Любой престижный киносмотр — в той или иной мере эхо шума и ярости окружающего мира. Сегодняшняя реальность практически полностью подчинена продолжающейся на планете пандемии COVID-19: уже полтора года люди живут в обстановке тревоги и непредсказуемости, сказывающейся буквально на всём, в том числе на творческих процессах. Вот и программы 43-го Московского международного кинофестиваля (ММКФ), состоявшегося в российской столице в последнюю неделю апреля, по признанию организаторов кинофорума, не могли не отразить разброда и шатания, царящих в последнее время не только в умах и настроениях общества, но и в самом кинопроизводстве. Буйство коронавируса и сопровождавшие его повсеместные локдауны по-разному стимулировали фантазию пребывавших в длительной самоизоляции творцов, бросавшихся из крайности в крайность и нередко находивших для своих картин чрезмерно причудливые художественные или даже антиэстетические решения и неожиданные смысловые коллизии.
Внеконкурсные циклы ММКФ традиционно вызвали не меньший интерес, чем основной показ. В первую очередь это относится к киноблокам-«старожилам», составляющим основу ежегодного факультативного меню фестиваля в Белокаменной. В частности, к программе «Эйфория», неизменно удивляющей тематическим разнообразием и успевшей за время своего существования побывать божественной и европейской, португальской и московской, окраинной и тропической, эйфорией сопротивления, наваждений и даже одержимости.
Картины, собранные в киноблоке, всегда обладают эмоциональной притягательностью и художественной нестандартностью, а главное, отражают настроения времени. Не случайно в год, когда жизнь людей проходит под знаком жёстких санитарных ограничений, программа получила название «Эйфория изоляции». Как подчёркивают авторы киноцикла, изоляция — чувство универсальное, не имеющее ни географических, ни временных границ: его находишь и в фильмах, снятых на заре кинематографа, и в лентах, созданных совсем недавно.
Под изоляцией можно подразумевать некоммуникабельность, одиночество, клаустрофобию, несвободу, социальное дистанцирование. В сегодняшней лихорадочно-нервозной и напряжённой атмосфере эти понятия приобретают дополнительные, ранее неведомые смыслы. А потому в картинах, вошедших в «Эйфорию» на 43-м ММКФ, изоляция воспринимается не просто как карантин, а гораздо шире — как состояние человека, культуры, общества.
Цикл познакомил зрителей с разножанровыми работами кинематографистов практически со всех континентов, среди которых в силу своей злободневности особо выделяется документальная история «Собутыльник онлайн. Карантинные разговоры», снятая российским мастером неигрового кино Владимиром Непевным — автором фильмов-портретов выдающихся писателей, артистов и музыкантов.
Потеряв во время пандемии работу, находчивая Светлана, сидя на самоизоляции, придумала прибыльный бизнес: за определённую плату она предлагает составить компанию каждому, кто хочет под рюмочку излить душу в «Скайпе» или «Зуме». Весьма актуальная и забавная лента, мировая премьера которой состоялась именно на 43-м ММКФ, основана на записях бесед героини с её виртуальными клиентами. В приватных разговорах люди делились своим «неповторимым» карантинным опытом и тем, как пандемия COVID-19 отразилась на их жизни.
Надо отметить, что в России в период самоизоляции сервисы объявлений пестрели предложениями в стиле «Составлю компанию онлайн. Каждый последующий час дешевле. Выслушаю, поддержу любую беседу. Обсужу личные вопросы, дам совет. Пью всё». Скучавшие и уставшие от одиночества люди искали друзей, разовых приятелей и даже интернет-собутыльников. Последние, кстати, во время локдауна пользовались бешеным спросом.
Стоимость часа разговора о политике, коронавирусе или личных проблемах варьировалась от 200 рублей до 5000 рублей. Примечательно, что дешёвые предложения успеха не имели, поскольку чувствовался подвох: ну какой уважающий себя виртуальный визави согласится развлекать «компаньона по рюмке» всего за две сотни.
Как выяснили эксперты, занявшиеся изучением специфики бизнеса, порождённого режимом вынужденного затворничества, жаждавшие общения обычно не ограничивались 60 минутами и за дополнительную плату продлевали онлайн-излияние души. Причём темой для бесед редко становился именно COVID-19 и его последствия. В основном люди жаловались на материальные трудности, неумение находить общий язык с детьми, опасались потери работы и финансовой стабильности.
Таким образом, интернет-собутыльник — просто осовремененный вариант случайного попутчика в поезде: с чужим человеком, с которым судьба свела всего на миг, гораздо легче делиться самым сокровенным и наболевшим.
