Отношение молодёжи к современному российскому государству Случается же такое! М.Ю. Лермонтов никаким социологом, конечно же, не был. Да и само слово «социология» было введено в оборот французским философом О. Контом в работе «Курс позитивной философии», законченной после гибели поэта. Но это не помешало Михаилу Юрьевичу социологически точно нарисовать два несовпадающих, а часто альтернативных образа патриотизма. Один концентрировал в себе отношение к стране, где д`ороги «её степей холодное молчанье, её лесов безбрежных колыханье, разливы рек её, подобные морям…», но больше всего д`орог её народ. Такому народному патриотизму поэт противопоставил казённый патриотизм, формальное почтение к государству, особенно опасное, когда его интересы имеют мало общего с народными интересами.
РАЗВЕДЕНИЕ ДВУХ патриотизмов — народного и казённого — сегодня стало куда актуальнее и значимее для судьбы России, чем почти два века назад, когда творил великий русский поэт. Работа академика РАН М.К. Горшкова и кандидата философских наук Ф.Э. Шереги «Молодёжь России в зеркале социологии. К итогам многолетних исследований» особенно ценна тем, что представленный в ней конкретно-социологический материал даёт возможность увидеть, как и насколько отличается отношение молодёжи, с одной стороны, к России-родине и с другой — к нынешнему буржуазному, то есть эксплуататорскому, государству. При этом социологи дают возможность читателю сопоставить степень распространения этих двух разных типов патриотизма — народного и казённого — у молодого поколения россиян, входящих в разные социальные группы.
Чтобы выяснить отношение молодых соотечественников к России (то есть развитость у них чувства народного патриотизма), социологи интересовались их отношением к российским традициям и к российскому образу жизни. Среди молодых россиян в возрасте от 16 до 30 лет включительно усматривают в российских традициях и образе жизни больше плохого, чем хорошего, только 14,3% респондентов.
На эту же тему социологами был задан более строгий контрольный вопрос. У молодых респондентов интересовались их отношением к известному утверждению: «западная цивилизация доказала, что является образцом для всех остальных». Среди юношей и девушек 16—18 лет с такой оценкой согласились 16,2%, среди молодёжи 19—20 лет — 20,3%, 21— 24 лет — 19,8%, среди 25—30-летних — 18,2%. В то же время доля придерживающихся «нейтрального», «объективистского» мнения («в западной цивилизации много и хорошего, и плохого») втрое больше, а вместе с теми, кто негативно относится к Западу («там больше плохого, чем хорошего»), — в 3,5—4 раза больше.
Деление молодёжи на дробные возрастные когорты надо, думается, отнести к несомненному достоинству исследования, так как речь идёт о возрасте динамичного накопления социальной зрелости. Так, говоря о молодых людях 16—18 лет, нельзя забывать, что при оценке социальных процессов они очень напоминают Луну, которая светит не собственным светом, а отражённым. В их оценках социально-политических явлений велика доля влияния их педагогов, которые доносят до них прежде всего официальную позицию государства. Впрочем, у этого влияния есть мощная альтернатива: социально-классовая среда, в которой живёт самая юная когорта молодёжи.
В исследовании этот факт нашёл весьма убедительное подтверждение. Юноши и девушки 16—18 лет в абсолютном своём большинстве учатся либо в школе, либо в профтехучилище или лицее (в таком же ПТУ, но сменившем вывеску на более привлекательную и солидную). Понятно, что учащиеся начального профессионального образования тесно связаны с рабочей средой: во-первых, почти всем им по окончании учёбы предстоит стать рабочими, во-вторых, они сами чаще всего из рабочих семей,
в-третьих, их воспитатели тоже выходцы из рабочего класса. В итоге их отношение к западной цивилизации заметно отличается от отношения к ней школьников: среди учащихся школы её считают «образцом для всех остальных» 18,2%, тогда как среди учащихся профтехучилищ и лицеев таких лишь 13%.
В следующей возрастной когорте в результате в целом усиливающегося радиационного облучения буржуазными нормами-ценностями, навязываемыми как телевидением, так и интернетом (особенно велико влияние навязывания стандартов общества потребления), у выпускников средней общеобразовательной школы позитивное отношение к западной цивилизации несколько возросло, но не настолько, чтобы утверждать, будто отмеченная выше тенденция уже не наблюдается. Самое высокое почтение к Западу зафиксировано у студентов вузов — 19,4%. В то же время эти цифры несколько снижаются в сфере студентов техникумов и колледжей (это, как правило, те же средние специальные учебные заведения, только с новой вывеской) — 18,1%.
