Трагедия на Украине, случившаяся после нацистского государственного переворота в Киеве, заставила говорить о себе весь мир.
В США и Европе, где скрывают правду о фашизме, трагедию выдают за торжество демократии, представляя Россию агрессором, аннексировавшим Крым. В России же телевидение, радио, печать говорят о разгуле нацизма на Украине, но ни слова о том, что явилось его причиной. Нет и не может быть в российских буржуазных СМИ классовой оценки фашизма, классового анализа причин, его породивших. А именно классовый подход, то есть подход к анализу причин сквозь призму противоречия между трудом и капиталом, подводит нас к объективной истине. Как ранее, так и теперь актуально ленинское предупреждение: «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов».
Перестройка как пролог неофашизма
Причины происходящего на Украине надо искать в России, когда она была ещё в границах СССР. Вспомним, что в семидесятые — восьмидесятые годы минувшего века капиталистический мир, как и ныне, находился в состоянии общего кризиса. Доведи тогда КПСС до логического конца систему интенсивного внедрения достижений НТР в производство, а также активно используй она ленинскую идею хозрасчёта, США и весь буржуазный Запад оказались бы на грани банкротства.
Именно тогда западными советологами были тщательно проанализированы (и в горбачёвскую перестройку максимально использованы) образовавшиеся изъяны реального социализма — бюрократизация жизни правящей КПСС и как неизбежное следствие того — снижение роли трудящихся, в первую очередь рабочего класса, в управлении делами государства, необоснованный отказ от диктатуры пролетариата.
Всё это требовало именно классового анализа и оценки, ибо бюрократизация, породившая бесконтрольность, привела к формированию теневой экономики и довольно значительной мещански-спекулятивной торгашеской среды в советском обществе. Всё было вполне поправимо внутренними силами партии и народа. Потребность в переменах назрела — их ждало громадное большинство. Поэтому поначалу заявленную Горбачёвым пере-стройку советское общество встретило с энтузиазмом — наконец-то!
Но вместо классового анализа и принимаемых на его основе политических решений были предложены анализ и решения с позиций «общедемократических», «общечеловеческих», а по сути — буржуазных ценностей с сохранением, на первое время, марксистско-ленинской терминологии: больше демократии — больше социализма! Перестройка пошла по либерально-буржуазному пути в полном соответствии с внеклассовым «новым мышлением» Горбачёва. Под покровом гласности и пресловутой «правды истории» были открыты шлюзы для мощного потока антикоммунизма, антисоветизма как форм безудержной русофобии. Русскому государствообразующему народу внушался комплекс неполноценности: все семьдесят лет — в никуда, СССР — последняя империя. «Зелёный свет» получил национал-сепаратизм. Национализм взрывной волной покатился по союзным республикам.
Идеологическая война против застигнутого врасплох советского народа беспрепятственно велась на его территории, что было подобно вероломному нападению фашистской Германии на СССР. Но не Сталин с его политическим гением и волей, а политически ничтожный, мелколиберальный Горбачёв, предавший дело Ленина и великую державу, стоял во главе правящей партии. И она из мобилизующей силы советского общества превратилась в его дезорганизующую силу: бездействовала, связанная новым генсеком по рукам и ногам. Кому всё это было выгодно и в чьих интересах это совершалось? Выгодно было обуржуазившейся верхушке КПСС, теневому капиталу, советскому частнособственническому мещанству. Их идеологами и пропагандистами выступала та ничтожная, но агрессивная и хорошо отмобилизованная часть отечественной интеллигенции, что взросла на дрожжах диссидентства, вскормленного Западом.
Все тайно формирующиеся структуры буржуазии: политическая — захватившая власть в стране и предавшая её партийная верхушка во главе с Горбачёвым, экономическая — теневой капитал и торгашеское мещанство, идеологическая — диссидентствующая интеллигенция — все они в совокупности и составили «пятую колонну». Перестройка превратилась в классовую борьбу рвущейся к власти теневой буржуазии с рабочим классом, всеми трудящимися советского общества. Но эта борьба умело камуфлировалась демагогическими фразами и обещаниями прорыва к обновлённому социализму, к обществу подлинного народовластия и т.п. Мало кто тогда видел за ними интересы нарождающегося капитала.
