Почему не стареет статья «Крах II Интернационала»
Как только в сегодняшней России среди коммунистов заходит разговор о текущем моменте, мы обязательно спотыкаемся на вопросе: хотят ли трудовые низы жить по-старому и, главное, могут ли эксплуататорские верхи управлять по-старому? Увы, ныне уже далеко не каждый партиец знает, где впервые в лобовую был поставлен этот вопрос. А ведь прежде практически любой студент знал ответ: в статье «Крах II Интернационала». Именно в ней было дано классическое определение революционной ситуации. Причём не только её объективных условий, но и субъективного фактора. Однако при всей теоретической новизне ленинской постановки вопроса о предпосылках и условиях революции научная и политическая мощь этой статьи куда значительнее.
Цена измены — политический крах
Даже название этой работы было вызовом. В 1915 году большинство не ставило под сомнение, что Интернационал жив. А то, что 3 года не было конгрессов, так и в мирную эпоху в некоторых партиях они проводятся раз в 4—5 лет, а тут европейская война (Первой мировой её стали называть позже). Но Ленин-то заявлял не о прекращении деятельности, а о крахе Интернационала. И пояснял: «Большинство социал-демократических партий… встали на сторону своего генерального штаба, своего правительства, своей буржуазии против пролетариата». Измена идее, которая была фундаментом и скрепой организации, обеспечивала ей авторитет, способствовала расширению её влияния, пролетарского доверия к ней, — разве это не крах?!
При этом Ленин подчёркивает: это не только его личное мнение, но и позиция сознательных рабочих: «Под крахом Интернационала они разумеют вопиющую измену большинства официальных социал-демократических партий своим убеждениям, торжественнейшим заявлениям в речах на Штутгартском и Базельском международных конгрессах, в резолюциях этих конгрессов и т.д. Не видеть этой измены могут только те, кто не хочет видеть её, кому это невыгодно».
В истории международного рабочего движения впервые сложилась ситуация, когда почти все его вожди сделали вид, будто не было никаких постановлений, ставящих задачи перед каждой социал-демократической партией, перед каждой её ячейкой, перед каждым партийцем. Ставились они не для красного словца, а для непременного исполнения. Вот когда была заложена «традиция» считать, что принятое высоким партийным органом постановление — это закрытие темы, а не ориентир для дальнейшей деятельности. Революционные рабочие и их вождь Ленин протестовали против подобного пренебрежительного и высокомерного отношения к воле партийного большинства.
К тому же отход от организационного принципа партийности плотно смыкался с идеологическим отступничеством. Нарушение первого было обусловлено прежде всего идейной изменой. Так бывает всегда, когда мы имеем дело с оппортунизмом. Вот и 100 лет назад резолюция Базельского конгресса была «забыта» теми, кто перешёл от служения пролетариату на службу буржуазии.
Ленин ставит вопрос: «Есть ли фактические данные по вопросу о том, как перед настоящей войной и в предвидении её смотрели социалистические партии на свои задачи и на свою тактику?» И сам же отвечает: «Бесспорно, есть. Это — резолюция Базельского международного социалистического конгресса в 1912 году… Эта резолюция представляет собой самое точное и полное, самое торжественное и формальное изложение социалистических взглядов на войну и тактики по отношению к войне. Нельзя назвать иначе, как изменой, уже тот факт, что ни один из авторитетов вчерашнего Интернационала и сегодняшнего социал-шовинизма… не решаются напомнить своим читателям эту резолюцию, а либо совершенно молчат о ней, либо цитируют (подобно Каутскому) второстепенные места её, обходя всё существенное. Самые «левые», архиреволюционные резолюции — и самое бесстыдное забвение их или отречение от них, вот одно из самых наглядных проявлений краха Интернационала». (Выделено мной. — В.Т.).
В.И. Ленин беспощаден, когда дело касается политических деятелей, занявших позиции социал-шовинизма, ставших первой камарильей перевёртышей в мировой истории международного рабочего, социалистического движения. Эта беспощадность вполне объяснима: прежний высокий авторитет этих вождей мешает пролетарским массам разглядеть масштаб их оппортунизма, их классовой измены. Ленин тем более нетерпим к вождям социал-шовинизма за то, что они сознательно используют свой авторитет для обмана трудящихся, «повторяя корыстную ложь буржуазии всех стран, стремящейся изо всех сил эту империалистическую, грабительскую войну изобразить народной, оборонительной (для кого бы то ни было) войной, и подыскивая оправдания для неё из области исторических примеров неимпериалистических войн». И эта корыстная ложь буржуазии не перестаёт повторяться до сих пор.