В целом накопление социального опыта, в том числе включённость во всё обостряющиеся противоречия капиталистического общества, ведёт к снижению доли молодёжи, которая воспринимает «западную цивилизацию образцом для всех остальных». В группе юношей и девушек в возрасте 19—20 лет поклонение Западу характерно для 20,3%, в когорте 21—24-летних оно присуще 19,8%, а среди 25—30-летних оно сокращается до 18,7%.
Молодым людям исследователи задавали контрольный вопрос для получения более точной оценки их гражданского (народного) патриотизма. Они выясняли их отношение к российским традициям и образу жизни. Показательно восприятие отечественных традиций и образа жизни как «основы духовности, которую надо возрождать и развивать». Среди тех, кому только 16—18 лет, так считают 32,7% опрошенных. В когорте 19—20-летних доля юношей и девушек с таким мнением подросла до 35,8%, а среди 21—24-летних — до 36,2%. В старшей молодёжной когорте (25—30 лет) доля респондентов, убеждённых, что «российские традиции и образ жизни — это основа духовности, которую надо возрождать и развивать», достигла уже 40,5%.
Итак, чувство народного (гражданского) патриотизма стабильно растёт по мере приобретения социальной зрелости.
ОБРАЩАЕТ НА СЕБЯ внимание тот факт, что народный патриотизм весьма широко распространён среди работающей молодёжи. По данным социологов, доля тех, кто в той или иной форме почтительно относится к Западу, среди работающей молодёжи на 15% меньше, чем среди студентов вузов. И это не следствие некой её «интеллектуальной ограниченности», как высокомерно считают либеральные (особенно либертарианские) «яйцеголовые», а наоборот — проявление социальной и интеллектуальной зрелости. 38,2% работающей, в том числе рабочей, молодёжи считают, что основой духовности, которую надо возрождать и укреплять, являются традиции и образ жизни России. Среди студентов вузов такого же мнения придерживаются 39,6%, тогда как во всех остальных категориях этот показатель ниже.
Приходится отмечать, что, выявив социально значимые устойчивые тенденции, мы оказываемся перед вопросом: что имеют в виду авторы книги под российскими традициями и образом жизни? Ведь в ХХ столетии Россия пережила два периода, характеризовавшиеся полярными общественно-политическими отношениями и социальным жизнеустройством. Логично предположить, что нынешняя молодёжь понимает под традициями и образом жизни, характерными для России и отличающимися от нынешних, те, которые существовали в советскую эпоху.
Наши оппоненты торопятся возразить: современная молодёжь не жила при Советской власти и не помнит ни жизненного уклада, ни образа жизни того времени. Это верно, но она немало слышала о советском жизнеустройстве от его живых свидетелей — родителей и дедушек-бабушек, а также успела познакомиться с советской действительностью благодаря советской литературе и советскому кино. По крайней мере, у наших оппонентов нет ни малейших оснований утверждать, будто современная молодёжь имеет какое-то более полное представление об образе жизни царской России. А если какая-то часть её получила обрывочное представление из семейных воспоминаний, то для большинства это — воспоминания о неграмотной «лапотной России», ибо три четверти населения досоветской России были неграмотными и малограмотными крестьянами, из которых только 15%, будучи кулаками, жили в достатке. Неужели современной молодёжи по душе традиции и образ жизни малограмотной деревни, социальными центрами которой были церковь да кабак? Уважаемые коллеги-социологи, проведите опрос на данный предмет, чтобы не было оснований для политических спекуляций на эту тему.
А мы вернёмся к исследованиям нынешней российской молодёжи, результаты которых представлены в книге М.К. Горшкова и Ф.Э. Шереги.
