В преддверии очередной годовщины (в этом году 98-ой) Великой Октябрьской социалистической революции принято вспоминать о тех «десяти днях, которые потрясли мир». Акцент при этом привычно делается на одержавших победу большевиках — в зависимости от симпатий вспоминающего с жирным знаком плюс или с не менее жирным минусом. А вот потерпевшие тогда поражение «временщики» из буржуазного правительства почему-то в любом случае оказываются вне фокуса общественного внимания. Между тем, свою роль в истории играют не только триумфаторы, но и проигравшие все и сразу, пусть даже это незавидная роль лузеров. Именно ее предстояло сыграть в те октябрьские, а по новому стилю ноябрьские дни членам Временного правительства. Играть, правда, настолько не убедительно, что сакраментальную фразу В.В. Маяковского: «Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время» — они могли услышать задолго до того, как ее получили возможность произнести занявшие Зимний дворец матросы.
Однако длительное нахождение в тени и стремление либерал-пропагандистов всячески очернить его большевистских победителей сделало то безвременно ушедшее Временное правительство объектом определенного мифотворчества и тогда, и в наше время. В этом материале мы попробуем развеять компоненты популярной в либеральной историографии сказки всех времен о «чайке» светлого капиталистического будущего, которую построили бы министры-капиталисты, если бы холостой залп «Авроры» не «подбил» ее буквально на взлете.
Миф № 1 — Временное правительство до Учредительного собрания было законным органом власти в России
В момент падения самодержавия, в принципе, кто угодно мог объявить себя единственной легитимной властной инстанцией. Даже удивительно, что в условиях царившей по результатам провального царствования Николая II и фактически уже состоявшегося поражения в Первой мировой войне анархии коллективных претендентов на опустевший трон оказалось всего два — это сначала Временный комитет Госдумы, а затем Временное правительство и Советы рабочих и солдатских (потом еще крестьянских и матросских) депутатов. Могло быть теоретически и больше. Компанию им пытался составить Л.Г. Корнилов и еще несколько представителей опозорившегося в войне с кайзеровской Германией самодержавного генералитета, попробовавшего организовать что-то вроде пиночетовской военной хунты, но безуспешно. Общими усилиями основные конкуренты в борьбе за власть урезонили будущих белых генералов, возомнивших себя вдруг «черными полковниками».
Так или иначе, легитимности у Временного правительства, которое незадачливые генералы не смогли скинуть, а большевики сместили без особого труда, было ничуть не больше. По сути дела, это самопровозглашенное руководство страны, которое пообещало провести выборы в Учредительное собрание. Но провело бы в действительности или нет — не известно. Советы, которые опирались на широкие народные массы, оказались куда более мощным и деятельным инструментом власти, который после усиления в нем позиций большевиков-ленинцев отправил в нокаут «временных».
Власть тогда могла достаться и досталась тем, кто был организованнее, целеустремленнее и просто мудрее других, кто мог сказать: «Есть такая партия!» В России тогда такими были только большевики, они и взяли на себя роль избавителей страны от совершенно нелегитимного и, самое главное, как оказалось недееспособного детища буржуазной Государственной Думы, наспех сконструированного после отречения Николая II и его брата Михаила от престола.
Миф № 2 — если бы не корниловский мятеж, то большевикам никогда не удалось бы взять власть в стране
Вообще, антисоветским историкам свойственен жанр предположений — как-де хорошо было бы, если бы не Великая Октябрьская социалистическая революция. Но среди сотен таких мифических сценариев они предпочитают два, причем диаметрально противоположных друг другу, что, однако, участников виртуальной борьбы с победившей в 1917 г. Советской властью нисколько не смущает. С одной стороны, им кажется, что остановить победную поступь ленинцев могли бы корниловцы, а с другой — именно в выступлении последних они склонны видеть причину победы первых. Мол, договорись Корнилов с Керенским — 25 октября (7 ноября) остался бы в календаре обычным днем. Но не судьба — поругались Лавр Георгиевич с Александром Федоровичем, отчего выиграл Владимир Ильич.