Перестройка была в интересах империалистического Запада, и он, заинтересованный в распаде СССР, приложил к ней свою железную руку, что давало ему возможность выйти из кризиса за счёт ограбления расколотой России. Для этого ставка была сделана на буржуазный либерализм и буржуазный национализм. Они идут рука об руку, взаимно дополняя друг друга и переплетаясь в патологическом антисоветизме, ставшем не только формой русофобии, но, при необходимости для имперского Запада, и формой неофашизма. Либерал-фашизма, как его метко назвал лидер КПРФ Г.А. Зюганов. Заметим, что украинский олигархический капитал выполнял лишь транзитную роль во взращивании неонацизма на Украине. Главная роль — у транснационального капитала.
Где и с чего всё начиналось
В России, на Украине, в других странах СНГ, за исключением Белоруссии, установился режим буржуазной диктатуры в самом отвратительном его виде — олигархически-криминальном. В России возобладал буржуазный либерализм с его стремлением вогнать страну в прокрустово ложе западной цивилизации. Реформы Ельцина — Чубайса — Гайдара, проводимые по Либерману — Фридману, обернулись социальным расизмом в отношении нашего народа: обнищанием трудящегося большинства и невиданным в отечественной истории обогащением ничтожного паразитарного меньшинства. Социальный расизм сопровождался расизмом цивилизационным: насильственным внедрением в быт и нравы норм и ценностей западного буржуазного образа жизни как образца не только для России, но и для всего человечества. Понятно, что для этого нужно было разрушить советский образ жизни, в основе которого лежала многовековая культура жизнебытия русского государствообразующего народа. Советское, а стало быть и русское, подвергалось остракизму.
В России стал насаждаться присущий Западу рыночный космополитизм. Это тот же национализм, но глобализированный, империалистический. На место исключительности той или иной нации с принижением и порабощением иных, что отличает национализм, западный рыночный космополитизм ставит исключительность западной цивилизации с принуждением следовать ей всех, кто не Запад, и расправой над теми народами и странами, которые отстаивают своё право на самобытность, на свою национальную историю и культуру. Оговоримся. Речь идёт не о великой цивилизации Запада, столь же великой, как и цивилизации Востока и Евразии — России. Речь идёт не о цивилизации, давшей миру печатный станок Гутенберга, живопись Леонардо да Вин-чи, Рафаэля и Рембрандта, великую литературу Шекспира, Сервантеса и Бальзака, божественную музыку Баха, Бетховена и Верди, философию Канта и Гегеля, гениев науки — Ньютона, Паскаля, Бора и Эйнштейна. Речь идёт не о цивилизации, вершиной которой явился марксизм. Речь идёт о загнивающей цивилизации эпохи империализма, в которой великие достижения Запада в области науки и культуры используются в извращённом виде или вовсе отрицаются.
Апология крайнего индивидуализма, рыночного цинизма, вседозволенности грубой силы в конкурентной борьбе, культ насилия и жестокости в отношении слабых, так сказать, социально и цивилизационно неполноценных — вот что несёт в себе современная цивилизация Запада под вывеской демократии и общечеловеческих ценностей. Она и составляет «духовную» и идеологическую основу либерал-фашизма, вполне приемлемую для националистов всех мастей — от национал-социалистов до национал-демократов. Этот симбиоз либерализма и национализма (Яценюка и Яроша в одном флаконе) в либеральном фашизме долгое время создавался в тайных лабораториях мирового финансового капитала. Либеральный фашизм нужен ему как новая форма его диктатуры, его мирового господства. Он имеет ещё одно название — глобализация по-американски.
Подведём итог: либеральный фашизм в сочетании с обыкновенным фашизмом «Правого сектора» появился на Украине не случайно, а закономерно. Нынешний украинский профашистский режим ничем существенно не отличается от политического режима Грузии начала 90-х, времён Гамсахурдиа, от режимов времён Ландсбергиса и других в Литве, Латвии и Эстонии, где антисоветизм и русофобия были тогда уже возведены в ранг государственной политики. Советская история этих стран была объявлена историей их оккупации, а бывшие на службе у гитлеровской Германии местные эсэсовцы, те же фашисты, признаны (много раньше, чем на Украине) национальными героями.
