На Х съезде РКП(б), столетие которого отмечается в эти дни, ключевым вопросом был, бесспорно, нэп, но, открывая съезд, В.И. Ленин отметил и другие аспекты: «Сейчас ещё стоят перед нашей партией невероятной трудности задачи, которые касаются не только хозяйственного плана, — в котором мы сделали немало ошибок, — которые касаются не только основ хозяйственного строительства, но основ самих отношений между классами, которые в нашем обществе, в нашей Советской республике остались. Самые отношения между классами подверглись изменению, и вопрос этот должен быть, — я думаю, вы все с этим согласитесь, — одним из главных вопросов, которые вам предстоит здесь разобрать и разрешить».
Шесть платформ
Значит, Х съезд рассматривал вопрос не только о всесильном базисе, но и о политической надстройке. Конечно, надстройка определяется базисом, но в своей зависимости от него она отличается самостоятельностью, а иногда и строптивостью. И это с лихвой подтвердила дискуссия о профсоюзах. В ней схлестнулись разные представления о месте профсоюзов в политической власти. Корни спора уходили ещё глубже: они касались диктатуры пролетариата в её повседневном проявлении. При этом в необходимости диктатуры пролетариата никто вроде бы не сомневался, но у каждой платформы было своё видение места и роли в ней профсоюзов.
Вопрос для членов РКП(б) оказался настолько непростым, что на пике дискуссии обсуждалось шесть платформ, большинство из которых возглавляли члены ЦК РКП(б). Инициатором дискуссии выступил член Политбюро ЦК, председатель Реввоенсовета и… председатель Союза транспортных рабочих (Цектрана) Л.Д. Троцкий, оспаривавший позицию В.И. Ленина и большинства членов Центрального Комитета партии («тезисы Рудзутака» были подписаны 10 из 19 членов ЦК). Формально для сближения позиций Троцкого и большинства ЦК кандидат в члены Политбюро ЦК Н.И. Бухарин сформировал «буферную платформу». Правда, проект постановления «О роли и задачах профсоюзов» у этих двух платформ был совместный и выражал необходимость «огосударствления профсоюзов».
Четвёртую платформу выдвинула «рабочая оппозиция», возглавлявшаяся председателем ЦК профсоюза металлистов А.Г. Шляпниковым. Её особенность состояла в том, что она заявила о своей особой позиции ещё на IX партсъезде и сохранилась до XI съезда РКП(б). В отличие от сторонников Троцкого и Бухарина «рабочая оппозиция» настаивала на «осоюзивании» государства и сужении партийного руководства профсоюзами.
Ещё одна платформа была образована сторонниками «демократического централизма» («децистами»). В неё входили несколько видных в те годы партийных и государственных деятелей (А.С. Бубнов, Н. Осинский, Т.В. Сапронов и др.). Они настаивали на решении всех вопросов профсоюзной жизни большинством голосов, на выдвижении профсоюзами всех кандидатов в органы хозяйственного управления, включая Высший совет народного хозяйства РСФСР, передачу профсоюзам всего производственного контроля и неучастие партии в решении перечисленных вопросов.
Наконец, существовала ещё и всеми забытая платформа «игнатовцев», возглавляемая одним из руководителей Московского обкома РКП(б) и состоявшего из нескольких активистов этой организации. Она занимала промежуточную позицию между «рабочей оппозицией и «децистами», но прекратила существование ещё во время работы Х съезда.
Однако было бы наивно сводить дело лишь к партийцам, подписавшим эти платформы. Соперничество платформ, как практически всякая внутрипартийная борьба, появляется обычно тогда, когда внутри партии заметно проявляется неоднородность её социального состава, то есть разные социальные группы, входящие в партию, начинают осознавать несовпадение своих интересов и проявлять активность для их защиты. Это первое и главное условие появления в партии платформ и даже фракций.
Второе условие состоит в осознании необходимости оформления идеологических различий тех социальных групп, которые оказались в рядах партии. В компартиях наметившиеся «идеологические оттенки» обычно проявляются в несовпадающем толковании тех или иных положений марксизма-ленинизма.
И только третье условие появления платформ связано с наличием политиков, готовых и способных их возглавить.
