Почему российской власти не выгодна героизация Стрелкова и других лидеров ополчения?
Публичная агрессивная критика в адрес лидера донецких ополченцев Игоря Стрелкова со стороны политолога Сергея Кургиняна, а также его полемика с народным губернатором Донбасса Павлом Губаревым – все это не случайно совпало, в частности, с публикацией данных соцопросов, свидетельствующих о том, что россияне выступают против ввода войск в Украину. По всей видимости, Кремль готовит общественность к смене акцентов в отношении украинского юго-востока. И нельзя допускать, чтобы в глазах общественности ответственной за поражение ополченцев выглядела российская власть – виноватыми должны быть лидеры сопротивления.
Впрочем, смысл публичной дискредитации или по крайней мере развенчания героических лидеров ополченцев не только в том, что Кремль пытается смягчить удар по собственной репутации, если (или когда) украинская армия вернет Киеву юго-восточные регионы. Естественным и, вероятно, конечным направлением отступления для Игоря Стрелкова, Павла Губарева, Александра Бородая, Валерия Болотова и других становится Россия. В России вполне возможно их превращение в политические фигуры. Во всяком случае, у некоторых российских публицистов левопатриотического толка Стрелков со товарищи популярны, называют их даже «лучшими русскими людьми XXI века». «НГ» уже писала о том, что волгоградские политологи предлагают пригласить в город Стрелкова в качестве кризисного менеджера, потому что он на практике показал, как нужно бороться с воровством.
За месяцы вооруженного сопротивления лидеры ополченцев в глазах публики, следящей за событиями и сочувствующей ДНР и ЛНР, нарастили харизму. Некоторые из них (пример со Стрелковым и Волгоградом) постепенно становятся живыми символами. Речь также идет о людях с левыми, а подчас и левонационалистическими взглядами. Их условную программу в полемике с Кургиняном обозначил Губарев, заявив, что он «тоже за красный православный проект».
Другими словами, Россия получает с юго-востока Украины не только беженцев, но и около десятка потенциально популярных левацких лидеров. Их отличие от людей типа Эдуарда Лимонова или Сергея Удальцова заключается в специфике опыта. Опыт Лимонова и Удальцова – это опыт посадок, тюрьмы, подавления протестной активности. Опыт Стрелкова и компании – это опыт захвата и удержания власти, а также вооруженного сопротивления действующей армии.
Можно, конечно, предположить, что лидеров ополченцев удалось бы интегрировать в систему российской политики – через парламентские кресла и членство в партиях, например. Но никаких гарантий здесь нет и быть не может. Стрелков со товарищи за месяцы сопротивления проявили себя как люди, которые скорее готовы давить на Кремль, чем проявлять лояльность.
Российская власть научилась подавлять либеральные протесты, куда хуже она справляется с протестами националистическими и левыми, когда ей противостоят люди решительные, отчаянные и готовые к силовой конфронтации. Государство не решило миграционный вопрос, а это значит, что Кондопога, Манежная площадь или Бирюлево в любой момент могут повториться. Система распределения благ, способная удовлетворять запросы разных сегментов левого электората, является весьма шаткой, дополнительные соцгарантии лишь подрывают существующий баланс. Это система, сдерживающая недовольство, а не трансформирующая его.
Кремль совершенно не заинтересован в том, чтобы левый или националистический протест в России возглавили опытные боевики. И совершенно не нужна ему реализация красного православного проекта – гремучей смеси, которая может разнести страну в клочья. Поэтому представлять Стрелкова со товарищи не как героев, а как людей, не удержавших юго-восток, куда выгоднее Кремлю.
