Коронавирус уж на что зараза, но и от него есть серьёзная польза. Впрочем, тут удивляться нечему. Пандемия COVID-19 — это, безусловно, кризис. Причём только частично медицинский, а в основе своей, конечно же, социальный. Первый аргумент сугубо арифметический: инфицировано сейчас в стране коронавирусом, судя по публикуемым данным, где-то 2, ну 3% населения, в то же время под его социальным воздействием, под его диктатурой абсолютное большинство граждан РФ. А можно сказать — и вся страна.
Во-вторых, пандемия стала экзаменом для всей системы здравоохранения.
В-третьих, поставлены под вопрос структура и качество подготовки кадров в вузах…
Но нас сейчас интересует прежде всего политический, а значит, классовый кризис, обнажённый пандемией коронавируса. На нём и сосредоточимся.
Что и кому обещал Путин, занимая кремлёвское кресло
Коронавирус изменил политическую повестку дня в государстве российском. До пандемии политическая жизнь крутилась вокруг обнуления президентских сроков В.В. Путина. С установлением диктатуры коронавируса Россия стала замечать обнуление самого В.В. Путина как политика. Он публично до сих пор, с переменным успехом, играл роль выразителя интересов народа, за который он принимал мелкую буржуазию, услужливо социологами переименованную в «средний класс». Эту игру Владимир Владимирович начал уже через несколько часов после назначения его Б.Н. Ельциным на должность своего наследника.
30 декабря 1999 года в «Независимой газете» новоявленный наследник выступил со статьёй-презентацией «Россия на рубеже тысячелетий». Прежде всего он обратился к своим будущим хозяевам с гарантией, что он с ними одной крови. Надо признать, что сделано это было твёрдо, но не крикливо. Свою позицию Путин изложил им так: «Почти семь десятилетий мы двигались по тупиковому маршруту движения, который проходил в стороне от столбовой дороги цивилизации». А далее нуворишам давалась гарантия от имени якобы всех россиян: «Радикализм, экстремизм, оппозиционность революционного толка отвергнуты подавляющим большинством граждан». Поскольку он считал «стратегических собственников» людьми дела, то для них он пустых слов не тратил.
Иное дело — мелкобуржуазный обыватель. Перед ним он в первом же с ним общении заливался соловьём, сознавая, что тут надо пускать привычные ещё с советских, особенно перестроечных, времён понятия. Перед этой категорией соотечественников он заискивал, в душе явно презирая её. Прежде всего он обещал милое мелкой буржуазии спокойствие: «Россия исчерпала свой лимит на политические и социально-экономические потрясения, катаклизмы, радикальные преобразования». А поскольку самой влиятельной партией в ту пору была КПРФ, которая на выборах во вторую и третью Госдумы РФ уверенно занимала первое место, то он строго наставлял мещанина: «Только фанатики или глубоко равнодушные, безразличные к России, к народу политические силы в состоянии призывать к очередной революции. Под какими бы лозунгами — коммунистическими, национально-патриотическими или радикально-либеральными — ни развернулась бы очередная крутая ломка всего и вся, государство и народ её не выдержат».
А далее провозглашались лозунги, которые всегда были милы мелкому буржуа: патриотизм в значении национализма, а то и шовинизма, «государственничество» в виде беспрекословного подчинения власти капитала, социальная солидарность как идеал союза волков и овец.
Подсюсюкивая жажде мелкого дельца, боящегося хамовитого толстосума, Путин, ступивший одной ногой в президентское стремя, уверял, что только новая власть способна беречь священную частную собственность. Он писал милые мещанскому уху слова в расчёте и на ближайшие президентские выборы, и на среднесрочную перспективу: «Государственничество. Крепкое государство для россиянина не аномалия, не нечто такое, с чем следует бороться, а, напротив, источник и гарант порядка, инициатор и главная движущая сила любых перемен… Люди обеспокоены явным ослаблением государственной власти. Общество желает восстановления направляющей и регулирующей роли государства в той степени, в какой это необходимо, исходя из традиций и нынешнего положения страны».
Ну а чтобы на рисуемом Путиным полотне не было белых пятен, он не мог не помянуть, хотя и с крайним пренебрежением и презрением, «социальную солидарность». Посмотрите, как великолепно выразил Путин к ней своё отношение: «Социальная солидарность. Улучшение своего положения большинство россиян привыкли связывать не столько с собственными усилиями, инициативой, предприимчивостью, сколько с помощью и поддержкой со стороны государства и общества. Эта привычка отмирает крайне медленно. Это следует учитывать в первую очередь в социальной политике».