Столетие назад условия для появления платформ и даже фракций внутри РКП(б), увы, имелись. К тому же проблема серьёзно обострялась из-за существенно ослабившейся спайки между рабочим классом и крестьянством, на которую только и могла опираться Советская власть, диктатура пролетариата. Нэп В.И. Ленин рассматривал прежде всего как решающий способ восстановления ослабленного союза рабочего класса с крестьянством. Это было основное противоречие исторического периода, наступившего после победного завершения Гражданской войны. Все остальные противоречия Коммунистической партии целесообразно было рассматривать только через призму разрешения этого противоречия.
В 1928 году И.В. Сталин, опираясь на почти 10-летний опыт нэпа, будет утверждать, что новая экономическая политика при переходе от капитализма к социализму является закономерностью для любой страны. И историческая практика как стран народной демократии Европы, так и современное развитие Китая и Вьетнама подтверждают этот вывод.
А первый осторожный шаг к нему был сделан В.И. Лениным. Выступая на IV конгрессе Коммунистического Интернационала 13 ноября 1922 года, он подчёркивал: «Если начать с того, как мы пришли к новой экономической политике, то я должен обратиться к одной статье, написанной мною в 1918 году («О «левом ребячестве и мелкобуржуазности». — В.Т.). В начале 1918 года я как раз в краткой полемике коснулся вопроса, какое положение должны мы занять по отношению к государственному капитализму. … Это означает, что мы не переоценивали ни зародышей, ни начал социалистического хозяйства, хотя мы уже совершили социальную революцию; напротив того, мы уже тогда в известной степени сознавали: да, было бы лучше, если бы мы раньше пришли к государственному капитализму, а уже затем — к социализму.
Я должен особенно подчеркнуть эту часть потому, что, полагаю, только исходя из этого, во-первых, можно объяснить, что представляет собой теперешняя экономическая политика, и, во-вторых, из этого можно сделать очень важные практические выводы и для Коммунистического Интернационала».
Но полутора годами раньше, 27 марта 1921 года, в «Политическом отчёте Центрального Комитета РКП(б)» Х съезду партии Ленин так характеризовал ситуацию: «Нам было ясно, что именно потому, что мы наступали так успешно в течение многих лет и одерживали так много необыкновенных побед (и всё это в стране невероятно разорённой, лишённой материальных предпосылок!), чтобы закрепить это наступление, нам совершенно необходимо было, раз мы так много завоевали, совершенно необходимо было отступить. Мы не могли удержать всех позиций, которые с налёту захватили, а с другой стороны, только благодаря тому, что мы с налёту, на гребне энтузиазма рабочих и крестьян, захватили необъятно много, только поэтому у нас было так много места, что мы могли очень далеко отступать и сейчас ещё можем далеко отступать, нисколько не теряя главного и основного. Отступление в общем и целом прошло в достаточном порядке, хотя голоса панические, к числу которых принадлежала «рабочая оппозиция» (и в этом был её величайший вред!), и вызвали у нас частичные отрезы, отпадения от дисциплины, от правильного отступления».
В этих двух приведённых ленинских фразах явно заключено противоречие. Но не логическое, а диалектическое: «военный коммунизм» был вынужденным жизнеустройством Страны Советов, но был использован не только для её выживания, но и для опробования в повседневной практике собственно коммунистических отношений.
Опоры диктатуры пролетариата
«Военный коммунизм» и концептуально, и в своей повседневности стоял на защите диктатуры пролетариата, а у неё в обществе победившей социалистической революции были три опоры. Во-первых, большевистская партия, которая вдохновляла, организовывала и вела угнетённых и эксплуатируемых на борьбу за установление пролетарской диктатуры, вносила в массы осознание, в чьих интересах создаётся новый строй и от чьих нападок его надо защищать.
Второй опорой являлись Советы, содержанием всей деятельности которых стало осуществление диктатуры пролетариата. Советы стали аппаратом диктатуры пролетариата.
Третья опора — профсоюзы, в которых объединено рабочее большинство. Вот цифры, приведённые Лениным летом 1920 года. В профессиональных союзах РСФСР тогда состояло 4 миллиона 120 тысяч человек. Для сравнения: в рядах ВКП(б) было 611 тысяч человек. С некоторой натяжкой можно было даже утверждать, что профсоюзы — это и есть рабочий класс РСФСР, как минимум — его абсолютное большинство.