Картина заметно изменилась, когда социологи стали замерять уровень казённого (государственного) патриотизма. Исследователи Института социологии РАН задавали вопрос молодым: осознают ли они себя гражданами Российской Федерации, то есть ощущают ли свою принадлежность не к России-родине, а к современному российскому государству? Здесь придётся особо подчеркнуть, что государство — это не страна, не территория, не совокупность населения, проживающего на какой-то территории. В вышедшей в 2003 году «Социологической энциклопедии» под редакцией члена-корреспондента РАН В.Н. Иванова государство определяется как «1) способ организации классового общества как суверенного, исторически сформировавшегося, основанного на определённой преобладающей системе производственных отношений; 2) основной институт политической системы, форма организации публичной политической власти». Несмотря на напущенный здесь академический туман, ясно, что государство — это политический институт классового общества.
Но чтобы рассеять туман, нам лучше всего обратиться к В.И. Ленину. В его работе «Государство и революция» читаем: «Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы… У мещанских и филистерских профессоров и публицистов выходит, … что государство как раз примиряет классы. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов, а не угнетение одного класса другим…»
Вопрос социологов об осознании респондента гражданином РФ воспринимался россиянами не формально, не как интерес, есть ли у них паспорт гражданина РФ, а очень правильно, по существу — как отношение не к России, а к существующему на её территории государству, к современной «машине» угнетения трудящихся россиян их эксплуататорами. Оказалось, что среди владеющей паспортами РФ молодёжи в возрасте 18—30 лет ощущают себя гражданами Российской Федерации только 66% опрошенных. Иначе говоря, каждый третий россиянин не считает своим государство, в котором он живёт. При этом доля дистанцирующейся от государства молодёжи продолжает расти. За последние 10 лет она увеличилась на 3%: в 2009 году составляла 69%.
И если народный (гражданский) патриотизм по мере роста общественной зрелости россиян возрастает, то казённый патриотизм уменьшается. Если в возрасте 18—24 лет себя идентифицировали с государством 71% опрошенных, то в когорте 25—30-летних — 66%.
Социологи попытались конкретизировать «глубину» государственного (казённого) патриотизма молодёжи. Они выяснили, что безоговорочно готовы жертвовать личными интересами для блага государства Российская Федерация 11,8% соотечественников, для блага республики, области, края, где они проживают, 11,1%, для представителей своей религии — 10,3%, тогда как жертвовать своими интересами для семьи готовы 40,9% молодых людей.
ОБЪЯСНЕНИЕ основных причин столь холодного отношения к государственному (казённому) патриотизму можно найти всё в том же исследовании М.К. Горшкова и Ф.Э. Шереги «Молодёжь России в зеркале социологии. К итогам многолетних исследований». Учёные изучали мнение молодёжи о причинах финансово-экономического кризиса в России, который продолжается уже почти целое десятилетие. Первой и главной причиной и молодыми россиянами, и их старшими соотечественниками была названа «неудачная экономическая политика правительства». На неё указали 65,6% респондентов в возрасте от 18 до 30 лет. Возрастная когорта от 31 до 50 лет включительно отнеслась к деятельности правительства ещё более строго: причины кризиса в государственной политике видят 73,1% граждан РФ среднего поколения. Почти так же критически высказались представители старшего поколения: 71,4% опрошенных старше 50 лет видят причину бесконечного кризиса в экономической политике государственной власти РФ. Второе и третье места заняли претензии к банковскому сектору. 24,8% респондентов в возрасте 18—30 лет указали на «непродуманную финансовую политику Центробанка и 21,3% их ровесников считают причиной кризиса, губительного для страны и народа, «неудачную деятельность банкиров».
Таким образом, первые три места виновников кризиса молодёжь уверенно отдала «верхам» нынешнего российского государства. При этом среднее и старшее поколения не только согласны с такой оценкой, но и заметно усиливают её. Но поскольку можно допустить, что во время опроса обвиняли банкиров в кризисе те же респонденты, которые видели причину кризиса в неудовлетворительной политике правительства, то будем считать, что две трети россиян видят истоки кризиса в политике государства. Надо ли после этого удивляться, что они не являются государственными патриотами? Пожалуй, это вопрос риторический.
Об этом же говорит и сопоставление этой наиболее распространённой причины экономических бед современной России с другими причинами, которые отмечали в своих ответах социологам молодые россияне. Например, вслед за претензиями верхам часть молодых граждан РФ указала в качестве причины кризиса «неумение населения работать в условиях рынка». Но такая претензия указывалась в три раза (!) реже, чем обвинение государственной власти. Среди молодёжи нашлись и те, кто узрел в капиталистическом кризисе экономики России «наследие прошлой социалистической системы», при которой, кстати, экономических кризисов не было. Но респондентов с такой позицией оказалось в 3,75 раза меньше тех, кто предъявил обвинение экономической политике, осуществляемой нынешними властителями.