Но процесс либеральной фашизации жизни в Грузии, Прибалтике, на Украине берёт своё начало в перестроечной России — СССР. Именно в Москве и Ленинграде, ставших центрами буржуазной контрреволюции, кликушество о начале эпохи внеклассового «нового мышления» придавило классовое сознание советских людей, размыло их представление о классовом враге. Именно тогда вбивалась в массовое сознание либеральная идея об общеевропейском доме и, как заклинание, твердилось: все мы плывём в одной лодке. Предательство генерала Власова выдавалось за героическую борьбу со сталинским режимом, а Сталин приравнивался к Гитлеру. Путь к обелению Бандеры, Шухевича, эсэсовской дивизии «Галичина» был открыт.
Впервые признаки фашизма проявились не в Киеве февраля 2014 года, а в Москве октября 1993 года, когда из танковых орудий по приказу Ельцина был расстрелян Дом Верховного Совета. На крови установлена диктатура личной власти первого президента России — диктатура олигархата. Он внял тогда требованию либеральной интеллигенции «раздавить гадину». Интеллигенты-гуманитарии, торопясь побыстрей предать учение Маркса—Ленина, втаптывали в грязь подвиг советского народа в войне с классовым врагом — германским фашизмом. А так называемая творческая интеллигенция занялась исследованием сложности натуры и душевных мук предателей и изменников, дабы оправдать свою измену Советской Родине. Классовый подход был объявлен примитивным пережиточным методом познания, атавизмом в поиске социальной истины. Представленный процесс «десоветизации», «десталинизации» жизни шёл на Украине так же, как и в России, отличаясь лишь большей интенсивностью и нарастающей агрессией национализма. Здесь за двадцать лет выросло новое поколение, отравленное ядом нацизма. Мы видим, как много молодых в штурмовых отрядах «Правого сектора».
Сталин о киноповести А. Довженко «Украина в огне»
Национализм начинается там и тогда, где и когда нация рассматривается как явление внеклассовое. Где и когда анализ и оценка социальной жизни с точки зрения классовой подменяется её анализом и оценкой сквозь призму национальной психологии, якобы тоже бесклассовой. Опасность такой подмены в среде советской украинской интеллигенции увидел Сталин в 1944 году, когда ознакомился с киноповестью «Украина в огне», автором которой был крупный советский кинорежиссёр Александр Довженко. В своём критическом анализе этой повести Сталин оставил нам классовые уроки Великой Отечественной войны, долгое время предававшиеся забвению, начиная со времён Хрущёва.
Сталинские классовые уроки нам необходимо изучить, чтобы лучше понять причины и суть современной украинской трагедии. Для этого обратимся к отдельным положениям доклада Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 31 января 1944 года. Предмет доклада — киноповесть Довженко «Украина в огне». Сталин говорил: «Довженко ревизует политику и критикует работу партии по разгрому классовых врагов советского народа». В подтверждение сказанному докладчиком приводится следующий факт:
«Герой киноповести Довженко Запорожец говорит партизанам, собирающимся судить его за работу старостой при немцах: «Попривыкли к классовой борьбе, как пьяницы к самогону! Ой, приведёт она нас к погибели! Убивайте, прошу вас. Убивайте, ну!.. Соблюдайте чистоту линии!.. Стараемся перехитрить друг друга да всё железною метлою, да калёным железом, да выкорчёвываем все один другого на смех и глум врагам. Лишь бы линия была чиста, хоть и земля пуста!.. Я не знаю сегодня классовой борьбы и знать не хочу. Я знаю отечество! Народ гибнет!.. Стреляй, классовая чистёха! Ну, чего же ты стал?»
Скажем от себя: как видно, Довженко представляет старосту-предателя в образе бесстрашного борца за отечество, за народ Украины. У Довженко получается, что его герой Запорожец не предательство совершил, а самопожертвование во имя Украины, подрядившись на службу к фашистам. Ну чем не романтизированный образ того же Степана Бандеры?..
Сталин дал беспощадную классовую оценку художественным откровениям маститого кинорежиссёра: «Довженко не понимает того, что нынешняя Отечественная война есть также война классовая. Именно это, а не какое-либо другое обстоятельство привело к тому, что остатки разбитых эксплуататорских классов, враждебных рабочим и крестьянам, в ходе войны оказались в одном лагере с нашим лютым врагом — немецкими захватчиками. Кому-кому, а Довженко должны быть известны факты выступлений петлюровцев и других украинских националистов на стороне немецких захватчиков против украинского и всего советского народа. Эти подлые изменники Родины, предатели советского народа не отстают от гитлеровцев, убивая наших детей, женщин, стариков, разоряя наши города и сёла. Они целиком перешли на сторону немецких злодеев, стали палачами украинского народа и активно борются против Советской власти, против нашей Красной Армии. Если бы Довженко задался целью написать правдивое произведение, он должен был бы в своей киноповести заклеймить этих изменников. Но Довженко не в ладах с правдой. Они отсутствуют в киноповести Довженко, как будто не существуют. У Довженко не хватило духа, не нашлось слов, чтобы пригвоздить их к позорному столбу».