Были использованы достойные понятия, но каждому из них был придан буржуазный смысл. Не будем отрицать: в этом была глубокая классовая логика ельцинского наследника. В 1990-е годы режим реставрации капитализма решил свою первоочередную задачу: с помощью фаворитства, приватизации, залоговых аукционов он создал новый правящий класс — «класс стратегических собственников». Но в те же 1990-е ему пришлось пережить массовое выступление своих противников в сентябре — октябре 1993 года, сомнительную победу Ельцина на президентских выборах 1996 года, формирование временного правительства Примакова — Маслюкова — Геращенко в 1998 году, процедуру импичмента президента в 1999 году. Эти события убеждали августовских узурпаторов в том, что у созданного ими режима нет устойчивой, массовой социальной базы. Путин должен был обеспечить её формирование: стимулировать появление мелкой буржуазии, «среднего класса», «общества массового потребления».
Но никаких обещаний в интересах рабочего класса и в целом наёмных, эксплуатируемых работников физического и умственного труда в той программной статье обнаружить было невозможно.
Бизнес, который рад обманываться
Давно известно, что у главного государственного слуги капитала лицемерие входит в его должностные обязанности. В.В. Путин, верный своей присяге капиталу, изложенной в последнем номере «Независимой газеты» за 1999 год, попытался верно следовать ей и с пришествием пандемии: на публике играть роль заботливого отца народа, отождествляемого им с мелкой буржуазией, а за занавесом верно служить магнатам-олигархам. Вот и этой весной его выступления в марте и начале апреля были пронизаны лицемерным призывом к «национальному единству» перед лицом большой беды, демонстрировали первостепенную заботу не только о мелком и среднем предпринимательстве, но даже и о безработных, пособие которым было поднято до нищенского физиологического прожиточного минимума…
Мелкобуржуазный класс в минувшем марте клюнул на приманку президентских обещаний, подтвердив справедливость данной ему Ф. Энгельсом характеристики: «Его характер определяется промежуточностью его положения между классом более крупных капиталистов — торговцев и промышленников, буржуазией в собственном смысле слова, — и классом пролетариата, или классом промышленных рабочих. Он стремится к положению первого, но малейший неблагоприятный поворот судьбы низвергает представителей этого класса в ряды последнего… Он вечно одержим колебаниями между надеждой подняться в ряды более богатого класса и страхом опуститься до положения пролетариев или даже нищих, между надеждой обеспечить свои интересы, завоевав для себя долю участия в руководстве общественными делами, и опасением возбудить неуместной оппозицией гнев правительства, от которого зависит само его существование, ибо во власти правительства отнять у него его лучших заказчиков. Он владеет весьма малыми средствами, непрочность обладания которыми обратно пропорциональна их величине. Вследствие всего этого взгляды этого класса отличаются чрезвычайной шаткостью».
Заметим, что 88% респондентов из числа бизнесменов мелкой руки во время мартовского опроса социологами университета «Синергия» заявили, что «кризис не повод закрывать своё дело». Мелкий бизнес тогда оказался не способен адекватно оценивать ни спайку государства и крупного бизнеса, ни повышенную сверхжадность магнатов-олигархов, приступы которой обычно случаются в преддверии наступающего кризиса. А ведь в начале этого года всей стране стали известны «нестандартные события», случившиеся на Ростсельмаше. В 2019 году это предприятие получило от государства почти 6 миллиардов рублей субсидий. А в начале этого года стало известно о выплате дивидендов в размере 2,7 млрд рублей акционерам Ростсельмаша. При этом, 90% выплат предназначены трём основным акционерам компании.
Мелких предпринимателей не встревожили встречающиеся только в ожидании кризисов непомерные дивиденды, выплачивавшиеся в прошлом году в «Газпроме». Глава компании А. Миллер публично заявлял, что общий объём дивидендов «Газпрома» достиг 383,2 миллиарда рублей. Это самая большая сумма дивидендов за всю историю российского фондового рынка и максимальная среди всех компаний с государственным участием. Сообщалось, что на выплаты дивидендов выделялось 27% чистой прибыли. «В будущем рассчитываем на постепенный переход к выплате дивидендов на уровне 50% от чистой прибыли», — добавил Миллер.
