Поводом для этих заметок стали события 50-летней давности. Одно из них — всесоюзного масштаба, нет, пожалуй, даже глобального. Я имею в виду XXIV съезд КПСС. Думаю, он заслуживает внимания не только потому, что с момента его проведения исполняется круглая дата — полстолетия. Он был интересен прежде всего тем, что подводил первые результаты той экономической реформы, благодаря которой был начат поиск совершенствования экономической системы на новом этапе её развития. Во-вторых, это был первый партийный съезд, который подводил итоги 5-летней деятельности нового партийного руководства. В октябре 1964 года Первым секретарём ЦК КПСС был избран Л.И. Брежнев, а Председателем Совета Министров СССР стал А.Н. Косыгин.
Второе событие было сугубо личное: осенью того же 1971 года началась моя трудовая биография. Но сегодня я вижу и осознаю, как переплетались эти разномасштабные события.
По окончании школы я поступил на Дмитровскую перчаточную фабрику и, следовательно, принял участие в выполнении решений XXIV съезда КПСС. Я стал рабочим, то есть представителем того класса, роль которого так высоко была оценена Коммунистической партией в лице её высшего органа — съезда, класса, влияние которого должно было расти и укрепляться. А устроился я на работу в сентябре, как раз в пору, когда проходила отчётно-выборная кампания в низовых организациях профсоюзов, и почти сразу принял участие в профсоюзном собрании подразделения, где стал работать, — отдела главного механика.
Меня тогда поразило, насколько активно мои новые товарищи-рабочие приняли участие в этом собрании. Слесари и фрезеровщики, плотники и столяры выступали с инициативами, как добиться улучшения работы подразделения, вносили конкретные предложения, ставили вопросы по улучшению быта и отдыха рабочих. На собрании присутствовал главный механик, который всех внимательно выслушал и дал ответы на ряд вопросов. При этом люди как-то естественно, вроде бы между делом ссылались на материалы XXIV партсъезда. Но не так, как это делали ораторы на лекциях и в докладах — со ссылками и с цитатами, а касались того, что связано с их работой и жизнью. Честно говоря, тогда мне это казалось обыденностью: ведь мы в школе изучали документы этого съезда сразу же после его окончания, значит, думал я, и рабочие их тоже должны знать.
Материалы съезда я знал неплохо. Уже сложилась привычка читать газеты, причём домашняя среда приучила особенно внимательно относиться к «Правде», где документы съезда освещались особенно подробно. Я помнил, что в Отчётном докладе ЦК КПСС, с которым выступил Л.И. Брежнев, на первое место была выдвинута задача повышения эффективности производства на основе научно-технического прогресса и более полного использования всех резервов. В газетных статьях о съезде очень много писалось про задачу исторической важности: требовалось органически соединить достижения научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства.
Не помню, чтобы выступавшие на том профсоюзном собрании вспоминали о научно-технической революции, но о том, как повысить эффективность производства, говорили всерьёз. Говорили о резервах, о механизации конкретных производственных процессов…
Это первое собрание стало для меня настоящим уроком рабочей демократии, и я его запомнил на всю жизнь. Для меня, бывшего десятиклассника, это была совершенно новая среда, и надо было не только осваивать слесарное дело, но и найти своё место в коллективе. А он учил видеть в единстве свою личную жизнь и жизнь всей страны. Поэтому и рабочие, и специалисты всерьёз относились и к поставленным партией задачам, и к её обещаниям повышения жизненного уровня населения. Люди верили коммунистам, потому что директивы предыдущего, XXIII съезда КПСС были выполнены, а задания по важнейшим показателям, относившимся к повышению благосостояния трудящихся, перевыполнены.
Так, средняя заработная плата увеличилась на 26%. Минимальная зарплата рабочих и служащих была поднята до 60 рублей. Значительно улучшилась структура потребления. В 1970 году по сравнению с 1965-м потребление мяса в расчёте на человека возросло на 17%, молока и молочных продуктов — на 22%, яиц — на 23%. На этом направлении XXIV съезд КПСС определил главным курсом повышение денежных доходов, и в первую очередь зарплат и пенсий. За годы пятилетки минимальную заработную плату намечалось довести до 70 рублей, а среднюю — до 146—149 рублей против 133 в 1970 году.
Я, рабочий, на практике мог убедиться: соответствуют ли заявленные партией оценки реальному положению дел. Сдав нормативы на второй разряд, я стал получать минимальную оплату — 60 рублей. Но вскоре, в 1973 году, ощутил на себе результаты выполнения решений XXIV партсъезда: моя зарплата была увеличена до 70 рублей и были подняты тарифные ставки и оклады всем остальным работникам примерно на 15%. Понятно, что меры ЦК КПСС и правительства по повышению оплаты труда, а они по стране коснулись 90 миллионов рабочих и служащих, были восприняты с чувством большого удовлетворения.