Говоря об «Эйфории изоляции», нельзя пройти мимо аллегорической драмы «Яблоки» — полнометражного дебюта греческого режиссёра Христоса Нику, исследующего тему человеческой памяти, её избирательности. Место действия ленты — Афины, где разгорается необычная эпидемия, в результате которой люди внезапно становятся жертвами амнезии. Печальная участь не обходит стороной и главного героя Ариса: необъяснимый недуг настигает сотрудника «скорой помощи» по пути на кладбище, куда он с букетом цветов добирался на автобусе. Затем мужчину находят на остановке без документов и отправляют в больницу. Там выясняется, что память нельзя восстановить. Взамен Арису предлагают принять участие в реабилитационной программе и начать жизнь с нуля: с другим именем, работой и т.д.
Правда, формирование новой личности по авторской методике занимает продолжительное время, в течение которого больной должен выполнять обязательные задания. И даже после выписки пациент, по сути, живёт на автомате под диктовку медиков, заставляющих его фиксировать всё происходящее с ним на плёнке полароида и закреплять снимки в альбоме.
Амнезия главного героя — не ловкий сюжетный ход, как это часто бывает в латиноамериканских теленовеллах, где персонажи теряют всё подряд (память, детей, наследство, фамильные драгоценности, завещания), а попытка заставить зрителей всерьёз задуматься над тем, какую роль в нашей жизни играют воспоминания. Допустимо ли считать человека всего-навсего суммой того, о чём он не забыл и не хочет забывать? И что вообще остаётся у того, кто лишился прошлого?
В качестве ответа авторы картины дают понять: несмотря на полную потерю памяти, у живого существа сохраняются не только чувства, такие как любовь, ревность, гнев, понимание добра и зла, но и вкусовые пристрастия.
Яблокам в ленте придаётся символическое значение. Когда-то Арис их очень любил, а посему по инерции продолжает покупать, пока не узнаёт от продавца в магазине о «чудодейственных» свойствах этих фруктов, якобы способствующих улучшению памяти. И тогда мужчина отказывается от «целебных» плодов, страшась воскресить нечто ужасное из своего прошлого.
Амнезию можно рассматривать как проявление инстинкта самосохранения: на подсознательном уровне человек часто пытается стереть из памяти то, что причиняет ему душевные страдания. Не зря польский афорист Владислав Гжегорчик утверждал: «Забывание чистит авгиевы конюшни памяти».
Фильм совместного производства Греции, Польши и Словении, уже отметившийся на прошлогодних кинофорумах в Венеции и Торонто, малодинамичен и молчалив. А потому заставляет внимательно всматриваться и вслушиваться во всё происходящее на экране, анализировать и... бояться амнезии. Начать жизнь с чистого листа, заново найти её смысл, попытаться повторно влиться в социум, став в отнюдь не детском возрасте абсолютно другим человеком, — перспектива, мягко выражаясь, пугающая.
Органично вписался в «Эйфорию изоляции» и фильм «Чёрная медуза» — ещё один полнометражный дебют, правда, на сей раз уже представителей североафриканского кинематографа: тунисцев Юссефа Шебби и Исмаэля. 20-летняя Нада ведёт двойную жизнь. Днём она тиха и незаметна, а вечерами, облачившись в маленькое чёрное платье, окунается в ночную жизнь Туниса, знакомится в барах и клубах с мужчинами, приглашает к себе домой, накачивает наркотиками до бессознательного состояния, а затем зверски избивает. Однажды один из её спутников нарушает ритуал, и контролируемое насилие оборачивается убийством, затем превращающимся в навязчивую идею девушки.
Для зрителя Нада так и остаётся загадкой, причём не только из-за своей неспособности говорить. Нам практически ничего не рассказывают о её прошлом, не посвящают в мотивы затеваемых ею преступлений. Известно лишь, что над ней надругались (вследствие чего героиня, видимо, и лишилась голоса), а потому она злится и жаждет крови.
На протяжении большей части полуторачасового фильма Нада словно пребывает в прострации: её взгляд пуст и ничего не выражает. И лишь мгновеньями «чистый холст» лица молодой туниски раскрашивают яркие эмоции: мука пережитых страданий, дикое усердие в причинении боли мужчинам, попавшим в её сети, и неудовлетворение от физической мести.
В течение девяти ночей в этой леденящей душу истории создатели легко меняют жанры: от фильма нуар с участием таинственной фам фаталь до итальянского джалло (микса криминального триллера и эротики) с серийным убийцей на охоте и даже с добавлением капельки фэнтэзи.
В целом «Чёрная медуза» — откровенный портрет разгневанной молодой женщины в Тунисе после второй «жасминовой революции», фоном для которого становится одноимённая столица страны: очень современный мегаполис, где холодные безликие офисные здания сочетаются с бурной ночной жизнью. Представленный как смесь верениц неразличимых баров и сверкающих высоток, городской пейзаж ассоциируется с территорией аморального хищника и бесчеловечным миром, вероятно, и породившим его.
