Пошел уже третий год, как несколько тысяч работников производственной компании «Оптифуд», пережили шок, связанный с внезапной потерей работы и банкротством предприятий, которые базировались в трех районах Ростовской области. История «Оптифуда» на донской земле начиналась ярко, пиар был сделан мощнейший.
В марте 2005 года, в Белой Калитве на территории возрожденной после долгого перерыва птицефабрики «Надежда» (ранее - «Богатовской») торжественно запущен в эксплуатацию птицеубойный цех. Красную ленточку приехали разрезать не кто-нибудь, а тогдашние министр сельского хозяйства РФ Алексей Гордеев и губернатор Ростовской области Владимир Чуб. Говорилось о том, что новый цех является одним из немногих высокотехнологичных предприятий нового типа в стране. Рисовались радужные перспективы.
Когда наступили будни, выяснилось, что «есть нюансы». Причем, существенные. Например, голландская технологическая линия оказалось бывшей в употреблении, часто сбоила, создавая авралы и нервозность у персонала. Организация производственного процесса оставляла желать лучшего. Униформа рабочих с фирменными логотипами не спасала от сырости и холода в цехах. Мясо для переработки поступало порой в такие неудобные сроки, что смена растягивалась до 14 часов. На оплате труда это не сказывалось. Мол, рабочий момент, доплачивать не за что. Почти сразу птицеубойный цех был преобразован в «Калитвинский мясоперерабатывающий комбинат». Появился здесь свой генеральный директор, бухгалтерия. Многие специалисты в области сельского хозяйства удивлялись – почему «Оптифуд», имея неплохие финансовые возможности, имея такое огромное птицепоголовье, не занимается растениеводством для создания своей кормовой базы. Практически все птицефабрики страны давно имели растениеводческие подразделения. Оптифудовское руководство заявляло, что им это не нужно, корм для птицы они всегда купят, их задача – производство качественного мяса.
Несколько раз мнения о ситуации на предприятиях «Оптифуда», отличные от бравурной картины, рисуемой менеджментом, становились достоянием общественности Белокалитвинского района. Работники писали письма в Белокалитвинскую районную газету «Перекресток», вопрос разбирался на заседании районного Собрания депутатов. Все заканчивалось активными действиями по лакировке действительности. Журналистов газеты проводили по производственным помещениям, где под присмотром начальства проходили встречи с работниками. Вы можете представить себе беседу с людьми в шуме, гаме, грохоте, работающем конвейере? Когда человек, чтоб не застопорить общую работу, должен расторопно выполнять операции по разделке тушек, обработке, упаковке мяса? Конечно, услышать можно было только – все в порядке, всем довольны, никаких писем не писали, написавших осуждаем.
Пустить пыль в глаза депутатам было еще легче. Многие помнят раздраженное заявление первого директора птицефабрики «Надежда» Николая Егорова: «Рабочие будут довольны нами, только если мы будем платить зарплату и все надбавки и только иногда, робко постучавшись в цех, тихо просить их немного поработать!». Это характерный подход к рабочей силе в провинции для московских инвесторов. Хорошо известные постулаты. «Они тут сидели без работы, мы им дали работу, чего им еще надо?», «Народ ленивый и за любые деньги будет халтурить, поэтому пусть гордятся, что работают в составе московской компании, а получают зарплату в пределах средней по району. И то, если на штрафы и санкции не нарвутся!».
На территории предприятий не было нормальных бытовых условий. О централизованном питании персонала (условие, без которого в Москве и Подмосковье не всякий гастарбайтер станет работать) и речи не шло. Довольствуйтесь своими тормозками на газетах в тесных раздевалках. Нормальную помывку рабочих организовали только тогда, когда пришлось заниматься профилактикой птичьего гриппа. В общем, все было похоже на то, что о долгой перспективе предприятий московские хозяева сильно не пекутся. Конечно, работникам внушалось другое. Периодически устраивавшиеся корпоративные мероприятия, на которых звучали бравурные речи, были как инъекции гормона радости, после которых у народа создавалось нужное настроение: тяжелая, недостаточно оплачиваемая, но стабильная работа, есть ради чего терпеть несправедливости.
