 «Правды» за 24 августа).
«Согласен!» — читаю через некоторое время в №111 уже реакцию на это моё выступление. И радость моя с первых же строк удваивается. Дело в том, что автор сразу говорит: статью В.А. Туева он выделил среди других материалов особо. Да и автор-то какой! Его же словом могу выразиться — я особо и довольно давно выделил для себя на страницах «Правды» Кирилла Фёдоровича Солодуба, члена Московского городского отделения Союза писателей России. Причём его предыдущая статья «О главной причине падения культуры» (№79 за 28—31 июля с.г.) произвела на меня, без преувеличения, сильнейшее впечатление! От души благодарен за такой редкостный материал.
В целом очень понравилась мне и эта новая его публикация, которую он назвал «Смертельный яд измены». И всё-таки возникла потребность в чём-то существенном уважаемому автору «Правды» возразить.
Да, дорогой Кирилл Фёдорович, яд измены действительно смертелен, и вы это в своём анализе убедительно раскрыли. Но вот по поводу конкретной оценки деяний Н.С. Хрущёва я с вами категорически не согласен!
Вы в начале ваших размышлений, одобряя мою статью, написали: «Горбачёв, Ельцин — безусловно, предатели, поскольку были членами КПСС, а потом отреклись от идей социализма и коммунизма, став на путь реставрации капитализма, отжившего общественно-политического строя — строя угнетателей и паразитов, неизбежных пороков и преступлений».
Что ж, это факт. А как вы характеризуете Хрущёва, когда о нём заходит речь? Процитирую: «Хрущёв — амбициозный, заносчивый, малообразованный человек, но… он, если точно говорить, не предатель. От Советской власти, от социализма и коммунизма он ведь не отрёкся».
Остановимся. Задумаемся. Разве только по словам, по заявлениям публичным судить следует о любом человеке? А его дела?
Согласитесь, едва ли найдётся среди самых отъявленных предателей хоть один, который во всеуслышание так себя называл или называет. У них всегда наготове масса оправданий. Стоит ли кому-то, пусть косвенно, в этом помогать?
В предыдущем своём отклике на статью В. Кожемяко я написал: «После рокового 1991 года, то есть более тридцати лет, мы вынуждены по-особому размышлять о роли предательства в жизни нашего общества. По-моему, главный вывод неоспорим. Все наши беды этих лет, особенно ликвидация СССР, самая грандиозная геополитическая катастрофа ХХ века, — это апофеоз предательства».
И велик, очень велик тут негативный вклад Хрущёва, которого убеждённо считаю главным предтечей Горбачёва и Ельцина.
Кратко коснулся я этого вопроса в той предыдущей своей статье. Однако чувствую: что-то обязательно надо развить и углубить, особенно с учётом наиболее близкой вам, Кирилл Фёдорович, темы состояния отечественной культуры.
Вы справедливо констатируете упадок её в нашем современном обществе и подчёркиваете, что это является следствием возврата страны к капитализму, а преодолеть деградацию культуры можно только на социалистическом пути развития: «Общество наживы любой ценой за счёт грабежа народа не нуждается в идеалах Добра, Правды и Справедливости, которые только мешают стяжательству и обогащению. А культура капитализму не нужна в принципе».
Это точно! И вы правы, такое положение не может быть вечным. Но здесь никак нельзя уйти от ответа на вопрос: а как же случилось, что мы не смогли удержать высокую планку развития культуры, достигнутую в советские годы? Вами высказаны некоторые суждения на этот счёт, и мне хотелось бы их продолжить, обратившись ещё раз к опыту советской цивилизации, основы которой были заложены под руководством В.И. Ленина.
Мы знаем, что уже к 1930-м годам в СССР сформировалось такое социальное явление, как советская духовная культура, а вместе с тем сложился и целый социальный слой — творческая народная интеллигенция, литераторы и деятели искусства. Нет сомнения, что именно они подняли на небывалую высоту духовную культуру советского народа. Тогда в стране господствовала устремлённость в будущее, к социалистическому (а в перспективе — коммунистическому) идеалу общества. Движение к этому идеалу сделало нас, как верно утверждалось в духоподъёмном «Марше энтузиастов», страной героев, страной мечтателей, страной учёных. И, пожалуй, лучше всего этот духовный настрой великой сталинской эпохи был выражен в песенном творчестве и в поэзии в целом.
Сам идеал был раскрыт как раз в тех понятиях, которые и называете вы, Кирилл Фёдорович: Добро, Правда, Справедливость. Хотя набор понятий был, конечно, более обширным, но все они так или иначе выражали устремлённость к духовно-нравственным основаниям бытия: истина, красота, равенство, коллективизм, нацеленность на общее благо, устремлённость в будущее...