Вспомним два последних советских десятилетия. Сколько было создано величественных художественных произведений, в которых запечатлён подвиг советского народа в Великой Отечественной войне? Но много ли среди них тех, в коих раскрывалась классовая природа этой войны, классовая природа предательства? «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень» Иванова, романы Проскурина да блестящий киносериал «Противостояние» — вот, пожалуй, и всё. Да, предателей во время войны оказалось ничтожно мало по сравнению с единым в отпоре врагу многомиллионным советским народом, но они были. Забывать об этом никак нельзя. Предательство реставрируется и множится с изменением классовой природы социального строя, чему мы свидетели вот уже более двадцати лет.
Приведём ещё одно весьма важное для сегодняшнего дня Украины положение сталинского доклада. Сталин говорил в нём: «Критикуя работу нашей партии и правительства по воспитанию народа, Довженко не останавливается перед извращением истории Украины с целью оклеветать национальную политику Советской власти. В киноповести Довженко украинские крестьяне, запряжённые немцами в ярмо, говорят между собой:
«Да, когда-то в истории, говорят, тоже запрягали нашего брата не раз.
— Кто?
— Богдан Хмельницкий! О, большой злодюга был! В музее в Чернигове сабля его висела перед войной. Там надпись большая написана: «Сабля известного палача украинского народа Богдана Хмельницкого, которой Богдан придушил народную революцию в тысяча шестьсот каком-то там году». Сталин приводит и откровения героя довженковской киноповести Запорожца: «Плохие мы были историки. Прощать не умели друг другу. Национальная гордость не блистала в наших книгах классовой борьбы».
Сталинское заключение было кратким: «Стоит ли говорить о том, что всё это есть наглая издёвка над правдой. Для всех очевидно, что именно Советская власть и большевистская партия свято хранят историческую традицию и богатое культурное наследство украинского народа и всех народов СССР и высоко подняли национальное самосознание». Это утверждение Сталина имело прочную реальную основу.
«Украинизация» — какой она была
Начиная с 1923 года, после принятого XII съездом РКП(б) постановления о необходимости «укоренения» партийного и государственного аппарата в национальных республиках, партия неуклонно проводила этот курс на Украине. Он получил название курса на «коренизацию» или «украинизацию» всей партийно-государственной жизни, и не только. На деле это означало внедрение украинского языка в систему образования, перевод на украинский язык всего делопроизводства, всемерную поддержку украинской культуры. Всё это происходило под лозунгом помощи русской нации «возрождённым нациям страны». К тому же большевики понимали, что если они не овладеют национальной культурой, то влияние на крестьянство, составлявшее большинство населения Украины, будут оказывать «мелкобуржуазные шовинистические группы украинской интеллигенции». А их было немало.
Курс на «украинизацию» принципиально изменил положение украинского языка. На этом языке проводилась ликвидация безграмотности, на него переводились произведения русской и мировой классики. Важнейшим итогом «украинизации» стало создание советской украинской интеллигенции. На 1 января 1936 года украинцев среди студентов вузов Советской Украины было около 54%, техникумов — 75%, рабфаков — 65%.
В соответствии с ленинским принципом выравнивания экономического и социального уровня разных наций при социализме шло бурное развитие промышленности на Украине — интенсивно формировался советский украинский рабочий класс. Из 35 крупных промышленных объектов пер-вых пятилеток в СССР 12 приходилось на Украину.
Главным итогом «украинизации», осуществлявшейся на основе социалистического интернационализма и, конечно же, на основе единства русской и украинской культуры, единства исторической судьбы двух славянских народов, явилось создание Украинской Советской Социалистической Республики. Впервые в своей истории Украина обрела национально-государственную целостность. Сложилась социалистическая украинская нация, вобравшая в себя народные традиции, культурное наследие прошлого и советского настоящего.