Вопросы экономической реформы тоже не были чем-то отвлечённым от повседневной жизни рабочих коллективов и отдельных трудящихся. XXIV съездом КПСС в области совершенствования структуры производства была признана необходимость концентрации производства, создания производственных и научно-производственных объединений как основных хозрасчётных звеньев производства. Это решение коснулось и нас. С 1974 года, когда к нам присоединили два производства — Бронницкую фабрику и Клинский цех, наше предприятие стало называться Дмитровское производственное трикотажно-перчаточное объединение.
Как много в те годы Советское государство — собственник предприятия — делало для своих работников! Возводились новые производственные помещения: с высокими потолками, системами вентиляции, хорошим освещением. Был построен административно-бытовой корпус с бытовыми помещениями и хорошо оснащённым медпунктом, введён в строй профилакторий, не уступающий иному санаторию. Тогда в СССР предприятие было не только местом работы и получения зарплаты. Здесь укрепляли здоровье (профилакторий) и удовлетворяли культурные потребности (клуб, библиотека). Любители чтения у нас в очередь записывались, чтобы взять интересную книгу или литературный журнал.
Сегодня, вспоминая прошлое, могу утверждать: пять лет, предшествовавшие XXV съезду КПСС, были не только годами экономического подъёма. Это было время успешного развития всего социалистического общества, развития и совершенствования его социальной структуры, укрепления ведущей роли рабочего класса.
«За годы пятилетки численность рабочих возросла примерно на 8 миллионов человек, — говорил в Отчётном докладе Центрального Комитета XXIV съезду КПСС Л.И. Брежнев. — Но место рабочего класса в социалистическом обществе определяется не только его численностью, которая может меняться в зависимости от развития экономики, от темпов научно-технической революции. Рабочий класс был и остаётся основной производительной силой общества. Революционность, дисциплинированность, коллективизм определяют его ведущее положение в социалистических общественных отношениях… Усилия партии и впредь будут направлены на то, чтобы влияние рабочего класса во всех сферах жизни нашего общества росло и укреплялось, чтобы его инициатива и активность приносили всё более плодотворные результаты».
Если с работой профсоюзной организации я познакомился, как только поступил на фабрику, то с деятельностью первичной партийной организации и в определённой мере с работой горкома партии — лишь в ноябре 1976 года, когда стал кандидатом в члены КПСС.
Первичная партийная организация тогда, в советское время, являлась ядром трудового коллектива, вела работу непосредственно среди трудящихся, организовывала выполнение задач, стоявших перед предприятием, руководила работой профсоюзов и комсомола, принимала активное участие в проведении кадровой политики. Так было записано в Уставе КПСС. Так было и в жизни.
Важнейшей задачей партийной организации был приём в члены КПСС. Здесь в полной мере проявлялась линия XXIV и двух последующих съездов КПСС на формирование рабоче-крестьянского состава партии. Во второй половине 70-х годов прошлого века 59% всего партийного пополнения были рабочими. А на практике выполнялась установка партийных органов: одного инженерно-технического работника принимать в партию только после приёма двух рабочих.
Хорошо это было или плохо? Усилило это влияние рабочего класса в обществе? Укрепило партию или нет? То, что через десять лет после XXVI съезда партия прекратила своё существование, подтверждает: такой формальный подход не укрепил КПСС.
Увы, в партию тогда очень часто вступали, в том числе и рабочие, не из идейных, а из прагматических, а то и просто корыстных соображений. Дело в том, что уже в 1960-е годы в обществе стал устанавливаться порядок: на любую должность выше бригадирской предпочитали ставить члена партии. И рабочие, которые имели перспективы служебного роста, особенно те, кто учился в заочных техникумах и институтах, это прекрасно понимали. Это не значит, что они были людьми недостойными. Отбор в партию был достаточно взыскательным, и лентяев или нарушителей дисциплины не принимали. Вступавшие в Компартию были действительно лучшими, но... не политическими борцами.
Беда была в том, что произошёл разрыв идеологической и организационной деятельности партии. Об опасности такого разрыва предупреждал ещё В.И. Ленин. Для него была бесспорной мысль о первичности идейного объединения коммунистов как сознательных выразителей коренных интересов рабочего класса, как борцов-единомышленников. Это прямо следует из определения им партии как соединения научного социализма с массовым рабочим движением. Отсюда вытекает и ленинское отношение к идеологической форме классовой борьбы пролетариата, к научной разработке Программы партии. Отсюда и его положение о необходимости «освещения теорией каждого частного факта». «Отсутствие теории, — писал В.И. Ленин, — отнимает право существования у революционного направления и неизбежно осуждает его, рано или поздно, на политический крах».
В середине 1960-х годов партия оказалась в затяжном теоретическом застое. Третья Программа партии, принятая в 1961 году — главный теоретический документ КПСС, — содержала положения, резко разошедшиеся с жизнью, с практикой социалистического строительства. В достижение целей, поставленных в Программе, уже не верили. Знания её при приёме в партию никто не спрашивал и не требовал. Спрашивали знание Устава, и в первую очередь — обязанностей члена партии, главной из которых считалось «быть примером в труде и общественной жизни».