Среди причин кризиса, названных молодёжью, была и «подрывная политика Запада», но она встречалась в 2,54 раза реже указания на политику правительства РФ. В 7,21 раза реже главной причины была названа такая экзотическая причина экономического кризиса в России, как «политика, проводимая коммунистами в Госдуме». Крайне редко российская молодёжь считает, что наша страна попала в кризис «за компанию», что отечественные экономические беды стали «следствием международного финансового кризиса». Такое мнение у молодых встретилось в 9,24 раза реже, чем оценка кризиса как рукотворного продукта «верхов» российского буржуазного государства. Где уж после этого быть бурным проявлениям казённого патриотизма!
Неудивительно и то, что наибольшее отторжение антинародного государства РФ, появившегося в стране после контрреволюционного переворота 1991—1993 годов, наблюдается среди молодёжи, относящейся к классу наёмных, эксплуатируемых работников физического и умственного труда. При советском социализме, несмотря на имевшиеся у него недостатки, было мощнейшее достоинство: уверенность абсолютного большинства советских людей в завтрашнем дне. Этот факт не решаются всерьёз оспаривать даже наши классовые противники. Он выступал одной из опор социально-политического единства советского общества, пока его не начали целенаправленно разрушать ренегаты из горбачёвской камарильи.
СЕГОДНЯ в общественном сознании сидит постоянной занозой страх остаться без средств к существованию. И сильнее всех его испытывают те, кто занят непосредственным производством материальных ценностей общества. Вот почему основным вопросом любого общества является вопрос о том, кому принадлежат основные средства производства: обществу или толстосумам-частникам? В Российской Федерации с начала ползучей буржуазной контрреволюции, завершившейся государственным переворотом 1991—1993 годов, установилось всевластие частной собственности. Социологическое исследование российской молодёжи зримо показало его последствия.
Среди молодого поколения инженерно-технической интеллигенции (инженеров, конструкторов) боятся остаться без средств к существованию 74,4% опрошенных, на втором месте — работники сельского хозяйства, кормильцы России (73,1%), на третьем — пролетарии прилавка (71,8%). Замыкают четвёрку молодые рабочие предприятия, стройки, шахты (66,4%).
У этого страха страшный источник: при капитализме в результате превращения рабочей силы в товар дамокловым мечом, нависшим над каждым наёмным работником, стала безработица. И опять-таки среди тех, кто больше всего боится быть отправленным в резервную армию труда, — ИТР, рабочие, работники сельского хозяйства.
Опрос показал. что молодое поколение россиян, как и те, кому на смену оно идёт, в большинстве своём — искренние приверженцы народного (гражданского) патриотизма, но они отторгают казённый патриотизм, который им пытаются навязать власть, трубадуры государства-эксплуататора и прочие его лакеи. Не любить свою Родину недостойно, путать её с правящим ныне антинародным государством — невежественно, осознанно призывать быть патриотом буржуазного государства — преступно и подло. В политике это называется социал-соглашательством, оппортунизмом, социал-шовинизмом. В.И. Ленин призывал к беспощадной борьбе с этими проявлениями классового предательства. Вот лишь один фрагмент из его статьи «Оппортунизм и крах II Интернационала»:
«Классовая подоплёка социал-шовинизма и оппортунизма одна и та же: союз… со «своей» национальной буржуазией против масс рабочего класса, союз лакеев буржуазии с нею самой против эксплуатируемого ею класса.
Политическое содержание оппортунизма и социал-шовинизма одно и то же: сотрудничество классов, отказ от диктатуры пролетариата, отказ от революционных действий, безоговорочное признание буржуазной законности, недоверие к пролетариату, доверие к буржуазии».
Это не только ленинский выдающийся анализ ушедшей эпохи. Это — его завет каждому последующему поколению коммунистов. Так будем же не только помнить его, но и, следуя ему, всеми силами бороться против оппортунизма, социал-шовинизма, социал-соглашательства. Это тот оселок, на котором проверяется наша верность Ленину и его заветам.