И невдомек буржуазным историографам, что большевики как раз и рассчитывали на межимпериалистические противоречия в мире и грызню за власть между различными капиталистическими группировками внутри страны. И ставка эта сыграла на все 100% - ни царскому, ни Временному правительству не удалось ни мир заключить с Германией, ни найти консенсус, как сейчас бы сказали, внутри элиты. Мелкая и средняя буржуазия, персонифицированная адвокатом Керенским, разошлась во мнениях с крупной, чьи интересы прямо или косвенно воплощал генерал Корнилов. Но даже если бы не было этих персонажей — конфликт между олицетворяемыми ими капиталистическими силами был неизбежен.
Разумеется, главными выгодоприобретателями такого внутриэлитного раскола были большевики, точнее, пролетарские слои, на которые они опирались. Из-за корниловского мятежа часть ленинцев смогла выйти из полуподпольного положения и получила с благословения Керенского, в результате чего вынужденного, правда, потом переодеться в дамское платье, возможность вести агитацию, где им было угодно.
Но решающей роли это не сыграло. Возможно, времени бы на созревание условий для Великой Октябрьской социалистической революции ушло бы больше, но все равно они уже были в наличии и без авантюры будущих предводителей будущей белой армии. Корниловский мятеж был просто их первой и в тот раз неудачной попыткой начать гражданскую войну еще до перехода всей полноты власти к Советам.
Миф № 3 — если бы не Октябрьская революция Временное правительство довело бы войну с Германией до победного конца
На чем основывается этот оптимистический прогноз, правда, совершенно непонятно. Фронт уже был фактически развален, кайзеровский флот прорвался в Рижский залив, так что путь к Петрограду для него был открыт, но, самое главное, некогда мощная Российская империя распадалась на глазах. Причем Временное правительство, не имея ни сил, ни средств, не особо этому препятствовало — независимость оккупированной, правда, к тому времени Польши и вовсе признало. В июле 1917 г. независимой себя провозгласила Финляндия, на Украине Центральная рада фактически поставила свои распоряжения выше указаний центрального Временного правительства. Потянулись к выходу и прибалтийские земли. Словом, происходило при Временном буржуазном правительстве практически то же самое, что при «перестроечном» горбачевском Политбюро ЦК КПСС в 1989—1991 гг., — потеря управляемости, парад суверенитетов и война законов центра и отдельных частей страны.
В этой ситуации антисоветским мифотворцам приходится лишь переводить стрелки на большевиков, пытаясь подкрутить циферблат исторических часов — мол, лишь после триумфального шествия Советской власти государство начало распадаться. Хотя все было ровно наоборот — после Великого Октября появился шанс собрать его на новой, социалистической основе, что и было сделано.
Развал армии, который при Временном правительстве стал фактом, тоже пытаются повесить на большевиков. Хотя сам кабинет А.Ф. Керенского и зафиксировал моральное разложение войск вынужденным набором женского батальона (это показывало, что при сотнях тысяч призванных мужиков на фронте срочно понадобились дамы-фанатки).
Справедливости ради надо заметить, что виновато в таком трагическом положении вещей на передовой и в анархии в тылу не Временное правительство, которое лишь унаследовало первое и второе от провального руководства страной царя-батюшки Николая II. Оно лишь усилило деградацию, которая в последние месяцы николаевского царствования уже поставило страну на грань катастрофы. В частности, июньским 1917 г. наступлением, в котором, как быстро выяснилось, некому было наступать. Солдатская масса, преимущественно из крестьян, буквально требовала перемирия, но связанная с мировой империалистической системой Временное правительство пойти навстречу народным чаяниям не могло.