Но после Октябрьской победы три опоры диктатуры пролетариата объективно оказались не в одинаковом положении. Позиции большевистской партии безоговорочно укрепились: она стала правящей. Советы получили государственную власть от победившей революции.
А профсоюзы… утратили свою прежнюю основную функцию. Ведь создавались они для защиты интересов работников наёмного, эксплуатируемого труда от правящего капитала. Но после образования II Всероссийским съездом Советов рабоче-крестьянского правительства их основную функцию забрало государство. Огромная заслуга российских профсоюзов, которые формировались во время Первой русской революции, была в том, что они не только приняли Октябрьскую революцию, но и включились в выполнение поставленных ею задач.
Послеоктябрьская деятельность профсоюзов ёмко дана в «тезисах Рудзутака», опубликованных перед Х съездом РКП(б):
«1. Непосредственно после Октябрьской революции профессиональные союзы оказались почти единственными органами, которые наряду с проведением рабочего контроля могли и должны были взять на себя работу по организации и управлению производством. Государственный аппарат управления народным хозяйством в первый период существования Советской власти не был ещё налажен, а саботаж владельцев предприятий и высшего технического персонала остро ставил перед рабочим классом задачи сохранения промышленности и восстановления нормального функционирования всего хозяйственного аппарата страны.
2. В последующий период работы ВСНХ (создан решением ВЦИК и СНК 5 декабря 1917 года. — В.Т.), когда значительная часть этой работы свелась к ликвидации частных предприятий и к организации государственного управления ими, профессиональные союзы вели эту работу наряду и совместно с государственными органами экономического управления.
Слабость государственных органов не только объясняла, но и оправдывала подобный параллелизм; исторически он был оправдан фактом установления полного контакта между профсоюзами и органами экономического управления.
3. Управление государственных экономических органов, постепенное овладение ими аппаратом производства и управления, согласования отдельных частей этого аппарата, — всё это перенесло центр тяжести работы по управлению промышленностью и выработки производственной программы в эти органы. В связи с этим работа профсоюзов в области организации производства свелась к участию в формировании коллегий главков, центров и заводоуправлений».
Как отмечал Ленин, профсоюзы ещё и участвовали в решении одной из острейших проблем той поры — продовольственного вопроса.
Выходит, в период «военного коммунизма» между тремя опорами диктатуры пролетариата каких-либо существенных противоречий не было. Не случайно во второй Программе большевистской партии, принятой VIII съездом РКП(б) в марте 1919 года, ряд отношений, навеянных «военным коммунизмом», получили закрепление. В подтверждение приведу лишь два тезиса.
Первый: «В области распределения задача советской власти в настоящее время состоит в том, чтобы неуклонно проводить замену торговли планомерным организованным в общегосударственном масштабе обменом продуктов. Целью является организация всего населения в единую сеть потребительских коммун, способных с наибольшей быстротой, планомерностью, экономией и с наименьшей затратой труда распределить все необходимые продукты, строго централизуя весь исполнительный аппарат».
Второй: «Будучи уже, согласно законам Советской республики и установившейся практике, участниками всех местных и центральных органов управления промышленностью, профессиональные союзы должны прийти к фактическому сосредоточению в своих руках всего управления всем народным хозяйством как единым хозяйственным целым. Обеспечивая, таким образом, неразрывную связь между центральным государственным управлением, народным хозяйством и широкими массами трудящихся. Профессиональные союзы должны в самых широких размерах вовлекать последние в непосредственную работу по ведению хозяйства».
Заметим: оба пункта были внесены Лениным в его «Проект Программы РКП(б)» в раздел «Основные задачи диктатуры пролетариата в России» и в феврале 1919 года опубликованы в «Правде»; но в пункте о передаче хозяйственного управления профсоюзам у Ленина было важное уточнение: «…мы должны систематически, проверяя каждый шаг результатами практического опыта, превращать союзы, с одной стороны, в органы управления всем народным хозяйством; … с другой стороны, профессиональные союзы должны превращаться ещё более в органы трудового и социалистического воспитания всей трудящейся массы поголовно…»
Но поскольку на смену «военному коммунизму» пришёл нэп, то первый из приведённых пунктов был сдан в запасники до перехода к высшей фазе коммунистической формации, а жизненность второго становится сомнительной. Но это всё — идеологический пласт происходивших изменений. Решающая же роль принадлежит всё-таки не ему, а тем социальным группам, размер и роль которых возросли в составе партии.