Все эти и другие грани высокой духовности находили своё отражение в образе Сталина, создаваемом литературой и искусством, прежде всего — поэзией, как авторской, так и народной. Вот, например, строки из популярнейшей тогда «Песни о Сталине» поэта Сергея Алымова (1937 г.):
Сталин — это народ,
Что к победам идёт
По вершинам
подоблачных склонов.
Сталин — наши дела,
Сталин — крылья орла,
Сталин — воля и ум
миллионов!
Вся метафорика этих строк свидетельствует о том, что образ Сталина вбирает в себя устремлённость народных деяний и чаяний к высшим, вершинным, «подоблачным» духовным ценностям. Сталинский образ символизирует социальный идеал советского общества и концентрированно выражает собой идейное содержание великой эпохи, обоснованно получившей название сталинской. Именно в этом качестве Сталин вызывает всенародную любовь и поклонение миллионов его современников.
В те же годы поэт Борис Пастернак в своих стихах о Сталине находит и другие составляющие для выражения глубинного смысла свершений, инициированных вождём и осуществляемых советским народом под его руководством. По мысли поэта, Сталин олицетворяет собой великое деяние, поступок планетарного масштаба — нравственно окрашенный шаг в будущее, о котором мечтали лучшие умы человечества. Сталину, утверждает автор, нужна была воля, нужна была смелость, чтобы решиться на такой поступок не только в мечтах, не только в идее, но и в суровой реальности. И он, не колеблясь, повёл народ по этому пути.
Соединённый с устремлённостью всего народа к мечте о социальной справедливости, образ Сталина был живой и энергичной духовной силой, двигающей историю. Сталин выступает при этом как носитель, выразитель, провозвестник коммунистического идеала. Народ, впитавший в себя духовные традиции всей нашей истории, с восторгом принимает этот идеал и идёт за своим вождём в поднебесные выси духовных ценностей. Идёт трудовым путём сталинских пятилеток и славным путём военных сталинских побед.
А когда Сталин скончался, народ со слезами ринулся в столицу, чтобы проводить любимого вождя в последний путь. Позже писатель А. Первенцев скажет: «Слёзы текли из миллионов глаз — ими можно было наполнить реки». И плакали не только у нас, в Советском Союзе: государственный траур был объявлен в странах, где проживала треть всего человечества.
Между тем для нашей страны — согласитесь, Кирилл Фёдорович, — кончина Сталина стала переломным моментом истории. Через три года, выступая перед делегатами ХХ съезда КПСС, тогдашний лидер партии Хрущёв огласил доклад, который открыл иной, деструктивный и провальный по своим результатам, этап советской истории, длившийся более трёх десятилетий. И я утверждаю: его истоком стало гнуснейшее предательство. Да, именно предательство коммунистического идеала, того самого, который отвечал интересам и чаяниям народной массы и был принят ею всей душой. Проделано было это предательство лживыми обвинениями Сталина в тягчайших преступлениях. Но подчеркну ещё раз: это было не просто обвинение личности, пусть и великой, — это было предательство народного идеала, ибо Сталин стал олицетворением этого идеала, а образ Сталина для миллионов людей был ярчайшим его символом.
Факт этот до сих пор многими не осмыслен до конца. Говорят: мол, коммунистическая пропаганда никуда не делась, значит, идеал оставался прежним. Однако это заблуждение. Двойное заблуждение. Во-первых, крушение символа всегда лишает стоящее за ним явление его эмоциональной силы: коммунизм как идеал поблёк, лишившись своей «пассионарной» энергетики, заключённой в образе Сталина. Во-вторых, от сталинского идеала коммунизма тогда всё-таки отреклись — в полном смысле этого слова, ибо за прежней риторикой стояло уже совершенно иное, до предела примитивизированное содержание.
Какое именно? Чтобы ответить на этот вопрос, совершим краткий экскурс в философскую антропологию. Человек, как известно, существо, заключающее в себе единство материальной и духовной структур, выражаемых соответствующими потребностями. Фундаментальные материальные потребности даны ему от рождения, а духовные — формируются обществом. При одних общественных условиях в целостной структуре человека доминируют материальные потребности, при других — духовные. Сталинский идеал коммунистического общества формировал трудовую, творчески-созидательную доминанту потребностей человека, что в наибольшей мере отвечало историческим традициям нашей культуры. Это духовное содержание сталинского идеала и было обрушено в приснопамятные хрущёвские годы.