Однако справедливости ради отметим, что курс на «украинизацию» осуществлялся не без сбоев. И сбои эти были с уклоном к украинскому национализму в Коммунистической партии Украины, тогда КП(б)У.
Вновь обратимся к Сталину. В 1926 году в письме членам ЦК КП(б)У, оценивая деятельность наркома просвещения УССР Шумского, он говорил: «В заявлениях тов. Шумского есть некоторые верные мысли». Но: «Он смешивает украинизацию нашего партийного и советского аппаратов с украинизацией пролетариата… Нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставлять русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнёта». И далее: «Тов. Шумский не видит, что при слабости коренных коммунистических кадров на Украине это движение (за украинскую культуру. — Ю.Б.), возглавляемое сплошь и рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчуждённость украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, характер борьбы против «Москвы» вообще, против русских вообще, против русской культуры и её высшего достижения — против ленинизма».
Сталин чётко формулирует задачу коммунистов Украины: «превратить подымающуюся украинскую культуру и украинскую общественность в культуру и общественность советскую». В 1934 году на XVII съезде ВКП(б) Сталин обращает внимание на ещё более тревожное положение в Компартии Украины. В сталинском отчётном докладе ЦК партии съезду об этом сказано прямо: «На Украине ещё совсем недавно уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью». Пророческими оказались слова Сталина на этом съезде: «Уклон к национализму отражает попытки «своей», «национальной» буржуазии подорвать советский строй и восстановить капитализм».
Как показала новейшая история, опасность националистического уклона не исчезла в КПУ. Кравчук и Кучма были не рядовыми членами Компартии Украины. Расставшись с партбилетами, они дали волю своему национализму. Эти два первых президента «незалежной» Украины проложили дорогу Тягнибоку и Ярошу, сформулировав кредо новой украинской идентичности: «Украина — не Россия, а украинцы — не русские». Их западный вектор внешней политики был чётко обозначен как антироссийский, антирусский. Мировой финансовый капитал мог только приветствовать это. Ему осталось выбрать удобное время, чтобы либерал-фашизмом взорвать Украину и тем самым придавить Россию. Но случилось непредвиденное: восстал русский Севастополь, а за ним весь Крым. А затем волны сопротивления неонацистской власти покатились по юго-восточной Украине.
Подвиг Севастополя, Крыма
Нынче российские СМИ захлёбываются в восторге от державных действий президента Путина в решении крымского вопроса. Только и слышишь: «Без единого выстрела, при добровольном волеизъявлении многонационального Крыма с русскими лидерами во главе, при невиданном уже двадцать лет русском патриотизме Крым вернулся в лоно России. И этого не произошло бы, не будь решительной воли российского президента и ювелирной работы подчинённых ему спецслужб». Не дословно, но близко к тексту комментариев, обильно льющихся из теле- и радиоэфира. Наши ура-патриоты поют осанну Путину: какой он сильный политик и какой никчёмный слабак Обама…
Но он ли, Путин, главный герой в битве за историческую справедливость — за возвращение Крыма в Россию? Не была ли предопределена его решительность возникшей неизбежностью — мощным народно-патриотическим движением, остановить которое никто был не в силах? В этом движении не было мольбы отчаявшихся, а было властное требование: «Россия, защити нас! Возьми обратно!» Отвернись от него Путин — народ никогда бы не простил ему этого. Скажем прямо: президент России действовал на этот раз в соответствии с настроением её народа и её национальными интересами. Это по факту, который отрицать глупо. Но есть основание предполагать и другой мотив решительности не только лично Путина, но и той олигархически-бюрократической когорты, чьи интересы он защищает.
Бросить Крым на произвол судьбы было никак нельзя: Россия оказалась бы в геополитической ловушке. База Черноморского флота стала бы базой американского флота. Тогда бы Вашингтон стал диктовать свои условия политической и экономической капитуляции России, то есть условия капитуляции её крупного капитала, в руках которого вся российская власть. Акции российского капитала резко обесценились бы на мировом рынке, да и сама его власть в России оказалась бы под вопросом. Призрак киевского Майдана страшил российский олигархат не столько бандеровщиной Яроша — Тягнибока, сколько антиолигархическим, антикоррупционным протестом разгневанной обнищавшей массы.