Откуда возникли платформы
И на съезде, и до него отмечалось, что гражданская война заметно деформировала состав рабочего класса. Его авангардная, революционно стойкая часть в значительной степени ушла защищать с оружием в руках и отдала жизни за Советскую власть. Рабочие места на заводах заняли новобранцы из деревни. А большинству их была присуща не пролетарская революционность, а мировоззрение мелкой буржуазии. И к диктатуре пролетариата они подходили чаще всего по-мещански.
Таким образом, победа в Гражданской войне привела не только к понятному недовольству мелких собственников деревни запретом на торговлю, то есть отсутствием товарно-денежных отношений, но и к недовольству рабочих, в том числе Петрограда, условиями послевоенной жизни. Немудрено, что диктатуру пролетариата они хотели видеть как их право добиваться исполнения их, пролетариев, воли. А реализовывать такое своё желание им было легче, конечно же, не через РКП(б) или Советы, а через профсоюзы.
Половина из шести платформ, отличаясь политическими и идеологическими нюансами, отражала настроения именно этой, «новой» части рабочего класса, которая была носителем мелкобуржуазных интересов. И нет оснований считать, что это были только беспартийные рабочие. Партийцы, находясь в постоянном контакте с ними, становились проводниками их позиций и их интересов внутри РКП(б). Кроме того, в годы Гражданской войны, отмечал Ленин, в большевистскую партию вступили многие тысячи бывших меньшевиков.
Оценки и требования «рабочей оппозиции» подтверждали, что она выражала интересы той части рабочего класса, которая была носителем мелкобуржуазного мировидения. Об этом прежде всего свидетельствуют её обвинения РКП(б) и Советского государства в пренебрежительном отношении к рабочему классу: «Наблюдающееся ныне стремление уклониться от проведения в жизнь программных решений партийного съезда о роли и задачах профессиональных союзов в Советском государстве свидетельствует о прямом недоверии к силам рабочего класса… Необходимость уничтожения существующей системы диктуется тем обстоятельством, что громадные массы производителей воспитаны и идейно подготовлены профессиональными союзами к тому, что действительная защита классовых интересов производителей (выделено мной. — В.Т.) в переживаемый нами момент заключается в победе над хозяйственной разрухой … от успешности выполнения этих задач зависит и самое существование рабочего класса нашей страны».
Ленин в этой фразе обратил внимание на понятие «производители»: оно означало, что «рабочая оппозиция» взялась защищать интересы не только пролетариата, но и буржуазии. По крайней мере, забота о защите классовых интересов производителей свидетельствует о том, какой слой внутри рабочего класса она представляла.
В принципе эта же социальная база и у платформы «децистов». Весь пафос её предсъездовских тезисов сводился к передаче функций Советского государства профсоюзам. На этом поле платформа «демократического централизма» радикальнее «рабочей оппозиции». Но та и другая (как и «игнатовцы», тезисы которых представляли собой компиляцию платформ «децистов» и «рабочей оппозиции») демонстрировали полное непонимание или незнание знаменитого положения К. Маркса о диктатуре пролетариата. А он в «Критике Готской программы» подчёркивал: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода (выделено мной. — В.Т.) не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». Поэтому всякое ограничение роли Советского государства, в том числе при обсуждении темы профсоюзов, представляло собой, независимо от намерений авторов, попытку секвестрования диктатуры пролетариата.
Троцкий и Бухарин про выдающееся положение К. Маркса о государстве переходного периода от капитализма к коммунизму (к его первой фазе социализму), конечно же, помнили. Поэтому их основной тезис сводится к «огосударствлению профсоюзов». Надо заметить, что «буфер» Бухарина так плотно прилип к платформе Троцкого, что в ходе работы Х партсъезда делегатам был предложен совместный проект постановления, подписанный Троцким, Бухариным и их соавторами. В этом совместном творчестве утверждалось: «Наша платформа (то есть она у них уже одна. — В.Т.) — производственная в противовес профессионалистской». То была первая заявка на ликвидацию профсоюзов. Далее реализация курса на фактическую ликвидацию профсоюзов предлагалась по нескольким направлениям.