Помимо этого рекорда, в прошлом году совет директоров предложил установить вознаграждения своим членам, не являющимся госслужащими. В соответствии с этими рекомендациями бонус председателю совета В. Зубкову был определён в 32,23 миллиона рублей; А. Миллеру, являющемуся его заместителем, — в 31,24 миллиона рублей; руководителям комитетов при совете директоров — по 28,61 миллиона рублей; рядовым членам совета директоров — от 27,62 миллиона до 26,3 миллиона рублей.
По данным Московской биржи, прошлогодний «дивидендный сезон» принёс инвесторам одни из самых высоких дивидендов за последние годы. Большое число компаний (56 из 76) выплатили рекордные дивиденды. В целом «дивидендная доходность индекса МосБиржи» в 2019 году более чем в 2 раза превышала доходность индексов других развивающихся и развитых стран.
Мелкую буржуазию не насторожило ежегодное массовое разорение малых фирм и фирмочек. Между тем даже Росстат в своих публикациях демонстрировал этот процесс убедительно и ярко. Он, например, сообщал, что за 9 месяцев прошлого года в РФ было зарегистрировано 226871 новое предприятие, практически все они относились к малому бизнесу. Но за это же время было ликвидировано 529595 предприятий. Иначе говоря, на каждые 3 вновь рождающихся предприятия приходилось 7 умирающих. А ведь в 2019 году в России никакого коронавируса не было.
Подобные явления давали основание этому классу заподозрить власть в лукавстве. Но тот факт, что в речах президента говорилось о поддержке только малого и среднего бизнеса, а тема защиты крупного капитала звучала очень глухо, привёл представителей малого бизнеса к неадекватной оценке ситуации, их, так сказать, убаюкало.
Олигархи подтвердили, кто в РФ хозяин
Но коронавирус оказался куда сильнее кремлёвского лицемерия. Реальные условия пандемии достаточно быстро обнажили истинное положение дел. Президент о государственной помощи малому и среднему бизнесу говорил, тогда как на деле ресурсы рассчитывались с ориентацией на крупный капитал. Но тайное всегда становится явным, а COVID-19 этот процесс ускорил. Будучи явлением тотальным, социально всё пронизывающим, он обрушился не только на человеческие лёгкие, но и на сверхприбыли бизнеса.
Все помнят: симулируя единство капитала и наёмного труда («социальную солидарность»), президент объявил, что капитал будет выплачивать заработную плату наёмным работникам, отправленным им на «самоизоляцию». Магнаты первыми выразили недовольство, что глава государства не ввёл чрезвычайной ситуации: тогда платить зарплату находящимся фактически на карантине людям пришлось бы из государственного бюджета, то есть прежде всего из налогов тех же наёмных работников, а не из загашников эксплуататоров, образовавшихся благодаря выжимаемой из рабочего пота сверхприбыли. Более того, они продолжили эксплуатировать наёмный труд с прежней жадностью, несмотря на объявленный Путиным фактический карантин.
По данным социологов ВЦИОМ, в апреле 44% наёмных работников оказались вынуждены продолжать трудиться, как обычно, хотя властью были официально объявлены «нерабочие недели». У остальных 56% работников наёмного труда «график изменился». Его «оптимизация» привела к тому, что у каждого пятого работника зарплата была либо уменьшена, либо вообще обнулена. Социологи попытались выяснить, в чём состояли изменения в графике работы. Уволен или официально сокращён, по данным их выборки, был 1% рабочей силы крупных компаний, 15% отправлены в вынужденный отпуск без сохранения заработной платы или только с частичным её сохранением, 8% работников удалось уйти в очередной отпуск с полным сохранением зарплаты, а 21% был переведён полностью или частично на «удалёнку».
Когда апрельская президентская установка на «самоизоляцию» подходила к концу, крупный капитал принял самое активное участие в решении вопроса об её прекращении. Он не возражал, чтобы первая майская декада была для россиян сугубо домашней, так как опасался не только организованных, но ещё больше стихийных протестных акций и 1 Мая, и 9 Мая. К тому же он понимал, что основания для этого есть не только у рабочего класса, но и у мелкой буржуазии.
Но по окончании первой майской десятидневки крупный и средний капитал (кстати, в трудах В.И. Ленина такого деления нет, для него это один класс — буржуазия, от которой он отделял лишь мелкое предпринимательство) потребовал от президента, чтобы наёмные работники заняли свои рабочие места, так как бизнес не согласен больше нести убытки.