Фактически понимание роли коммуниста стало сводиться к следующему: хорошо работай, будь морально устойчив — и на том спасибо. Не политическим бойцом, а помощником администрации по выполнению плана чувствовал себя коммунист в трудовом коллективе. Неудивительно, что это негативно сказалось на судьбе партии во время обострения классовой борьбы на рубеже 1980—1990-х годов.
Политика партии, её руководящих органов в 1970-е годы позитивно сказалась на жизни и сознании всех трудящихся — и коммунистов, и беспартийных. Враги социализма назвали это десятилетие годами застоя. Но никакого застоя не было. В Отчётном докладе ЦК КПСС XXVI съезду было справедливо отмечено: 1970-е годы были периодом устойчивого роста тяжёлой промышленности. Так, выпуск средств производства вырос в таких же масштабах, как и за предыдущие 20 лет. В два раза, по сравнению с 1960-ми годами, возросла выработка электроэнергии. Производство средств вычислительной техники за десять лет возросло в 10 раз. Рост экономической мощи Советского государства позволил выполнить в 1970-е годы широкую программу подъёма народного благосостояния. Так, среднемесячная заработная плата превысила в 1980 году 168 рублей и увеличилась по сравнению с 1970 годом почти в 1,4 раза.
Но качество жизни человека нельзя свести только к уровню доходов. «Советское общество — это общество людей ТРУДА» — так было сказано в Отчётном докладе ЦК КПСС XXVII съезду. «Понятно всем, — отметил далее Л.И. Брежнев, — что люди трудятся лучше, охотнее там, где они ощущают постоянную заботу об улучшении условий их труда и быта. Завод, ферма — тот же дом, где человек проводит треть своей жизни. Здесь всё должно быть удобным, современным — от рабочих мест до бытовок и столовых».
Могу свидетельствовать: предприятие, на котором тогда я работал, не противоречило этой установке. Но запросы росли, а их удовлетворение замедлялось. Я ничуть не лгу, что в те годы были очереди за книгами. Но, к сожалению, очереди были не только за ними. Они были за мясом, колбасой, за молочными продуктами и за многими промышленными товарами. Более того, в конце 1970-х годов снабжение населения продовольствием и товарами народного потребления ухудшилось.
Я работал в женском коллективе, а эти проблемы больше всего били по женщинам. Они в первую очередь думают, как накормить семью, одеть-обуть детей. Среди моих товарищей по работе, как, впрочем, и во всей стране, нарастали скептицизм, недоверие к партийным решениям и официальной пропаганде, всё больше господствовала политическая апатия.
В чём причина этих явлений? В недостатках управления экономикой, в несовершенстве хозяйственного механизма — такой ответ мы видим в партийных документах той поры. Как отметил Л.И. Брежнев на ноябрьском (1981 года) пленуме ЦК КПСС, при существующем хозяйственном механизме «предприятиям и объединениям экономически невыгодно брать напряжённые планы, форсировать научно-технический прогресс, повышать качество продукции». Ну а враги социализма давали и сейчас дают другой ответ: сама социалистическая система, отсутствие частной собственности и конкуренции не позволяют эффективно развиваться экономике.
Вместо глубокого теоретического, на марксизме-ленинизме основанного анализа общества, которое переросло прежние способы управления, приносившие успехи в ушедшие десятилетия, руководство партии и государства стало искать ответы у… капитализма. В начале 1990-х годов на территории СССР появились частные собственники, а значит, появилась и эксплуатация человека человеком. От этих реформ-перестроек вместо успехов произошёл резкий спад производства, гибли целые отрасли и сотни тысяч предприятий. Трикотажное производство, на котором я работал, получив частного собственника — «хозяина», сократилось по выпуску продукции в 10 раз! В 10 раз сократился и трудовой коллектив. Была ликвидирована вся социальная сфера, а площади, созданные при Советской власти, «хозяин» пытается, большей частью безуспешно, сдавать в аренду.
Не только в «окаянные 90-е», но и в путинское двадцатилетие брежневские, то есть советские, социалистические, 70-е годы прошлого века воспринимаются как лучшие в жизни страны. Простые люди говорят, что тогда «мы жили при коммунизме», а одна женщина при мне заявила, что «мы жили в раю». Россияне, помнящие советские времена, сожалеют прежде всего об утраченной справедливости и стабильности. Да, в 1970-е не было ни «свободы фейковать», ни «гласности по-горбачёвски», но не было и разгула преступности, террора, нищеты. И, несмотря на очереди, была уверенность в завтрашнем дне. А сказки про «застой» опровергает хотя бы то, что накопленного тогда багажа оказалось столько, что до сих пор (за 35 лет!) нынешние «хозяева жизни» ещё не до конца его промотали.
Вот такой получился урок для рабочего класса. Социализм, даже несовершенный, каким он был в 70—80-е годы XX века, очень и очень много дал простому рабочему человеку. Не ломать его надо было, а улучшать, переходить к более зрелым формам.
Алексей ПАРФЁНОВ, рабочий, член ЦК КПРФ. г. Дмитров, Московская область
