Ленинская работа "Грозящая катастрофа и как с ней бороться" давно вошла в золотой фонд трудов, развивающих марксистско-ленинскую теорию. Более того, она стала жить самостоятельной жизнью, став предметом научных конференций, теоретических семинаров, "круглых столов", не связанных с осмыслением исторических условий ее написания. Ее методологическое значение столь велико, что исследователи часто забывают о той социально-политической обстановке, в которой она создавалась. Между тем эту работу, как практически и все труды В.И. Ленина, невозможно отнести к произведениям кабинетного теоретизирования без "злобы дня". И не случайно две последние главы были напечатаны в газете. Причем в грозовую пору Октября 1917 года. Они вышли в 25-м номере "Рабочего Пути" 1 (14) октября, когда ЦО большевистской партии публиковал только то, что непосредственно, "здесь и сейчас", работало на приближение пролетарской революции.
СЕГОДНЯ же важно обратить внимание как раз на ту грань работы "Грозящая катастрофа и как с ней бороться", которая несет на себе печать тех дней (максимум - недель), в которые она была создана. Кстати, такая временная привязка высвечивает новые грани высокой теории, сконцентрированной в этой работе. Правда, для этого постоянно придется иметь в виду не время публикации заключительных глав "Грозящей катастрофы и как с ней бороться" в "Рабочем Пути", а время написания брошюры. Осенью 1917 года общественно-политические процессы были настолько динамичны, что за полмесяца, которые отделяли публикацию работы от ее написания, кардинально изменился исторический этап движения России к победе социалистической революции.
"Грозящая катастрофа и как с ней бороться" была написана В.И. Лениным 10 - 14 (23 - 27) сентября 1917 года. Напомним: статья "О компромиссах" была закончена 3 сентября по старому стилю, то есть неделей раньше. Теоретическое и политическое значение этой емкой статьи, как известно, в том, что, созданная по горячим следам разгрома корниловщины, она обосновывала возможность возврата "к доиюльскому требованию: вся власть Советам, ответственное перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков". В ней Ильич утверждал: "Теперь, и только теперь, может быть всего в течение нескольких дней или на одну-две недели, такое правительство могло бы создаться и упрочиться вполне мирно. Оно могло бы обеспечить, с гигантской вероятностью, мирное движение вперед всей российской революции и чрезвычайно большие шансы больших шагов вперед всемирного движения к миру и к победе социализма". (Т. 34. С. 134 - 135).
Нельзя не обратить внимания еще на одну ленинскую работу: "Задачи революции". Она была написана в первой половине сентября и увидела свет в 20-м и 21-м номерах "Рабочего Пути". Статья интересна тем, что в ней представлена ленинская политическая программа перехода власти к Советам после подавления корниловского мятежа. Вот ее последний абзац:
"Взяв всю власть, Советы могли бы еще теперь - и, вероятно, это последний шанс их - обеспечить мирное развитие революции, мирные выборы народом своих депутатов, мирную борьбу партий внутри Советов, испытание практикой программы разных партий, мирный переход власти из рук одной партии в руки другой".
Что касается статей "Кризис назрел" и "Удержат ли большевики государственную власть?" (в них обоснованно утверждалось, что момент мирного развития революции из-за союза мелкобуржуазных партий с реакционной буржуазией оказался безвозвратно упущенным и власть Советам придется добывать посредством восстания), то они были написаны в самом конце сентября (по ст. стилю).
Эта несколько затянувшаяся хронологическая "окантовка" создания "Грозящей катастрофы и как с ней бороться" понадобилась для того, чтобы иметь основание утверждать: разработанная В.И. Лениным программа хозяйственных преобразований была не чем иным, как экономической программой этапа мирного перерастания буржуазно-демократической революции в революцию пролетарскую, устремленную к социалистическому жизнеустройству.
Вектор этой программы был заложен еще "Апрельскими тезисами". Читаем 8-й тезис: "Не "введение" социализма, как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь к контролю со стороны С.Р.Д. (Совета рабочих депутатов. - В.Т.) за общественным производством и распределением продуктов".
