В Ростове-на-Дону Жванецкого поставили в один ряд с Пушкиным, Чеховым и Шолоховым.
В Ростове-на-Дону продолжается бум памятникостроительства. Не успели улечься страсти по поводу установки бюста белогвардейского генерала Врангеля — и вот новый «каменный гость». На улице Пушкинской торжественно открыли памятник писателю-сатирику Михаилу Жванецкому. Новый скульптурный объект вызвал взрыв споров, так же как и его «предшественник» — изваяние «чёрного барона».
В конце ноября коммунистам и возмущённой общественности города удалось добиться демонтажа памятника Врангелю. В ходе противостояния возобладала позиция, что белый генерал не был патриотом России, как утверждают его сегодняшние адепты, он боролся против интересов своей страны, своего народа при поддержке иностранных держав, а значит, ставить памятник ему, особенно сейчас, когда коллективный Запад снова идёт походом на нашу страну, было вопиющей ошибкой.
Памятник Жванецкому тоже разделил общественность, и не только ростовскую, на противников и защитников. Критики увековечения в бронзе Жванецкого ставят под вопрос его патриотизм. Как, впрочем, и художественную ценность его творений. Вот, к примеру, мнение известного писателя Захара Прилепина: «Покойный не был большим патриотом России и никогда не войдёт в пантеон русской литературной классики. Слушать его было иногда даже любопытно, но читать — невозможно, и второго дна там нет (…) Тут дело даже не в том, что Жванецкий плох. Нравится он кому-то — и хорошо. У него был свой стиль и свой слушатель (многомиллионный). Дело в какой-то тоскливой неуместности появления таких памятников…» З. Прилепин называет имена людей, которым следовало бы поставить памятники, в том числе писателей-фронтовиков Юрия Бондарева, Юлии Друниной, Павла Шубина.
Действительно, почему из большой семьи отечественных мастеров слова Ростов на этот раз выбрал именно Жванецкого? Пушкинская улица — самая «писательская» в донской столице. На ней, представляющей из себя пешеходный бульвар, несут вечный караул, кроме монумента Пушкина, бронзовый Чехов, бюсты Шолохова и «правофланговых» донской писательской роты Анатолия Калинина и Виталия Закруткина, а у Дома кино — памятник актёру и поэту Владимиру Высоцкому. И вот теперь — в почётном монументальном строю занял место бронзовый сатирик со своим знаменитым портфелем.
В связи с этим мне вспомнилась статья французского писателя Эмиля Золя «Памятник Бальзаку», написанная почти полтора столетия назад. В ней, узнав, что в Париже решено воздвигнуть памятник Александру Дюма, Золя задаётся вопросом, а почему до сих пор нет памятника автору «Человеческой комедии», внёсшего, на его взгляд, больший вклад в литературу? И отвечает на свой вопрос так: «Читатель всегда обожает авторов, которые не заставляют его ломать голову над своими произведениями, которые не подавляют его слишком индивидуальным характером творчества, но чей беззаботный нрав поддерживает весёлое расположение духа (…) Я даже убеждён, что мои слова вызовут у многих удивление. Памятник Бальзаку? С какой стати? Что за странная затея? Он ведь никогда не шутил, он не развлекал (…) сейчас надо в спешном порядке увековечить в бронзе развлекателей, чтобы время не стёрло их в пыль (…) По крайней мере если уж воздвигать памятники, то надо делать это, считаясь с какой-то логикой и справедливостью (…) Мы не отвергаем Александра Дюма. Мы только требуем, чтобы первым был Бальзак…»
Параллели, мне кажется, просматриваются. Однако вполне допускаю, что выводы Золя, если целиком перенести рассуждения о Бальзаке и Дюма на ситуацию с памятником Жванецкому, покажутся поклонникам сатирика несправедливыми. Довольные установкой памятника напоминают, что Жванецкий не только развлекал, «смешил», но, как и подобает сатирику, в юмористическом ключе вёл разговор о серьёзных вещах, указывал на недостатки, способствуя их исправлению. А за критику, даже нелицеприятную, сатирику пенять, дескать, нельзя.
Что ж, тогда, очевидно, лучшим памятником писателю-сатирику должна бы стать изменённая с его помощью к лучшему, преображённая жизнь.
А вот с этим-то как раз дело обстоит неважно. Громкая популярность, узнаваемость, публичность Жванецкого пришлись на постсоветскую Россию. Помню его в программе «Дежурный по стране», выходившей на федеральном телеканале. В ней Жванецкий остроумно откликался на актуальные темы дня. Такой передачи сегодня нет. Зато получил в нынешней России распространение другой «телеформат»: обращения родителей больных детей, с экрана вымаливающих деньги на операции.
Именно при возрожденном капитализме в порядке вещей стали миллионы соотечественников «за чертой бедности», платная медицина и дорогие лекарства, бездомные, постоянный рост цен, разделение на бедных и богатых. Жизнь в стране для многих менялась к худшему, катилась под откос. А сатирик Жванецкий «дежурил по стране», шутил, обаятельно улыбался многомиллионной аудитории, получал ордена за заслуги, звания. И, мне представляется, вольно или невольно, может, того и не желая, становился в глазах обездоленных людей лицом этой новой России: баловнем эпохи перемен, одной из фигур её пёстрой, вечно ликующей медийной тусовки, «культурной элиты». А, значит, и лицом тех тягот и несправедливостей, на которые так богата для людей современная капиталистическая Россия.
Возможно, и поэтому это лицо, запечатлённое в бронзе на ростовской улице, вызывает у прохожих не только радостную улыбку узнавания.