Оправдание предательства… отсутствием революции
Редко кто из нас, сегодняшних, не слышал рассуждений о том, что раз в стране не маячит призрак революции, то служить России остаётся единственным способом: прислуживать власти, сотрудничать с нею. Имейте в виду, товарищи, что подобные рассуждения — это заурядный плагиат, а тот, кто изрекает такие пошлости, — обычный воришка. Нет, недвижимость он, возможно, не воровал, заводы и промыслы, наверно, — тоже. Он украл подлую логику предательства, которую впервые применили социал-шовинисты 100-летней давности.
Был в Социал-демократической партии Германии такой партийный чиновник — Генрих Кунов. Он рассуждал так: резолюция Базельского конгресса утверждала, что правительства «боятся пролетарской революции», что им «следует вспомнить» о Парижской Коммуне, о революции 1905 года в России и т.д. Резолюция выражала уверенность, что рабочие будут считать своё участие в войне преступной «стрельбой друг в друга ради прибылей капиталистов, ради честолюбия династий, ради выполнения тайных дипломатических договоров», что война вызовет среди рабочих «негодование и возмущение». Но этого не случилось! А коли так, то надо защищать своё государство, не обращая внимания на то, что оно буржуазное, что оно посылает на бойню рабочих и крестьян ради сверхприбылей банкиров, заводчиков и прочих капиталистов всех мастей.
Предательскую пошлость подхватили Плеханов, Каутский и прочие социал-шовинисты (а теперь она стала плагиатом их идейных наследников). Все они, словно напёрсточники, передёрнули смысл резолюции Базельского конгресса, проходившего в 1912 году. В ней не было ручательства, что пролетарская революция будет, а на основе фактов и тенденций утверждалась возможность, наличие предпосылок для неё.
А поскольку «революция невозможна без революционной ситуации», В.И. Ленин формулирует (впервые!) три её признака:
«1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизмененном виде своё господство; тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорываются недовольство и возмущение угнетённых классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется ещё, чтобы «верхи не могли» жить по-старому. 2) Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетённых классов. 3) Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами», к самостоятельному историческому выступлению».
Эти признаки революционной ситуации объективны, они не зависят от воли не только отдельных личностей, но даже партий и классов. Но их наличие ещё не гарантирует революции. Сегодня исключительно важно каждодневно помнить, что революция возникает «лишь из такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным переменам присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда, даже и в эпоху кризисов, не «упадёт», если его не «уронят».
Для марксиста недостойно заниматься гаданием насчёт сроков наступления революции. На коммунистических партиях лежит другая обязанность, чётко сформулированная В.И. Лениным: «Речь о самой бесспорной и самой основной обязанности всех социалистов: обязанности вскрывать перед массами наличность революционной ситуации, разъяснять её ширину и глубину, будить революционное сознание и революционную решимость пролетариата, помогать ему переходить к революционным действиям и создавать соответствующие революционной ситуации организации для работы в этом направлении».
Ленин напоминает, что Базельский манифест «именно об этой обязанности социалистов говорит: возбуждать, «встряхивать» народ (а не усыплять его шовинизмом, как делают Плеханов, Аксельрод, Каутский), «использовать» кризис для «ускорения» краха капитализма... Неисполнение современными партиями этой своей обязанности и есть их измена, их политическая смерть, их отречение от своей роли, их переход на сторону буржуазии».
Оправдание предательства… поиском зачинщиков
Соратник (а возможно, и кукловод) Горбачёва А.Н. Яковлев прославился среди прочего тем, что предлагал заменить теорию… здравым смыслом. Но это тоже был идеологический плагиат. Именно обыденное сознание склонно искать в любой, даже в деревенской драке того, кто был её зачинщиком. Но когда нет серьёзных аргументов (а у предательства их никогда нет) для объяснения бегства от служения пролетариату на службу буржуазии, то даже такие крупные теоретики, как Г.В. Плеханов, ищут оправдания в «пацанской логике», правда, пытаясь придать и ей обличье… теории.
В.И. Ленин пишет: «Едва ли не всех примитивнее теория «зачинщика». На нас напали, мы защищаемся; интересы пролетариата требуют отпора нарушителям европейского мира. Это — перепев заявлений всех правительств и декламаций всей буржуазной и жёлтой печати всего мира. Плеханов даже и столь избитую пошлость прикрашивает обязательной у этого писателя иезуитской ссылкой на «диалектику»: во имя учёта конкретной ситуации надо-де прежде всего найти зачинщика и расправиться с ним, откладывая до другой ситуации все остальные вопросы».