Тот страх не личного, а классового характера Путин был не в силах скрыть. В своём эмоциональном слове по поводу принятия Крыма в состав России он сказал то, что в подтексте было предупреждением олигархам: или мы берём Крым под защиту, или нас ожидает рецидив Майдана в России. «Понимаю, — говорил Путин, — почему люди на Украине хотели перемен. За годы самостоятельности, независимости власть, что называется, их «достала», опостылела просто. Менялись президенты, премьеры, депутаты Рады, но не менялось их отношение к своей стране и к своему народу. Они доили Украину, дрались между собой за полномочия, активы и финансовые потоки. При этом властей предержащих мало интересовало, чем и как живут простые люди…»
Картина-то, по большому счёту, та же, что и в России: достала всех власть! И это Путину хорошо известно. Так что именно классовый интерес двигал президентом России в его решительных действиях.
Историческая справедливость восторжествовала — Крым вернулся в Россию. Но в какую Россию? В Россию всевластия олигархически-бюрократического капитала. В Россию чудовищного социального расслоения на громадное пролетарское большинство бедных и ничтожное буржуазное меньшинство сверхбогатых. А между ними мечется под угрозой разорения мелкий бизнес. Патриотический энтузиазм пройдёт, и начнутся суровые будни борьбы за выживание. Вероятно, власть создаст режим наибольшего благоприятствования для Севастополя и Крыма, но никак не для всей России. Но что бы ни случилось, что бы ни произошло, подвиг Крыма никогда не потускнеет. Он уже заставил многих у нас задуматься о том, что может народ, возьми он себе право решать кардинальные вопросы своей жизни через референдум. Крымский пример оказал своё сильное воздействие на весь юго-восток Украины.
Здесь мы видим главный лозунг борьбы и сопротивления, понятный каждому, в ком жив советский человек: «Фашизм не пройдёт!» Разве не советский подтекст отвержения профашистской власти выражен в защите памятников Ленину в Харькове, Донецке, Луганске, Запорожье?
С наибольшей силой советский мотив был ощутим в Севастополе, положившем начало антифашистскому движению Крыма. Старшее и среднее поколения севастопольцев — советских моряков стали основной силой самообороны города. Не случайно она получила название третьей обороны Севастополя. О первой напоминают памятники адмиралов Нахимова и Корнилова, «Севастопольские рассказы» Л. Толстого, а о второй — советской — сохранилась живая память. Не случайно и то, что в телерепортажах и телекомментариях, посвящённых Севастополю и Крыму, в волнующие нас дни до 16 марта и после не было сказано ни одного антисоветского слова. Даже такие профессиональные антисоветчики, как Жириновский и Никонов, прекрасно понимали, что антисоветизм тогда был бы для них политическим самоубийством. В победе русского духа в Крыму, в Севастополе, о которой теперь все говорят, только слепой не увидит заключённого в ней советского смысла. Это была победа над тёмными силами нацизма, как и в 1945 году.
Быть готовыми ко всему
Почему же всё-таки национал-социалистической партии «Свобода» Тягнибока и «Правому сектору» Яроша удалось перехватить социальный протест масс на киевском Майдане и ввести его в русло национализма? Чтобы ответить на данный вопрос, обратимся к практике фашизации массового сознания немцев в Германии 30-х годов ХХ века. Исследуя эту практику, Г. Димитров — один из выдающихся вождей международного коммунистического движения — сделал вывод, не утративший своей актуальности и по сей день. «Фашизму, — говорил он, — удаётся привлечь массы потому, что он демагогически апеллирует к их особенно наболевшим вопросам. Фашизм не только разжигает глубоко укоренившиеся в массах предрассудки, но он играет и на лучших чувствах масс, на их чувстве справедливости».
Наше телевидение показывало лишь те фрагменты выступлений на Майдане Тягнибока, Яроша, в которых они призывали «бить коммуняк, москалив и жидив». Но начинали они не с этого. Начинали они с бешеного бичевания олигархов, коррупционеров и призывали к революции, чтобы уничтожить ненавистный режим Януковича. А затем уже апеллировали к националистическим предрассудкам масс. Так поступал и Гитлер.