Ключевое направление мирного завоевания власти Советами связано, по мысли В.И. Ленина, не с ликвидацией частной собственности, а с подчинением ее контролю пролетарских масс. Распространенные ныне утверждения, будто стратегия коммунистов состояла и состоит в намерении "все отобрать и поделить", являются либо проявлением политического невежества, либо подлой ложью и клеветой. Приписываемая большевикам формула в действительности является голубой мечтой мелкой буржуазии. Исторически последней попыткой масштабного проявления такой мелкобуржуазной социальной стратегии было принятое в 1992 году решение Верховного Совета России об именных ваучерах. Это было наиболее откровенное проявление политической и экономической сущности политиканов с мелкобуржуазной социальной психологией. У приверженцев марксистско-ленинского мировидения курс принципиально иной: он направлен на обобществление производства, на обобществление собственности, что полностью соответствует объективным законам экономики.
Ленинская экономическая стратегия движения к социализму опиралась именно на объективные тенденции к обобществлению. Уже во вступительном параграфе "Грозящей катастрофы и как с ней бороться" Ленин утверждает, что "основная и главная мера борьбы, мера предотвращения катастрофы и голода" - это "контроль, надзор, учет, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил... устранение всякой лишней траты сил, экономия их". Ниже он пояснял: "Единственной помехой этому, - помехой, которую прикрывают от глаз народа кадеты, эсеры и меньшевики, - было и остается то, что контроль обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли".
Вот изложенный вождем революционного пролетариата каркас большевистской экономической стратегии на революционно-демократическом этапе перехода к социализму:
"Правительству, не в насмешку только называемому революционно-демократическим, достаточно было бы, в первую же неделю своего образования, декретировать (постановить, приказать) осуществление главнейших мер контроля, назначить серьезное, нешуточное наказание капиталистам, которые бы обманным путем стали уклоняться от контроля, и призвать само население к надзору за капиталистами, к надзору за добросовестным исполнением ими постановлений о контроле, - и контроль был бы уже давно осуществлен в России.
Вот эти главнейшие меры:
1) Объединение всех банков в один и государственный контроль над его операциями или национализация банков.
2) Национализация синдикатов, т.е. крупнейших, монополистических союзов капиталистов (синдикаты сахарный, нефтяной, угольный, металлургический и т. д.).
3) Отмена коммерческой тайны.
4) Принудительное синдицирование (т.е. принудительное объединение в союзы) промышленников, торговцев и хозяев вообще.
5) Принудительное объединение населения в потребительные общества или поощрение такого объединения и контроль за ним".
В ЭТОМ ПЕРЕЧНЕ мер заслуживает внимания прежде всего то, что первым, главнейшим преобразованием Ленин называет национализацию не предприятий ключевых отраслей промышленности, а банков. Указываемые им причины такого шага, безусловно, сохраняют свою актуальность и сегодня:
"Банки, как известно, представляют из себя центры современной хозяйственной жизни, главные нервные узлы всей капиталистической системы народного хозяйства. Говорить о "регулировании экономической жизни" и обходить вопрос о национализации банков значит либо обнаруживать самое круглое невежество, либо обманывать "простонародье" пышными словами и велеречивыми обещаниями, при заранее обдуманном решении не исполнять этих обещаний".
В разработке экономической политики Ленин не допускает никаких неясностей, недоговоренностей, двусмысленностей. Зная об отечественном историческом опыте ХХ века по его интерпретациям фальсификаторами истории, наш молодой современник отождествляет национализацию с конфискацией и экспроприацией. Для Ленина это далеко не совпадающие процессы. И он это подчеркивает:
"На самом деле национализация банков, решительно ни одной копейки ни у одного "собственника" не отнимая, абсолютно никаких ни технических, ни культурных трудностей не представляет и задерживается исключительно интересами грязной корысти ничтожной горстки богачей. Если национализацию банков так часто смешивают с конфискацией частных имуществ, то виновата в распространении этого смешения понятий буржуазная пресса, интересы которой состоят в обманывании публики".
Но если в предлагавшихся Лениным преобразованиях банкиры остаются по-прежнему частными собственниками, то какой резон трудящимся проводить подобную национализацию? Ильич объясняет: "Только при национализации банков можно добиться того, что государство будет знать, куда и как, откуда и в какое время переливают миллионы и миллиарды. И только контроль за банками, за центром, за главным стержнем и основным механизмом капиталистического оборота позволил бы наладить на деле, а не на словах, контроль за всей хозяйственной жизнью, за производством и распределением важнейших продуктов, наладить то "регулирование экономической жизни", которое иначе осуждено неминуемо оставаться министерской фразой для надуванья простонародья. Только контроль за банковыми операциями, при условии их объединения в одном государственном банке, позволяет наладить, при дальнейших легко осуществимых мероприятиях, действительное взыскание подоходного налога, без утайки имуществ и доходов, ибо теперь подоходный налог остается в громаднейшей степени фикцией". Избежать "фикций" можно, только опираясь на народный контроль, на контроль наемных, эксплуатируемых работников над своими эксплуататорами.