Главное из них — их огосударствление. В совместном проекте постановления эта задача формулируется однозначно: «Постепенное сосредоточение в руках профсоюзов всего управления производством… означает тем самым планомерное превращение союзов в аппараты рабочего государства, т.е. постепенное сращивание союзных и советских органов». (По ходу заметим, что Троцкий и здесь оставался… правоверным троцкистом, то есть противником большевизма, так как пренебрегал тем, что Советское государство опиралось на союз пролетариата и крестьянства, что большинство его населения крестьянское.) Следовательно, профсоюзам придавались административные функции, как это было реализовано Троцким в Цектране.
Второе направление ликвидации профсоюзов Троцким наиболее полно выражено в первоначальном наброске тезисов Троцкого, направленных в ЦК. Читаем: «Производственная роль профессиональных союзов в рабочем государстве коренным образом отличается от их «тред-юнионистской» (в своей основе) роли в капиталистическом государстве. Между тем, при сохранившейся и укрепляющейся независимости государственно-хозяйственных и профсоюзных органов, внутри союзов продолжает сохраняться отношение к государству как к договаривающейся стороне». Троцкий заявлял, что защита интересов рабочих в рабочем государстве является «чрезвычайно опасным» для профсоюзов и хозяйственных органов».
Третье направление — милитаризация профсоюзов. В совместном проекте постановления съезда указывается, что перед профсоюзами «стоит задача перехода к работе по-военному». В «первоначальном наброске тезисов, внесённом к пленуму ЦК РКП 9 ноября 1920 г. Л. Троцким», эта установка чётко противопоставлена позиции Ленина и его единомышленников. Дело в том, что В.И. Ленин в предсъездовских статьях, посвящённых профсоюзному вопросу, настойчиво подчёркивал, что методом работы профсоюзов является разъяснение, а не принуждение.
Этот ленинский подход был развит И.В. Сталиным в статье «Наши разногласия», опубликованной в «Правде» 19 января 1921 года. В ней, в частности, отмечено: «Одна группа партийных работников во главе с Троцким, упоённая успехами военных методов в армейской среде, полагает, что можно и нужно пересадить эти методы в рабочую среду, в профсоюзы для того, чтобы достичь таких же успехов в деле укрепления союзов, в деле возрождения промышленности. Но эта группа забывает, что армия и рабочий класс представляют две различные среды, что метод, пригодный для армии, может оказаться непригодным, вредным для рабочего класса и его профсоюзов».
Вот как ответил на партийную критику Троцкий: «Голое противопоставление «военных» методов (приказ, кара) профессионалистским методам (разъяснение, пропаганда, самодеятельность) представляет собой проявление каутскиански-меньшевистски-эсеровских предрассудков. Милитаризация труда в рабочем государстве не может быть осуществлена без самодеятельности сотен и сотен тысяч рабочих и крестьян, которая превращается в самодеятельность миллионов и миллионов, постепенно поглощая и растворяя в себе наиболее суровые методы и приёмы принуждения. Само противопоставление трудовой и военной организации в рабочем государстве представляет собой позорную капитуляцию перед каутскианством».
Когда аргументы заменяют ярлыками, это значит, что по сути сказать нечего.
К этому надо добавить, что Троцкий был сторонником милитаризации не только деятельности профсоюзов, но и в целом трудовой деятельности рабочего класса. Так, он настаивал не только на увеличении числа трудовых армий, но и рассматривал их как перспективный способ организации производственной деятельности пролетариата Страны Советов. Он считал, что все рабочие должны быть всегда готовы к смене не только места работы, но и места проживания, если это сочтут необходимым органы хозяйственного управления, в частности — огосударствлённые профсоюзы.