Увы, Плеханов не был не только первым, но и последним поклонником «теории зачинщика». Для этого не надо копаться в научных фолиантах. Сей «теорией» заполнены нынешняя жёлтая пресса, официальные заявления государственных мужей, дискуссии на лавочках перед подъездами и даже иные партийные трибуны.
Оправдание предательства… под лозунгом патриотизма
Карл Каутский был не только талантливым теоретиком, но, пожалуй, и самым талантливым ренегатом. Обоснование перехода в лагерь социал-шовинистов он вёл широким фронтом: от приземлённого и нагловатого лукавства до усложнённых теоретических схем. Лукавство, как всегда, получало большее распространение, дожив даже до наших дней. Не случайно Ленин в статье «Крах II Интернационала» говорил о его позиции, что это — «более тонкий, примирительно-слащавый шовинизм Каутского, — когда сей последний освящает переход социалистов всех стран на сторону «своих» капиталистов следующим рассуждением:
«Все вправе и обязаны защищать своё отечество; истинный интернационализм состоит в признании этого права за социалистами всех наций, в том числе воюющих с моей нацией...»
Это бесподобное рассуждение есть такое безгранично-пошлое издевательство над социализмом, что лучшим ответом на него было бы заказать медаль с фигурами Вильгельма II и Николая II на одной стороне, Плеханова и Каутского — на другой. Истинный интернационализм, видите ли, состоит в оправдании того, чтобы французские рабочие стреляли в немецких, а немецкие в французских во имя «защиты отечества»!»
Зачем вспоминать «дела давно минувших дней»? Не вспоминал бы, если бы время от времени (и не так уж редко!) не встречались претенденты на получение предложенной Лениным столетие назад медали.
Оправдание предательства… прогрессивностью капитализма
Это только на первый взгляд есть чему удивляться, когда за творчество выдаётся хвостизм, повторение задов буржуазной мысли. А вдумаешься — так оно и должно быть. Перевёртыши отрекаются от всего не сразу, поэтому они хватаются за такие умственные конструкции буржуазии, которыми она отступничество прикрывала марксистской фразой. Поэтому редкий оппортунист — и вековой давности, и нынешний — не занимается плагиатом из «легального марксизма».
А самым изощрённым «легальным марксистом» в России на рубеже XIX и XX веков был П. Струве. Он энергично использовал марксизм для доказательства необходимости выкорчёвывать остатки феодализма, развивать и поддерживать капитализм, сметая с пути все помехи его процветанию, главной из которых считал… борьбу пролетариата. И не случайно Струве оказался в числе организаторов партии кадетов (кстати, «Единая Россия» декларирует себя наследницей партии конституционных демократов).
Социал-шовинисты типа Г.В. Плеханова возвели в квадрат лицемерие и лукавство «легальных марксистов». Вот как Ленин излагает оправдание оппортунистами из II Интернационала своей поддержки интересов буржуазии в войне: «Социализм базируется на быстром развитии капитализма; победа моей страны ускорит в ней развитие капитализма, а значит, и наступление социализма; поражение моей страны задержит её экономическое развитие, а значит, и наступление социализма».
Ленин напоминает, что русские социал-демократы ещё за 20 лет до появления социал-шовинизма «познакомились досконально с этой «манерой» образованных русских буржуа проводить свои взгляды и пожелания под прикрытием «марксизма», — очищенного от революционности».
Увы, у социал-шовинистов есть не только предшественники, но и преемники, которые доказывают, что с капиталистической властью надо идти на соглашение до тех пор, пока капитализм не исчерпал своих возможностей. Пожалуй, это рекорд по издевательству над марксизмом-ленинизмом.
Оправдание предательства… обещанием ультраимпериализма
В.И. Ленин был наиболее беспощаден к социал-шовинизму Карла Каутского: тот являлся и самым авторитетным из вождей II Интернационала, и самым изощрённым в своей теоретической изворотливости. Верхом её явилась выдвинутая им теория «ультраимпериализма», в рамках которого, по мнению её автора, может быть создана «эра новых надежд и ожиданий в пределах капитализма», а наступлению такой эры может поспособствовать… европейская война.
Благодаря своей теории Каутский занимает позицию «середины» между левыми и правыми социал-демократами. «Крайние левые, — цитирует брошюру Каутского Ленин, — хотят «противопоставить» неизбежному империализму социализм, т. е. «не только пропаганду его, которую мы в течение полувека противопоставляем всем формам капиталистического господства, а немедленное осуществление социализма. Это кажется очень радикальным, но способно лишь оттолкнуть всякого, кто не верит в немедленное практическое осуществление социализма, в лагерь империализма» (курсив В.И. Ленина).