Ухватившись за главное звено, легче тянуть всю цепь экономических связей общества:
"Капитализм... создал теснейшую связь и взаимозависимость различных отраслей его. Не будь этого, никакие шаги к социализму, - кстати сказать - были бы технически невыполнимы. Современный же капитализм с господством банков над производством довел эту взаимозависимость различных отраслей народного хозяйства до высшей степени. Банки и крупнейшие отрасли промышленности и торговли срослись неразрывно. С одной стороны, это значит, что нельзя национализировать только банки, не делая шагов к созданию государственной монополии торговых и промышленных синдикатов (сахарный, угольный, железный, нефтяной и пр.), не национализируя эти синдикаты. С другой стороны, это значит, что регулирование экономической жизни, если его осуществлять серьезно, требует одновременно национализации и банков, и синдикатов.
Возьмем для примера хоть сахарный синдикат. Он создался еще при царизме и тогда привел к крупнейшему капиталистическому объединению прекрасно оборудованных фабрик и заводов, причем это объединение, разумеется, насквозь проникнуто было реакционнейшим и бюрократическим духом, обеспечивало скандально-высокие барыши капиталистам, ставило в абсолютно бесправное, униженное, забитое, рабское положение служащих и рабочих. Государство уже тогда контролировало, регулировало производство - в пользу магнатов, богачей.
Тут остается только превратить реакционно-бюрократическое регулирование в революционно-демократическое простыми декретами о созыве съезда служащих, инженеров, директоров, акционеров, о введении единообразной отчетности, о контроле рабочих союзов и пр."
ПОНЯТНО, что дельцы, остающиеся частными собственниками, эти магнаты-олигархи, попытаются противодействовать и национализации, и рабочему контролю. Но в таких случаях в дело вступает если еще не диктатура пролетариата, то ее предтеча - революционно-демократическая диктатура. И Ленин пишет:
"Чтобы сделать что-либо серьезное, надо от бюрократии перейти, и действительно революционно перейти, к демократии, то есть объявить войну нефтяным королям и акционерам, декретировать конфискацию их имущества и наказание тюрьмой за оттяжку национализации нефтяного дела, за сокрытие доходов или отчетов, за саботирование производства, за непринятие мер к повышению производства. Надо обратиться к инициативе рабочих и служащих, их созвать немедленно на совещания и съезды, в их руки передать такую-то долю прибыли при условии создания всестороннего контроля и увеличения производства".
Эти тезисы из 1917 года звучат удивительно актуально в России 2017 года. Их пора вновь (и обязательно!) включать в экономическую программу КПРФ. Впрочем, только этими шагами, при всей их чрезвычайной нужности, мы ограничиться не сможем. Именно этому нас учит В.И. Ленин, подчеркивая, что успех в деле национализации банков и промышленности, успех рабочего контроля возможен только при условии отмены коммерческой тайны. Он указывает:
"Без отмены коммерческой тайны контроль за производством и распределением либо остается пустейшим посулом, потребным только для надувания кадетами эсеров и меньшевиков, а эсерами и меньшевиками - трудящихся классов, либо контроль может быть осуществлен только реакционно-бюрократическими способами и мерами. Как ни очевидно это для всякого непредубежденного человека, как ни упорно настаивала на отмене коммерческой тайны "Правда" (закрытая в значительной степени именно за это правительством Керенского, услужающим капиталу), - ни республиканское правительство наше, ни "правомочные органы революционной демократии" и не подумали об этом первом слове действительного контроля.
Именно здесь ключ ко всякому контролю. Именно здесь самое чувствительное место капитала, грабящего народ и саботирующего производство. Именно поэтому и боятся эсеры и меньшевики прикоснуться к этому пункту".
Наш молодой (в возрасте минимум лет до сорока, а то и старше) современник, все больше и больше утрачивающий азы исторической грамотности, не верит в то, что Ленин мог выдвигать такие планы. В его головку уже вдолбили: большевики, захватив власть, тут же начали конфискацию всей частной собственности. В ответ придется заметить: в работе "Грозящая катастрофа и как с ней бороться" Ленин выдвигал экономическую стратегию мирного перехода власти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Но ренегаты от мелкой буржуазии сорвали мирный процесс установления Советской власти. Следовательно, пришлось вносить поправки и в экономическую программу большевиков. У частных собственников, саботировавших производство, не признающих рабочий контроль, пришлось их предприятия экспроприировать. Так случилось с Ликинской мануфактурой А.В. Смирнова, с Брянским паровозо-строительным заводом, с Надеждинским металлургическим заводом (Северный Урал), принадлежавшим акционерам Богословского горного округа... А разве могло рабоче-крестьянское правительство поступать иначе, если ходоки обращались к нему с жалобами на то, что хозяева более полугода не выплачивают зарплату?!