Фактически Троцкий настаивал на модели общественного устройства, которая у наших идейных противников получит название «казарменного социализма». Х съезд РКП(б) отверг эту модель. Но, обоснованно критикуя Л.Д. Троцкого и усматривая основную причину его подходов к социалистическому строительству в его небольшевизме, мы должны ответить на вопрос: могла ли быть социальная база у троцкизма в молодом советском обществе и Российской коммунистической партии (большевиков)? И могла, и была. И она тоже связана с мелкобуржуазностью. С революционной мелкобуржуазностью, которая не способна к планомерной, настойчивой, повседневной работе как по подготовке трудящихся к революционному наступлению, так и к требующему ещё большей напряжённости, твёрдости и «усидчивости» делу социалистического созидания.
В.И. Ленин ещё в апреле 1918 года требовательно писал: «Руководить трудящимися и эксплуатируемыми массами может только класс, без колебаний идущий по своему пути, не падающий духом и не впадающий в отчаяние на самых трудных, тяжёлых и опасных переходах. Нам истерические порывы не нужны. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата».
Этап «военного коммунизма» безусловно способствовал росту этой революционной мелкобуржуазности и в рабочей среде. Вот тоненькая брошюрка «XI съезд» издательства «Пролетарий», в котором в 1929 году уже четвёртым (!) изданием выходила серия «История ВКП(б) в съездах». Её автор, известный партийный работник довоенных лет Д. Лебедь писал: «В принципе военный коммунизм носил в себе зачатки коммунистического порядка, но, в условиях страшной разрухи, противоречия между крестьянством и городом, этот военный коммунизм был не чем иным, как средством мобилизовать всё для дела спасения Октябрьских завоеваний. Именно благодаря широкому применению мер обобществления всех материальных ресурсов, благодаря вмешательству органов пролетарской диктатуры в дело правильного распределения скудных материальных ценностей мы могли поддерживать армию и промышленность в тех размерах, которые были возможны и которые хотя бы сколько-нибудь облегчали ведение борьбы. «Всё для революционной борьбы и успешного её завершения» — таково главное содержание эпохи военного коммунизма. В то же время подавление буржуазии, отнятие у неё не только основных средств производства и товарообмена, но и всей массы средств и ценностей, закрытие торговли, начиная с миллионной, синдикатского типа и кончая лотковой-копеечной, и передача всего этого дела в руки Советов и их органов, — многими коммунистами и пролетариями было усвоено, как единственный и исчерпывающий путь к дальнейшему развитию коммунизма. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда нэп вместе с коренными изменениями в области хозяйственной принёс и оживление мелкобуржуазных и буржуазных форм хозяйства и стал восстанавливать различные формы и организации буржуазного быта, ликвидированные военным коммунизмом (рестораны, увеселительные места и т.п.), когда стал появляться спекулянт-лавочник на «законных основаниях», когда заговорили всерьёз о концессиях, — некоторые коммунисты склонны были в этом видеть отступление от принципов, возвещённых Октябрьской революцией».
Х съезд РКП(б) сумел отделить «железную поступь батальонов пролетариата» не только от мелкобуржуазности заурядного мещанства, проросшего в рабочем классе и его партии, но и от мелкобуржуазной революционности. Он поддержал позицию ленинского большинства ЦК большевистской партии.
Большевистское видение взаимодействия опор диктатуры пролетариата было изложено в речи Ленина, произнесённой 30 декабря 1920 года на соединённом заседании делегатов VIII съезда Советов, членов ВЦСПС и МГСПС — членов РКП(б). Одновременно это был первый ответ на платформу Троцкого о перестройке профсоюзов.
Опираясь на знаменитую формулу диктатуры пролетариата, данную К. Марксом в «Критике Готской программы», В.И. Ленин в то же время исходил из того, что диктатуру пролетариата проводит в жизнь не только пролетарское государство, но и ведущие организации рабочего класса, в частности партия и профсоюзы. Поскольку Коммунистическая партия является авангардом рабочего класса, то она не может не быть руководящей силой в системе диктатуры пролетариата. Кстати, дискуссия о профсоюзах на Х съезде РКП(б) является самым убедительным подтверждением такого статуса партии. Образно говоря, партия не только организационно и идейно направляет повседневную деятельность диктатуры пролетариата, но и одухотворяет её. Она передаёт государству революционную энергию авангарда рабочего класса. Но ни партия, ни государство не смогут реализовывать волю многомиллионного класса без его массовой поддержки.
