Почему правительство не ограничит вывоз продуктов заградительными пошлинами?
В 2020 году российский экспорт сельхозпродукции впервые в новейшей истории превысил импорт. Рекорд поставлен на фоне роста цен на продукты внутри страны, с которым власти борются, но пока безуспешно.
По подсчетам федерального центра «Агроэкспорт» Минсельхоза РФ, в прошлом году Россия поставила в другие страны продовольствия на 30,7 млрд долларов (рост на 20% по сравнению с 2019 годом). Импорт же продовольствия составил около 29,7 млрд долларов.
Экспорт рос по всем основным группам товаров. Из России вывозили зерно, масложировую, мясную и молочную продукцию, кондитерские изделия, сахар и напитки. Некоторое снижение в денежном выражении наблюдалось только в поставках рыбы и морепродуктов.
Основные адреса поставок: Китай, Турция, Казахстан, Египет, Южная Корея, Азербайджан и даже традиционно сельскохозяйственные Нидерланды. Также выросли поставки российского продовольствия на Украину, несмотря на обострение двухсторонних отношений.
Оптимистичные сводки звучат во время дискуссии о введении в России продовольственных сертификатов для бедных, которых в стране 20 млн. Соответствующий закон уже внесен в Госдуму. Люди, помнящие 1990-е и голодные послевоенные годы, заговорили о «талонах» и «карточках» на еду.
Столь радикальная мера вызвана лавинообразным ростом цен на продукты в российских магазинах. Сахар, подсолнечное масло, яйца, мясо птицы, другие базовые продукты подорожали за последнее время на прилавках порой на десятки процентов. Во всяком случае инфляция здесь явно не 4% в год.
Попытки правительства обуздать рост цен на продукты привели пока лишь к локальным успехам. По некоторым видам товаров о сдерживании цен удалось договориться с поставщиками, с розницей. Однако эти меры носят точечный, а не системный характер, а значит рост цен продолжится.
О том, что ситуация с питанием ухудшилась в каждой шестой российской семье, сообщалось еще в конце 2019 года. Недоедали неполные, многодетные семьи, а также те, что состоят только из пенсионеров. С тех пор падение доходов и рост цен могли лишь ухудшить питание россиян.
Выходом из положения могли бы стать серьезные экспортные пошлины на продукты, уравнивающие внешнего и внутреннего потребителя. В ситуации, когда цены на продовольствие растут по всему миру, бизнесмены всегда будут стремиться его вывозить, а не продавать дома. Тем более до недавнего времени они чувствовали поддержку президента РФ, который еще в 2017 году публично радовался тому, что объем экспорта продовольствия превысил объем экспорта вооружений — традиционной статьи после нефти и газа. С тех пор продуктов стали вывозить вдвое больше.
О некоторых бенефициарах богатеющей отрасли россияне могли догадаться посмотрев видеозапись, на которой некогда министр сельского хозяйства Александр Ткачев, тогдашние вице-премьер Аркадий Дворкович и пресс-секретарь премьер-министра Наталья Тимакова поднимали тост «За наше аграрное лобби».
Вопросы, связанные с экспортом продовольствия, «СП» обсудила с гендиректором Института аграрного маркетинга, руководителем информационно-аналитического департамента Российского зернового союза Еленой Тюриной.
— Если ориентироваться на цифры Федеральной таможенной службы (а не Минсельхоза РФ — Авт.), то пока превышения экспорта продовольствия над импортом все-таки не произошло. Но мы действительно достигли минимального разрыва. В 2019 году у нас сальдо внешнеторгового баланса было минус 5,130 млрд долларов, а в 2020 году всего минус 101 млн долларов. Предполагаю, что причина незначительной разницы с данными Минсельхоза в том, что они добавляют яйца, и я боюсь, как бы это не оказалось двойным счетом.
«СП»: — Не будем придираться к деталям, рост экспорта все равно разительный. Превысил он импорт в 2020-м или это случится в этом году, не так уж важно. Ясно, что в целом показатели «прут» вверх. Можете проиллюстрировать это какими-то цифрами?
— По пшенице у нас традиционно положительное сальдо (плюс 8,150 млрд долларов). Понятно, что мы экспортеры № 1 в мире. По кукурузе тоже положительное сальдо и по муке (плюс 85 млн долларов) и макаронам, по подсолнечному маслу, по соевому и рапсовому маслам.
Также в этом году мы впервые перешли от отрицательного к положительному сальдо по свинине (было минус 108 млн, стало плюс 253 млн долларов), по мясу птицы (минус 57 млн — плюс 108 млн долларов).
Минусовая динамика по-прежнему на рынке молока (минус 196 млн — минус 188 млн долларов), сливочного масла (минус 633 млн — 584 млн долларов), сыра и творога (1,078 млн — 1,131 млн долларов), яиц (255 млн долларов в 2020 году). Ну, и по плодоовощной продукции тоже.
«СП»: — Заметно, что мощное положительное сальдо по зерновым и мясу перекрывает отрицательное сальдо по молочке и овощам. В чем причины этого роста? Эта тенденция продолжится?