Правящий класс напомнил кремлёвским обитателям, кто в нынешнем российском доме хозяин. И несмотря на то, что в те дни заболеваемость коронавирусом и в столице, и в остальной России шла в гору, В.В. Путин повелел классу наёмных работников страны вернуться в услужение «грабящим прибавочную стоимость».
Кроме этого, магнаты-олигархи выразили настойчивое желание получать от государства финансовую помощь. Оно, естественно, отказать не посмело. Так, в середине мая министр экономики РФ М. Решетников сообщил, что уже выдано крупному бизнесу 20 кредитов, по 1 миллиарду рублей в среднем каждый. Средняя ставка по кредиту для этих компаний — 3,8%, всё, что сверх этого, субсидируется банкам из федерального бюджета. Представитель министерства труда добавил, что суммарная помощь крупному капиталу планируется в размере 1,5 триллиона рублей.
20 мая, едва приступив к работе после больничного из-за коронавируса, премьер-министр М. Мишустин подписал распоряжение и постановление правительства, согласно которым кредиты по льготной ставке, субсидируемые государством, смогут получить как материнские компании, так и их дочерние общества. Общий объём одного кредита, выданного группе компаний, должен составить 3 миллиарда рублей, а ставка не должна превышать 5% годовых. Правительство Москвы также определило перечень банков, которые будут выдавать предпринимателям льготные кредиты. В список вошли Сбербанк, ВТБ, Совкомбанк, Райффайзенбанк и ряд других кредитных организаций. Государство также субсидирует банкам недополученные доходы. В конце апреля правительство уже выделило на эти цели 24 миллиарда рублей.
Показательная ситуация сложилась вокруг законопроекта, касающегося железнодорожного строительства. Внесённый депутатами Госдумы — лоббистами крупного капитала, он предлагает установить облегчённый порядок согласования и ведения строительства для приоритетных проектов, перечень которых определяется президентом РФ. Так, документация по планировке территории объектов инфраструктуры может утверждаться при отсутствии их в документах территориального планирования и без проведения общественных обсуждений и публичных слушаний. Возможна корректировка границ особо охраняемых природных территорий. Разрешается начинать стройку до получения разрешения на строительство и т.д. Пока юридические службы дают отрицательные заключения на этот законопроект. Но поскольку он явно в интересах крупного капитала, то тот вновь может напомнить власти, «кто в доме хозяин».
А кто нынче в России на птичьих правах
По мере сохранения в России двух диктатур — капитала и коронавируса — перестаёт витать в облаках мелкая буржуазия. Магнаты всё чаще указывают ей её истинное место в обществе. Так, холдинг «Мираторг» ускоряет темпы развития своей ресторанной сети, рассчитывая занять самые привлекательные точки, которые в пору кризиса придётся покинуть мелким рестораторам. Холдинг приглядывается к помещениям площадью от 150 до 300 квадратных метров, которые использует обычно мелкий бизнес. Кстати, в марте, по данным Росстата, на экономической карте страны стало меньше на 22,5 тысячи мелких предприятий.
Немудрено, что последние социологические исследования показывают: мелкие предприниматели всё чаще забывают про каноны капиталистического жизнеустройства. Уже 73% представителей этого класса жаждут поддержки государства. Среди них 66% (процентных пунктов) хотели бы снижения или отмены налогов, 34% — финансовых субсидий, 21% мечтают о беспроцентном или хотя бы льготном кредите и т.д.
Но правительственные подаяния куда скромнее надежд и желаний мелких бизнесменов. Как следствие, 48% представителей мелкого предпринимательства сегодня стали считать неадекватными «антивирусные меры Путина и Мишустина». Это в среднем по стране. А в крупных городах доля недовольных достигает 61%.
Так, может быть, пришла пора мелкому предпринимателю адекватнее оценивать ситуацию и переходить на позиции рабочего класса, то есть отвергать эксплуатацию человека человеком, становиться сторонниками социалистического жизнеустройства? Ведь государство и до пандемии, вопреки своей сладкоголосой риторике, никакой заботы о малом предпринимательстве не выказывало.
В общем, уния капитала и российской государственной власти наглядно продемонстрирована всей России во всей своей масштабности. После такого урока не только пролетариат, но и мелкая буржуазия должны понять, что они стоят перед дилеммой: либо горбатиться на нуворишей, либо менять социальный строй.