Ленин поясняет, в чём объективно и конкретно состоит роль профсоюзов в обеспечении диктатуры пролетариата: «В том, что профсоюзы создают связь авангарда с массами, профсоюзы повседневной работой убеждают массы, массы того класса, который один только в состоянии перевести нас от капитализма к коммунизму. Это с одной стороны. С другой стороны, профсоюзы — «резервуар» государственной власти. Вот что такое профсоюзы в период переходный от капитализма к коммунизму. Вообще нельзя осуществить этот переход, не имея главенства того класса, который один только воспитан капитализмом для крупного производства… Но диктатуру пролетариата через его поголовную организацию осуществить нельзя. Ибо не только у нас, в одной из самых отсталых капиталистических стран, но и во всех других капиталистических странах пролетариат все ещё так раздроблен, так принижен, так подкуплен кое-где (именно империализмом в отдельных странах), что поголовная организация пролетариата диктатуры его осуществить непосредственно не может. Диктатуру может осуществлять только тот авангард, который вобрал в себя революционную энергию класса. Таким образом, получается как бы ряд зубчатых колёс. И таков механизм самой основы диктатуры пролетариата, самой сущности перехода от капитализма к коммунизму».
Ленин признавал, что этот механизм работал не всегда и не везде продуктивно. Он считал справедливой критику бюрократизма со стороны «рабочей оппозиции». А борьбу за дисциплину, о которой заботился Троцкий, Ленин ещё в 1918 году определил как одну из форм классовой борьбы в условиях диктатуры пролетариата.
Но необходимость улучшения работы «зубчатых колёс механизма» ни в коем случае не означает потребности в его сломе. Более того, во взаимодействии «зубчатых колёс» неизбежны противоречия, но без них невозможно движение. «Рабочая оппозиция» совершенно не постигла противоречие между рабочим классом и его авангардом. Между тем только постоянная работа по его разрешению позволяет укреплять влияние партии во всём рабочем классе.
Непонимание этого противоречия и сегодня приводит к рассуждениям то об исчезновении рабочего класса, то о его перерождении. А следствием становится «хвостизм», который был характерен для «рабочей оппозиции», нашедшей опору в мелкобуржуазной части рабочего класса.
Небольшевизм Троцкого породил непонимание им диалектики отношений рабочего класса и крестьянства в социалистической революции, следствиями чего перед Х партсъездом стали его идеи об огосударствлении профсоюзов и милитаризации труда. Кстати, только при таком непонимании диалектики можно одновременно проповедовать фактически «казарменный социализм» и уверять, что идею нэпа он выдвигал якобы раньше Ленина.
Ну а дискуссия о профсоюзах, настырно навязанная партии в декабре 1920 года Троцким, была окончательно закрыта ровно через год. В декабре 1921 года состоялся пленум ЦК большевиков, на котором был рассмотрен вопрос о роли и задачах профсоюзов в связи с новой экономической политикой. Его решения были обобщены Лениным в одноимённом проекте тезисов, которые после незначительной правки одобрил XI съезд РКП(б). Вот несколько фрагментов, отражающих их суть и тот вектор, который большевистская партия в условиях нэпа указала профсоюзам: «Новая экономическая политика вносит ряд существенных изменений в положение пролетариата, а следовательно, и профсоюзов… В частности, теперь допущены и развиваются свободная торговля и капитализм, которые подлежат государственному регулированию, а, с другой стороны, государственные предприятия переводятся на так называемый хозяйственный расчёт, то есть по сути в значительной степени на коммерческие и капиталистические начала…
Пока существуют классы, неизбежна классовая борьба. В переходное время от капитализма к социализму неизбежно существование классов, и программа РКП говорит с полнейшей определённостью, что мы делаем лишь первые шаги в переходе от капитализма к социализму. Поэтому и компартия, и Соввласть, как и профсоюзы, должны открыто признавать существование классовой борьбы и её неизбежность до тех пор, пока не закончена, хотя бы в основе, электрификация промышленности и земледелия, пока не подрезаны этим все корни мелкого хозяйства и господства рынка. Отсюда вытекает, что в данный момент мы никоим образом не можем отказаться от стачечной борьбы, не можем принципиально допустить закона о замене стачек обязательным государственным посредничеством.