— Думаю, продолжится. А причины… Если брать мясную группу, то у нас уже 10 лет идет активный рост инвестиций. Мы начали инвестировать в производство свинины и птицы при дефицитном балансе, когда доля импорта на внутреннем рынке была 40 процентов. Потом мы обеспечили внутренний спрос и начали экспортировать.
Если мы говорим о зерне, то у экспорта зерна очень хорошая рентабельность. Поэтому у нас растут посевные площади. Рост площадей приводит к увеличению валового сбора и росту продаж на мировом рынке. В плодоовощной группе тоже растут инвестиции. Тепличное хозяйство растет. Но в весенне-зимний период мы по-прежнему импортируем фрукты и овощи.
По тем продуктам, по которым мы увеличиваем производство, мы выходим на внешние рынки, разрабатываем экспортную стратегию при помощи «Агроэкспорта» и Российского экспортного центра. И эта динамика достаточно устойчивая.
«СП»: — Экспортеры наверняка довольны, их доходы растут, но растут и цены на продукты внутри России. Можно ли согласовать интересы тех, кто зарабатывает на вывозе продуктов и совсем небогатого населения?
— Самая простая и прямая мера поддержки — это субсидии населению с низким уровнем дохода. Финансирование покупки продуктов, введение продуктовых сертификатов. Это на поверхности.
Но более фундаментальный подход предполагает мониторинг всей производственной цепочки продукта и составляющих себестоимости. Например, в этом году из-за роста цен на минеральные удобрения, семена и средства защиты растений ожидается рост стоимости производства зерна. При этом меры поддержки экспорта в виде пошлины и квоты — 50 евро на тонну пшеницы снижают выручку экспортеров, что снижает цену продажи зерна фермерами. Это значит производство зерна станет менее рентабельным и фермер будет уходить в другие более рентабельные культуры. Например, масличные. А это снизит экспортный потенциал по зерну.
В себестоимости свинины и мяса птицы высока доля кормов. Поэтому рентабельность производства сильно зависит от цены кормов. Если она растет, то и растет и розничная цена. То есть для того чтобы предпринимаемые меры регулирования работали, надо по каждой товарной группе сделать модель и отслеживать цепочку формирования стоимости. И влиять в тех звеньях цепи, где идет активный рост цены. Например, так было сделано в конце прошлого года, когда резко снизилась рентабельность у мукомолов и хлебопеков из-за роста цен на зерно. Им дали субсидию на тонну продукции. Отслеживать цепочку совсем нетрудно, а цены на прилавках будут расти не так сильно.
«СП»: — А если ввести экспортные пошлины?
— Я это не приветствую. Например, по зерну рынок сложный. Если на рынке мяса птицы, свинины (и молочка тоже пошла по этому пути) очень высокий уровень интеграции: производители имеют собственные угодья, выращивают зерновые, кормят скот, забивают, режут, фасуют, продают, то на зерновом рынке этот процесс разрозненный: отдельно производители зерна — фермеры, отдельно — переработчики, отдельно — экспортеры, которые не финансируют производство зерна, а ориентируясь на ситуацию на мировом рынке, изменяют цены закупки для фермера. Часто в сторону снижения. Поэтому фермеры могут уйти с рынка. Это покажет яровой сев.
Историк Алексей Волынец напомнил, что похожая ситуация с вывозом продовольствия наблюдалась в нашей стране накануне революции.
— В Российской империи начала 20 века активно вывозился хлеб. По принципу «не доедим, но вывезем». Зерно везли из южных степных сельскохозяйственных краев сразу в порты — Таганрог и Одессу. При том, что внутри страны этого зерна хватало не всегда. В Италии до сих пор есть марка спагетти «Таганрог». В свое время ее производили из нашей русской пшеницы.
Еще один русский экспортный товар того времени — сливочное масло. В частности, вологодское. Оно тогда было дорогим недоступным большинству продуктом. Ведь его тяжело делать. Вручную взбивать — каторжный труд. Механические сепараторы, у моей бабушки был такой — трофейный немецкий, были доступны не каждому. Масло было более элитным продуктом, чем черная икра.
«СП»: — А в наши дни помимо зерна за рубеж гонят растительное масло. А потом цена в магазине на глазах вырастает с 80 до 120 рублей за литр…
— Советскую маслобойную промышленность в 1990-е годы и в начале нулевых делили не менее жестоко, чем металлургическую промышленность. Там огромные прибыли, поскольку продается буквально все. Само масло приносит прибыль. А отходы от производства масла — шрот — содержит чудовищное количество протеина. И это тоже приносит бешенные деньги.
«СП»: — Кому?
— Все сконцентрировано в нескольких руках. И это никакие не фермеры, про которых прожужжали все уши, когда разваливали Советский Союз (фермеры даже в США сейчас страдают). Это крупные агрохолдинги. Это даже уже не сельское хозяйство, а промышленность по производству продуктов. Грубо говоря, совхозы, но принадлежащие частному капиталу.
Но надо отдать должное — технический уровень там повысился. Так, на Дальнем Востоке даже сою экспортировали в Китай до пандемии. Зарабатывают на этом, конечно, частники, но и государству что-то перепадает, потому что они вынуждены платить налоги.