Чтобы конкретизировать это, начну с такого примера. В 1967 году я проходил повышение квалификации в Институте (ИПК) при Киевском государственном университете. С октябрьского (1964 г.) пленума ЦК тогда прошло ещё немногим более двух лет, и в наших аудиториях живо обсуждалась фигура Хрущёва, отстранённого пленумом от поста Первого секретаря ЦК КПСС. На Украине его хорошо помнили по 1930-м годам, когда он возглавлял республиканскую Компартию. И вот один из маститых лекторов ИПК, знакомый с ним в предвоенные годы, рассказал о таком памятном для него эпизоде. Хрущёв выступал с речью перед рабочим коллективом. После её окончания один из слушателей задал вопрос: «Сейчас нередко говорят о коммунизме, и вы тоже о нём говорили. Но скажите, что же такое коммунизм?» Хрущёв ответил: «Коммунизм — это когда у всех будут галушки и гуляш». Вот такое было у него «галушечное» понимание коммунизма! Оно не изменилось и тогда, когда он стал лидером КПСС.
Об этом говорят уже официальные документы того времени. После своего визита в США Хрущёв выдвигает перед сельским хозяйством страны задачу: «Догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения», причём на её решение он отвёл не более четырёх лет. Нереально? Авантюристично? Ничего, закройте на это глаза. И понятно, что подвигло Хрущёва на постановку такой задачи. Мы уже переходили тогда к построению «галушечного» коммунизма, а значит, по этим показателям нам никак нельзя было отставать от Америки, которая стала для борца со Сталиным неким оазисом именно такого потребительского счастья.
Позднее, на ХХII съезде КПСС, была принята новая Программа партии. Утверждалось, что это была программа строительства коммунизма. Хрущёв широковещательно заявил: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Построение коммунизма было сведено к созданию его материально-технической базы, на которое отводилось 20 лет. Так окончательно закреплялась «идея» о том, что коммунизм — это общество высокого уровня материального потребления, а утвердившиеся в сталинскую эпоху традиционные ценностные приоритеты были просто отодвинуты за ненадобностью. Вот это и было, по сути своей, главным предательством, а именно предательством «на высшем уровне» сталинского идеала коммунизма — идеала великой, построенной на почве исторических традиций народной державы, в которой созданы все условия для духовного развития личности.
Как тогда отреагировал на всё это советский народ? По моим личным впечатлениям, основная масса сопротивлялась... молча. Я в то время постоянно читал лекции для населения по линии общества «Знание», много ездил, встречался с большим числом людей, что называется, «в глубинке» и хорошо помню, что в народе никакого отторжения имени и образа Сталина, символизировавших духовный смысл ушедшей эпохи, не было. Наоборот, чувствовалась искренняя симпатия к великому вождю, к его идеологии и политике.
Понятно, что внедрение в общественное сознание нового идеала было делом прежде всего интеллигенции — «культурного слоя» общества, но здесь всё было совсем не одномерно. Сталинский образ, сформированный в литературе и искусстве, оказался под жёстким запретом. Стихи и песни были подвергнуты тщательному «очищению» от всякого упоминания имени Сталина. Поэтому пропагандисты сталинского идеала в большинстве своём просто ушли от этой темы, да и от идеологии как таковой: их лишили возможности пропагандировать прежние идейные установки.
Зато другая часть деятелей культуры кинулась обливать бывшего вождя потоками грязи, включившись в кампанию «разоблачений» и «развенчаний». Это было не чем иным, как циничным предательством светлого идеала коммунизма его бывшими пропагандистами. Некоторые из поэтов и прозаиков, певших ранее дифирамбы Сталину, переметнулись в лагерь его врагов, пачкающих великий образ. Это прямо относится, например, к такому известному поэту, как Е. Евтушенко, но он был далеко не единственным в своём роде. Из крупных писателей можно назвать И. Эренбурга, название книги которого — «Оттепель» — даже стало именем того «слякотного» времени.
Так наступила пора «трансформизма», «пересмотра позиций», а проще сказать — эпоха циничного предательства святых идеалов. И только немногие отважились на противостояние этой идейной «слякоти» хрущёвщины. Одной из приметных фигур среди них был Борис Пастернак. Это он, в прошлом далеко не самый активный из создателей Сталинианы, отреагировал на постановление «О культе личности...» с необычным для него откровенным негодованием: «Культ личности забрызган грязью...» Более того, он со всей силой обрушился на утверждавшийся в стране «культ» злоречивой и тупой посредственности, лести и заискивания перед «свиноподобными», среди которых «кукурузник» просто не мог не узнать себя. Вот ключевая строфа этого стихотворения:
Культ личности
лишён величья,
Но в силе — культ
трескучих фраз,
И культ мещанства
и безличья,
Быть может, вырос
во сто раз.