Миф № 4 — если бы Временное правительство проявило бы жесткость по отношению к оппонентам после событий июля 1917 г., никакой Октябрьской революции не случилось бы
Ее действительно могло и не быть, зато в июле 1917 г. вполне могла случиться Великая Июльская социалистическая революция, причем не благодаря, а во многом вопреки позиции большевиков. К этому моменту простым трудящимся стало ясно, что Временное правительство точно такое же недееспособное, как и смещенное в феврале этого года царское. Но хотя дальновидный В.И. Ленин предполагал, что демонстрация, намеченная на 4 июля 1917 г., пойдет только на пользу Временному правительству, остановить стихию народного негодования и некоторые горячие головы среди самих большевиков было уже невозможно даже ему. В результате все произошло, как и предполагал Ильич, — Июльской социалистической революции не случилось.
Из-за этого лидерам большевиков В.И. Ленину и Г. Е. Зиновьеву пришлось скрыться в легендарном шалаше в Разливе. Отсюда в случае малейшей опасности они легко могли бы отправиться дальше в Финляндию, которая уже де-факто была независимой. Что, собственно, и было сделано.
Так что упрекать в мягкости Временное правительство совершенно несправедливо. Другое дело, что уже не было возможности найти главного оппонента в условиях анархии рассыпающегося государства. Не помог даже ордер на арест вождя большевиков, который выписал по иронии судьбы будущий советский генеральный прокурор и обвинитель на процессах об антисталинской оппозиции А.Я. Вышинский. Спастись от преследований В.И. Ленину удалось во многом благодаря помощи простых финских тружеников.
Миф № 5 — большевики приостановили процесс демократизации в стране, который начало осуществлять Временное правительство
Под демократизацией, видимо, понимается введение Временным правительством смертной казни и военно-полевых судов, именуемых «ускоренными». Для тех, кто учил историю по антисоветским учебникам, наверное, удивительно будет узнать, но впервые мораторий на смертную казнь ввели не демократы во главе с Б.Н. Ельциным, а большевики во главе с В.И. Лениным на Всероссийском съезде Советов. И если бы не развязанная царскими и буржуазными реваншистами гражданская война никакого «красного террора», о котором всегда любили писать либеральные и монархистски настроенные историки, скорее всего, не было бы. Что касается военно-полевых судов, то при Советской власти они вернулись лишь в 1943 г. для пособников гитлеровских оккупантов. И, к слову, это был гуманный шаг, предпринятый для того, чтобы избежать внесудебных расправ со стороны советских фронтовиков, проливавших кровь за Родину, над стрелявшими в своих власовцами, как в одном из эпизодов киноэпопеи «Освобождение».
Так что настоящая попытка демократизации страны началась не при Временном правительстве, а после его падения. Судебная, законодательная и исполнительная власть перестала быть уделом лишь господствующих классов помещиков и капиталистов. Власть впервые оказалась в руках пролетариата и беднейших слоев крестьянства, т.е. общественных классов, в равной степени угнетаемых и при царских «сатрапах, и при «временных» буржуазных «демократизаторах». Так что В.И. Ленин имел полное право заметить в своей статье 1918 г. «Пролетарская революция и ренегат Каутский»: «Пролетарская демократия в миллион раз демократичнее всякой буржуазной демократии; Советская власть в миллион раз демократичнее самой демократической буржуазной республики».
«Октябрь» социального лифта
Большевики победили во многом потому, что Февральская буржуазная революция не оправдала надежд народа на улучшение жизни. Царизм пал, но бессмысленная и беспощадная империалистическая война продолжала перемалывать миллионы жизней. К власти пришли вроде бы сторонники буржуазной демократии, а народные Советы признавать в качестве единственно легитимного органа власти они не были готовы и уж тем более не способны были проводить экспроприацию помещичьих угодий и капиталистических фабрик и заводов. А значит, не дал Февраль 1917 года и созданное им Временное правительство возможность простым людям подняться по социальной лестнице. Сохрани тогда власть буржуазный кабинет министров — вряд ли, например, сын скорняка Г. К. Жуков стал бы маршалом Великой Победы, а сын машиниста Андрей Климентов, опять-таки к примеру, великим писателем-фронтовиком Андреем Платоновым и уж наверняка сын сапожника Иосиф Джугашвили не стал бы Сталиным, Главнокомандующим армии-победительницы, водрузившей красное знамя над поверженным Берлином