В 2011 году «Калитвинский МПК» на несколько месяцев встал на реконструкцию. Было признано то, что так не хотелось раньше признавать публично. И линию новую пора заменить, и бытовые условия рабочих улучшить. Правда, на время реконструкции львиную долю людей отправили в распоряжение центра занятости населения. На пособие или копеечно оплачиваемые временные работы. После реконструкции МПК проработал недолго. В конце лета 2012 года производство остановили. Официально объяснялось это тем, что потраченные на реконструкцию кредиты отдавать оказалось невозможно. Но, что интересно, остановились все предприятия «Оптифуда» - птицефабрики, перерабатывающие комбинаты в трех районах Ростовской области. Еще вчера все было в порядке, ощущалась пресловутая стабильность, а сегодня все рухнуло. Людей стали пачками выставлять за ворота (на местах оставались некоторое время те, кто завершал переработку оставшегося мяса и занимался работами по консервации производства), пока не выставили последнего. Причем с долгами по зарплате.
Вот он, Его Величество Рынок, которому принято молиться в России последние четверть века. Чудесных преображений, когда на месте чего-то угробленного вдруг наступает процветание, при нем не случается. А обратных примеров пруд пруди. Изменилась финансовая конъюнктура и все – наемные рабочие, которым так напыщенно клялись в любви и заботе большие хозяева и топ-менеджеры, отброшены в сторону, как отработанный материал. И чиновничий аппарат, будь то местный или региональный, отгораживается от действительности фразами о том, что в хозяйственную деятельность вмешиваться не может. Прокуратура начинает вялую переписку с теми, кто задолжал зарплату и развалил предприятие. В случае с «Оптифудом» было именно так. Развал пришелся на предвыборную кампанию в органы власти поселений. Поэтому, все что сделали чиновники тогда – повыступали перед находящимися в шоковом состоянии бывшими оптифудовцами с успокоительными речами. «Все нормализуется», «трудности временные», «губернатор в курсе», «только выборы не сорвите, воздержитесь от протестов, все будет хорошо». Надежда на возрождение «Оптифуда» пришла только два года спустя, после продажи активов банкрота холдингу «Белая птица» (Белгородская область). Сейчас, остававшихся не у дел, перебивавшихся случайными заработками рабочих, пытаются убедить вернуться. Новые хозяева обещают погасить долги по зарплате, создать растениеводческий цех. Дай-то Бог.
Почему же рухнул «Оптифуд». Точный ответ дать трудно. Можно только предположить. Думается, здесь возымели действие два важных фактора. Первый – хорошо известные методы работы московских инвесторов. На региональных и муниципальных руководителей, название «Москва» действует магически. За каждым столичным инвестором они готовы бегать, задрав штаны, обеспечивать ему пиар в подконтрольных СМИ, закрывать глаза на такие «мелочи», как условия труда, невысокая зарплата. Да и для части простых граждан характерно благоговение перед московскими инвесторами. В любом городе можно услышать гордые заявления местных жителей, что то или иное предприятие «выкупили москвичи». «Москвичам» же только это и надо. Дешевая, практически безропотная рабочая сила, полный карт-бланш на местном уровне. Так, в Белой Калитве власти лишь вяло изображали попытки заставить «Оптифуд» решить вопрос с пометохранилищем, которое отравляло воздух во всей округе. А еще, всевозможные подразделение московских холдингов на местах финансово выгодны центральному офису. Вся прибыль отсюда выкачивается подчистую. Местный менеджмент редко может без согласия Москвы приобрести что-либо дороже канцтоваров. С помощью всякого рода юридических ухищрений, центр может при необходимости оформить именно на местные подразделения баснословные кредиты, а при проблемах с отдачей средств, без сожаления их обанкротить. Нечто подобное, видимо, имело место и с «Оптифудом».
Есть предположение, что ситуацию могло усугубить вступление России в ВТО, приведшее к запрету ряда мер поддержки отечественного производителя, в том числе и в кредитных вопросах. И конечно, нельзя не отметить потрясающую пассивность власти, как Ростовской областной, так и муниципальной. Максимум, что волновало чиновников – потеря большого налогоплательщика. Все телодвижения по помощи людям, по поиску новых инвесторов для восстановления производства производились только после активизации общественности – митингов, требований, коллективных обращений. Создается впечатление, что если бы пострадавшие работники разобщились, разбежались и не боролись бы за свои права, бюрократы тихо бы спустили все на тормозах и в опустевщие цеха «Оптифуда» до сих пор были бы памятником хозяйствованию московских инвесторов и безразличию чиновников.