Измена марксизму неизменно порождает политический подлог. И Ленин указывает на него: «Каутский прекрасно знает, что левые требуют от партии немедленной пропаганды и подготовки революционных действий, а вовсе не «немедленного практического осуществления социализма». Владимир Ильич разъясняет суть подлога: «Теория ультраимпериализма» служит Каутскому для оправдания оппортунистов, для изображения дела в таком свете, что они вовсе не перешли на сторону буржуазии, а просто «не верят» в немедленный социализм».
Место соглашателей в буржуазном обществе
Оппортунисты в рабочем движении разномастны, но их всех роднит, как подчёркивал Ленин, «идея сотрудничества классов». Капитализм всегда стремится создать максимально благоприятные условия для появления социал-соглашателей и социал-предателей. В результате «созрел целый общественный слой парламентариев, журналистов, чиновников рабочего движения, привилегированных служащих и некоторых прослоек пролетариата, который сросся со своей национальной буржуазией и которого вполне сумела оценить и «приспособить» эта буржуазия».
Но зачем капиталистическому режиму перевёртыши: ведь предателей не любит никто. К тому же неужели у правящего класса нет своих обольстителей трудящихся буржуазными коврижками? Что вы, им нет числа. И всё-таки капиталисты как класс чрезвычайно нуждаются в оппортунистах. Ленин прекрасно объяснил, чем обусловлена потребность эксплуататорского строя в такого рода политиках-политиканах:
«Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетённых. Поп должен утешать угнетённых, рисовать им перспективы (это особенно удобно делать без ручательства за «осуществимость» таких перспектив...) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революционных действий, подрывать их революционное настроение, разрушать их революционную решимость».
Палачей назначает буржуазное государство, а в попы требуются добровольцы. Но попы эффективны только тогда, когда есть паства. Её тоже создаёт капитализм, ибо «крохи добычи» от эксплуатации угнетённых классов и наций «перепадают, несомненно, известным слоям мелкой буржуазии и аристократии, а также бюрократии рабочего класса». На этом факте спекулировал Каутский, который «сваливает на массы измену и бесхарактерность этого общественного слоя», склонного к оппортунизму.
Цинизм социал-шовинистов
Вероятно, это самая большая мерзость вождей II Интернационала и их идейных наследников — сваливать на пролетариат ответственность за оппортунизм в рабочем, социалистическом движении. Подобное обвинение в адрес трудящихся масс Ленин отвергал решительно и бесповоротно.
В оппортунизм сползали вожди, именно они навязывали социал-демократическим массам социал-шовинизм, так как «единую волю этой организации масс (как и всякой организации) выражал только её единый политический центр, «горстка», которая предала социализм. Эту горстку спрашивали, призывали голосовать, она могла голосовать, могла писать статьи и т.д. Массы же не были опрошены. Им не только не позволяли голосовать, их разъединяли…»
И далее выставляется беспощадный диагноз сложившейся ситуации: «В действительности формальная принадлежность оппортунистов к рабочим партиям нисколько не устраняет того, что они являются — объективно — политическим отрядом буржуазии, проводниками её влияния, агентами её в рабочем движении».
В.И. Ленин возмущён обвинением Каутского, которое он бросил в адрес прежде всего партийных масс, за чей авторитет немецкий социал-демократический политик боролся не годы, а целые десятилетия. На такой цинизм и лицемерие Ленин отвечает принципиально и жёстко:
«Массы не могли при измене их вождей в критическую минуту сделать ничего; а «горстки» этих вождей вполне могли и должны были голосовать против кредитов, выступать против «гражданского мира» и оправдания войны, высказываться за поражение своих правительств, налаживать международный аппарат для пропаганды братанья в траншеях, организовывать нелегальную литературу, проповедующую необходимость перехода к революционным действиям, и т. д.»
Через несколько страниц Ленин снова возвращается к этой больной теме. В заключительной главе статьи он пишет: «Пролетарские массы, от которых, вероятно, около 9/10 старого руководительского слоя отошло к буржуазии, оказались раздробленными и беспомощными перед разгулом шовинизма, перед гнётом военных положений и военной цензуры».
* * *
Прошло 100 лет с тех дней, когда в женевском журнале «Коммунист» вышла эта удивительная ленинская статья — удивительная точной характеристикой революционной ситуации; замечательная безупречностью диагноза, поставленного II Интернационалу; уникальная беспощадной критикой социал-шовинизма как разновидности достигшего своего пика оппортунизма; решительная в защите пролетарских, партийных масс от циничных обвинений со стороны социал-соглашателей; злободневная даже век спустя, когда к коммунистическому движению подкатились старые болезни притормаживания классовой борьбы. «Крах II Интернационала» вновь достоин быть настольной книгой каждого нынешнего коммуниста.