Неудивительно, что злопамятный и мстительный жрец мещанских идеалов не мог этого ему простить и отыгрался дикой реакцией на его роман «Доктор Живаго», в котором под микроскопом невозможно усмотреть антисоветизм. Тем не менее Пастернака обвинили во всех мыслимых и немыслимых грехах и вынудили отказаться от получения присуждённой ему Нобелевской премии «за выдающиеся достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение благородных традиций великой русской прозы». Поэта досрочно свели в могилу.
С горечью вынужден признать, что многие лучшие творцы литературы сталинской эпохи, будучи не в силах отстоять свои идеалы, уходили из жизни или замолчали. Но подрастала «комсомольская смена», и вскоре является юноша Феликс Чуев. Вопреки официозу, он возвышает свой звонкий, бесстрашный голос в защиту памяти советского вождя: «Зачем срубили памятники Сталину?» Он написал эти стихи в 18 лет, будучи студентом второго курса Московского энергетического института. Шёл 1959 год, когда вакханалия разрушения памятников вождю ещё только набирала свой размах. В первоначальном варианте главный посыл его стихов прозвучал так:
Зачем срубили памятники
Сталину?
Они ж напоминали
о былом
Могуществе, добытом
и оставленном
Серьёзным, уважаемым
вождём.
В годы, когда хрущёвская «команда» вовсю клеветала на Сталина, представив его исчадием ада, Ф. Чуев был одним из немногих, кто воспевал вождя, и он никогда, в том числе в горбачёвско-ельцинские времена, не изменил своей позиции. Его травили, а он стоял на своём. К нему испытывали дружеские чувства все, кто знал и преданно любил Сталина, — В.М. Молотов, Л.М. Каганович, К.К. Рокоссовский, А.Е. Голованов. Называю только тех, с кем Чуев провёл долгие часы и написал о беседах с ними. При этом надо понимать, в какой удушливой атмосфере всё происходило. Не только стихами, но и всей жизнью своей в эти годы талантливый поэт протестовал против предательства!
Когда же Хрущёва отправили в отставку, зазвучали голоса и других честных деятелей культуры, прекрасно владеющих поэтическим словом, — Сергея Смирнова, Ярослава Смелякова, Юрия Кузнецова... И всё-таки это были уже редкие голоса. Хрущёвщина надломила идейный стержень народного сознания, и ни поэты, ни другие литераторы и деятели искусства и духовной культуры в целом не находили пищи для своего творчества в русле того гражданского чувства, которое — в исторической ретроспективе — совсем недавно было поистине всенародным. Надежда теперь — на будущее, за которое последовательно борется КПРФ.
Итак, дорогой Кирилл Фёдорович, я позволил себе не согласиться с вами в том, что Хрущёв — не предатель «в точном смысле слова», ибо от Советской власти, от социализма и коммунизма он не отрёкся. На словах-то действительно не отрёкся, но своим диким злобствованием в адрес Сталина он подорвал народную веру в справедливость Советской власти и, что наиболее существенно, совершил сказавшееся пагубным образом на всей последующей советской истории предательство сталинского возвышенного идеала коммунизма. Подменил его примитивным, с точки зрения ценностей нашей отечественной культуры, а по сути своей — прозападным, буржуазным, потребительским «идеалом».
Это было концептуальное предательство — губительное по своим социальным последствиям, по влиянию на мотивацию деятельности и поступков людей. «Цена» такого предательства оказалась исторически непомерной. Фактически это стало началом конца советского общественного строя.
По моему убеждению, сталинский идеал сполна не был возрождён и в последовавшее за хрущёвским десятилетием брежневское восемнадцатилетие. Тлетворный дух потребительства всё более заражал массовое сознание, постепенно выходя на передний план общественной жизни. Нередко говорят, что тогда, мол, холодильники стали полными. Да, но, прибавим с болью и горечью, души пустели день ото дня...
Наконец, давайте вспомним, что именно апофеоз антисталинизма стал дьявольским ликом горбачёвско-яковлевской «перестройки» и последовавшего затем ельцинского погрома страны. Возвышенный, творчески-созидательный идеал сталинской эпохи был отринут окончательно и подменён предельно приземлённым, буржуазным по своей сути, пресловутым «рыночным» настроем общественного сознания. Духовная культура общества поспешно переходила на западные каноны, что с неизбежностью привело к демонтажу социалистической системы как таковой. Историческим итогом стало крушение великого сталинского государства.
Сегодня, когда примитивные торгашеские и потребительские «идеалы» мещанства, стяжательства, своекорыстия стали господствующими, охватив значительную массу народа, в том числе — творцов культуры, когда, пожалуй, только коммунисты остаются на линии борьбы за возрождение сталинского социализма и сталинского коммунистического идеала, тема деструктивной социальной роли предательства, поднятая «Правдой», представляется особо насущной.