Вот отрывок из его речи перед отчаявшейся безработной массой в 1929 году: «Что такое интернационализм? Кто должен быть интернационалистом? Конечно, немецкий рабочий… Дорогие друзья, не возражайте, вам действительно десятки лет рассказывали эти басни, и вы верили им. На самом же деле существует только один-единственный интернационал, да и то только потому, что он построен именно на национальной основе, — это интернационал еврейских биржевиков и их диктатуры». А чтобы уничтожить эту диктатуру, что нужно? Ответ напрашивался сам собой — единство нации. Вот как всё просто. Именно этой простотой и подкупает фашизм обывателя, зажатого в тисках кризиса. Национальное единство — всё, а все, кто ему препятствует, — враги нации, от них все её беды. Враг №1 — коммунисты: они раскалывают нацию на классы и подменяют национальное единство мифическим пролетарским интернационализмом.
Фашисты отрицают существование классов. «Миллионы людей, — говорил Гитлер, — расколотые на разные профессии и искусственные классы, обуреваемые… классовым безумием и разучившиеся понимать друг друга, должны вновь найти путь к взаимопониманию». Ну, конечно же, это путь единства нации. Нация — превыше всего! И это находит отклик у людей, загнанных в тупик беспросветности, — а что будет завтра? В этом тупике ты — никто. А фашисты говорят: «Нет, ты — всё! Ты — украинец! Ты — спаситель нации! Не дай ей погибнуть — слава Украине!»
Можно сказать, что на киевском Майдане произошёл фашистский переворот: из формы социального и политического протеста против олигархического режима Януковича Майдан превратился в форму государственного переворота при сохранении того же режима, но без Януковича. Результатом переворота стал не переход власти из рук одного класса в руки другого, а переход от одной формы буржуазной диктатуры к другой её форме — от либерально-олигархической к либерально-профашистски- олигархической. Государственный переворот на Украине был продуман и осуществлён при самом активном участии Запада, в первую очередь — США, что и не скрывалось. Украинский народ не впервые оказался обманут, став жертвой войны олигархических кланов. Но на этот раз он был втянут в водоворот либерал-фашизма, низвергнут в бездну национальной катастрофы.
Классовая сущность украинской трагедии раскрыта и представлена народу руководством Компартии Украины, за что она подверглась неонацистским гонениям. Партия с честью выдержала испытания, выпавшие на её долю. Нет и не было ни перебежчиков, ни бегства из её рядов. Никто из членов КПУ — депутатов Рады не дрогнул, не убоялся угроз физической расправы над ними и их семьями. Партия сохранила свои структуры и готова к дальнейшей борьбе. Но возглавить общеукраинское сопротивление профашистской власти ей, как нам кажется, пока не удалось при всём её самоотверженном участии в нём. Есть объективные причины тому. Таким массированным ударам, которые обрушились на партию украинских коммунистов, не подвергалась ни одна политическая организация Украины. По сути в феврале и марте ей пришлось работать в условиях террора — на грани запрета.
И всё же нельзя не назвать главную причину того, почему КПУ не оказалась во главе борьбы с профашистским режимом: явно недостаточное её влияние на украинский рабочий класс. Только он, хорошо политически организованный и морально закалённый в борьбе с капиталом, может стать мобилизующей силой народа в его противостоянии буржуазной профашистской власти. Эта истина нам, коммунистам, давно известна, но данная задача невероятно трудна в своём осуществлении. Трудна в силу объективных причин: рабочий класс раздроблен и разобщён приватизацией и деиндустриализацией, а в условиях кризиса даёт себя знать страх перед безработицей. Но как бы ни были сложны условия нашей пропаганды среди рабочих, одно непреложно: без привнесения социалистического сознания в рабочий класс, а это задача задач коммунистов, ничего не изменится ни в положении самого этого класса, ни в положении народа, ни в положении страны. Это, пожалуй, главный урок украинской трагедии, что надлежит усвоить как коммунистам Украины, так и коммунистам России.
Недавно в «Правде» и «Советской России» лидер КПРФ Г.А. Зюганов недвусмысленно высказался о возможной опасности неонацизма и в нашей стране: «Иллюзий не должно быть: для России этот сценарий тоже не исключён». Природа фашизма никак не этническая и не цивилизационная, она — социально-классовая. Ради сохранения своего господства олигархический капитал пойдёт на всё при крутом повороте событий, когда нанятая им государственная власть не сможет управлять по-новому, а народные низы, доведённые до состояния социального гнева, не пожелают жить по-старому. Нам, КПРФ, нужно быть готовыми ко всему, пока остаётся неизменным внутриполитический курс существующей власти. К этому нас обязывает ленинско-сталинский классовый подход к анализу и оценке украинской трагедии.