Кстати, после беседы Владимира Ильича с ходоками от Надеждинского завода в тот же день Совет Народных Комиссаров утвердил "Постановление о правах местных Советов по борьбе с саботажем предпринимателей и о правилах конфискации предприятий саботажников".
Но в принятом в те же дни "Положении о рабочем контроле" предусматривалось, что он создается на "предприятиях, имеющих наемных работников или же дающих работу на дом".
Что касается массовой экспроприации предприятий, принадлежавших частному капиталу, то она была осуществлена уже в годы Гражданской войны и интервенции. "Декрет СНК о национализации крупнейших предприятий по горной, металлургической и металлообрабатывающей, текстильной, электротехнической, лесопильной и деревообделочной, табачной, стекольной и керамической, кожевенной, цементной и прочим отраслям промышленности, паровых мельниц, предприятий по местному благоустройству и предприятий в области железнодорожного транспорта" был принят 28 июня 1918 года. Но он уже не имел отношения к работе "Грозящая катастрофа и как с ней бороться".
А В ЭТОЙ РАБОТЕ хотелось бы обратить внимание еще на один примечательный, сугубо теоретический аспект. Он касается переходного периода от капитализма к социализму. Подчеркивая, что с политической точки зрения "Грозящая катастрофа и как с ней бороться" представляет в первую очередь экономическую программу мирного перерастания буржуазно-демократической революции в революцию пролетарскую, устремленную к социалистическому жизнеустройству, мы тем самым указываем, что в историческом плане этот ленинский труд является программой вступления в переходный период от капитализма к социализму.
В.И. Ленин сам несколько раз указывает на это в своей работе. Можно даже утверждать, что параграф "Можно ли идти вперед, боясь идти к социализму?" представляет собой теоретическое обоснование предпосылок и условий мирного вступления России в переходный период от капитализма к социализму. Важнейшим его условием является наличие материальных предпосылок. Поэтому В.И. Ленин прежде всего обращает внимание на то, что Россия 1917 года - это страна монополистического капитализма (заметим, то же можно сказать и о России 2017 года).
Далее он указывает на срастание капиталистических монополий с государством (сегодня в РФ масштабы такого срастания явно больше, чем 100 лет назад). Последовательный материализм в осмыслении исторических процессов позволяет Владимиру Ильичу сделать важнейшие выводы, имеющие как конкретно политическое, так и общетеоретическое значение. Во-первых, "никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически". Во-вторых, "государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет".
В ТАКОЙ СИТУАЦИИ положение дел зависит от того, в чьих интересах используется государственный монополизм:
" - либо в интересах помещиков и капиталистов; тогда мы получаем не революционно-демократическое, а реакционно-бюрократическое государство, империалистскую республику,
- либо в интересах революционной демократии; тогда это и есть шаг к социализму".
Далее Ленин указывает: "Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией".
Но переход к социализму требует соответствующей политической надстройки. В начале сентября 1917 года Ленин считает, что роль ее сердцевины может выполнять "революционно-демократическое государство". И он пишет: "Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, это еще не социализм, но это уже не капитализм. Это - громадный шаг к социализму, такой шаг, что, при условии сохранения полной демократии от такого шага нельзя уже было бы без неслыханных усилий над массами уйти назад, к капитализму".
Таким образом, В.И. Ленин допускал, что переходный период от капитализма к социализму (при условии мирного установления власти Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!) может начаться с революционно-демократической диктатуры пролетариата и мелкой буржуазии, а затем, при оттеснении мелкобуржуазных элементов с ведущих позиций в Советах рабочим классом, сменится, как и предсказывал Маркс, диктатурой пролетариата.
Однако соглашательство меньшевиков и эсеров с буржуазией стало той грудой валежника, которая перекрыла указанную Лениным мирную дорогу к всевластию Советов. Поэтому рабочему классу и крестьянству пришлось идти в 1917 году к установлению Советской власти через восстание, в результате чего вариант революционно-демократической диктатуры оказался не только невостребованным, но и противоречащим интересам авангарда Великой Октябрьской социалистической революции - рабочего класса.