С другой стороны, … при пролетарском государстве переходного типа, каково наше, конечной целью стачечной борьбы может быть лишь укрепление пролетарского государства и пролетарской классовой госвласти путём борьбы с бюрократическими извращениями этого государства, с его ошибками и слабостями, с вырывающимися из-под его контроля классовыми аппетитами капиталистов и т. п.».
Идея «превращать профсоюзы в органы управления всем народным хозяйством» впредь уже не выдвигалась.
Наказы съезда
Дискуссия о профсоюзах породила резолюцию Х съезда РКП(б) «О единстве». Её суть не в запрете дискуссий и даже не в недопустимости платформ (через два года, перед XIII Всесоюзной партконференцией, ЦК РКП(б) разрешил снова инициированную Троцким дискуссию по платформам, в которой её инициатор получил всего 1,6% голосов членов партии). Резолюция решительно запрещала всякую фракционность. И на это В.И. Ленин обращал особое внимание, постоянно указывая на чрезвычайность ситуации, когда дамоклов меч капитала завис над диктатурой пролетариата. Фракционность же и троцкистов, и «рабочей оппозиции» проявлялась не в их особом мнении, а в настрое на раскол партии.
Оценивая политическое поведение «рабочей оппозиции», Ленин обращал особое внимание на её заявления о том, что «даже в случае поражения на съезде — оставаться внутри партии и шаг за шагом твёрдо отстаивать свою точку зрения». Готовность сохранить внутри РКП(б) особую организацию со своей политической позицией, своим руководством и дисциплиной была повторена вожаками «рабочей оппозиции и на съезде профсоюза горнорабочих, проходившем перед Х партсъездом: «Мы не будем делать уступок, но мы останемся в партии». Это типичное проявление фракционности.
А вот как писал Ленин в статье «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина» об их претензиях в той дискуссии: «Брошюра Троцкого открывается заявлением, что «она является плодом коллективной работы»; что принимал участие в её составлении «целый ряд ответственных работников, особенно профессионалистов (члены президиума ВЦСПС, ЦК металлистов, Цектрана и др.)»; что это «брошюра-платформа». А в конце тезиса №4 читаем, что «предстоящему партийному съезду придётся выбирать (курсив Троцкого) между двумя тенденциями в области профессионального движения».
Если это не есть образование фракции одним членом Цека, … то пусть попробует объяснить партии т. Бухарин или любой из его единомышленников, какой же иной смысл имеют русские слова: «фракционность» и «уклон к крушению» партии?? … Один член Цека остаётся одним из 19, который подбирает себе группу вне Цека и с «коллективным» «трудом» этой группы выступает, как с «платформой», предлагая партсъезду «выбирать между двумя тенденциями»!!».
Думается, более подробно объяснить, что такое внутрипартийная фракционность, чем это сделал В.И. Ленин, просто невозможно. И мы обязаны сохранить ленинский подход к фракционности, в том числе к её недопустимости в партии.
В целом дискуссия о профсоюзах очень поучительна для современных коммунистов. Она ещё раз настойчиво напоминает, что социальной базой коммунистической партии является прежде всего рабочий класс. Но он требует постоянного внимания партии к себе. В противном случае он попадает под влияние буржуазного (прежде всего мелкобуржуазного) сознания. Засорение компартии буржуазным, прежде всего мелкобуржуазным, элементом неизбежно приводит к её собственной деформации. Это первый наказ Х съезда РКП(б).
Второй наказ состоит в неуклонном требовании к сохранению партией своего революционного характера, к подчинению всей своей деятельности борьбе за диктатуру пролетариата, к недопустимости сотрудничества с любыми приверженцами диктатуры буржуазии.
Третий наказ касается работы современных коммунистов в профсоюзах. Х съезд РКП(б) убедительно доказал, что только профсоюзы могут обеспечить надёжную связь партии с массами наёмных, эксплуатируемых работников физического и умственного труда, которые в современной России составляют, по данным Росстата, не менее 80% занятого населения.
Наконец, четвёртый наказ: без глубокого знания марксистско-ленинской теории, без владения материалистической диалектикой успешная работа коммунистов невозможна.