С помощью чёрно-белого повествования Исмаэль и Шебби попытались донести до аудитории тоску, ярость, смятение и растерянность юного существа, подвергшегося насилию. Однако в «Чёрной медузе» жертва сексуальной агрессии, что весьма не характерно для арабского кино (да и общества в целом), отказывается ею оставаться. Создатели ленты уходят от психологического анализа, рисуя вместо этого образ женщины, в неуёмном стремлении пытающейся устранить фундаментальный источник насилия в своей жизни, применяя метод «противника», то есть беря власть в свои руки.
Используя физическую агрессию героини в качестве метафоры, авторы исследуют более глубокие проблемы и тревоги нынешней молодёжи. Тунис, несомненно, добился заметных успехов в защите прав женщин, однако во всём арабском мире патриархат по-прежнему определяет отношения между полами, причём как на улице, так и в судах. А посему «Чёрная медуза», участвовавшая в конкурсной программе международного кинофорума в Роттердаме в 2021 году, — фантазия о неотвратимой расплате за сексуальное насилие для поколения #MeToo: своего рода сказка, где женщинам возвращают свободу воли.
Месть ожидаемо не исцеляет героиню, кажущуюся одновременно воплощением ангела смерти и Немезиды, от душевных и телесных травм, а оборачивается проклятием, порождая бесконечную цепочку агрессии. Монохромный кинематограф лишь усиливает растущую отстранённость Нады от её мелкой добычи. Процесс убийства вскоре трансформируется из акта правосудия-самоутверждения в механическую одержимость: навязчивую идею, превращающуюся в главный смысл существования девушки.
Исмаэль и Шебби внесли свежую струю в избитый сюжет о жажде мщения и подчинении прекрасного пола в социуме, где верховодят мужчины. И пусть расправа над обидчиком не является панацеей, однако физическая ярость героини в конечном счёте символизирует неповиновение системе, принуждающей женщин играть раз и навсегда отведённые им патриархальным обществом роли.
Иные проблемы поднимает «Имморталист» — первая полнометражная работа американского режиссёра русского происхождения Влада Козлова. Во главу угла в психологическом триллере в стиле неонуар с элементами чёрной комедии и сюрреализма ставится этическая сторона бессмертия. Макс, молодой адвокат, считающий старость пандемией, свято верит в науку и возможности крионики. Он хочет заморозить голову (на всё тело не хватает денег) любимого дедушки Паоло, умирающего от рака, чтобы в скором будущем воскресить его: ведь создание лекарств от онкологических заболеваний, уверен герой, — вопрос ближайших нескольких лет. Однако большинство персонажей ленты не разделяют «крионический» фанатизм Макса. Его мать Лора, разведённая алкоголичка и набожная католичка (правда, хранящая настенный крест в коробке, вообще забыв о его существовании), дедушкина сиделка и другие в ужасе от этой затеи: они воспринимают замораживание тела усопшего как кощунство, противоречащее моральным и религиозным нормам, и планируют традиционные похороны по церковному обряду.
Картина об извечном споре науки и религии, обернувшемся в «Имморталисте» схваткой за голову и душу дедушки, привлекает не только нетривиальным сюжетом, но и блистательным актёрским ансамблем. В фильме снялись легендарный итальянец Франко Неро, голливудская актриса Шерилин Фенн, хорошо знакомая российскому зрителю по сериалу Дэвида Линча «Твин Пикс», популярные комики Пол Родригес и Ариес Спирс. Главную роль сыграл восходящая звезда американского кино, актёр и музыкант Джефф Дюжардин.
Любопытна и история создания «Имморталиста». Козлов, основываясь на реальном случае (знакомый учёный Влада пытался добиться разрешения своего дедушки на заморозку тела после его кончины), сначала сделал короткометражную ленту «Убийцы», завоевавшую на международном кинофестивале в Род-Айленде приз за лучшую режиссуру. Получив со временем дополнительное финансирование, кинематографист дописал сценарий и доснял необходимые эпизоды. Так из 40-минутной зарисовки родился полнометражный игровой фильм.
В ленте Козлова удачно сочетаются чёрно-белые кадры с цветными фрагментами-отсылами в прошлое. В этом нашла отражение одна из деталей биографии режиссёра, который в детстве сильно заикался и всё происходившее с ним в реальности видел в чёрно-белых красках. И только свои фантазии, где он свободно и уверенно говорил без запинки, Влад представлял в радужных цветах.
Темы бессмертия и продления жизни всегда вызывали острый интерес. Тем более во время свирепствующей на планете коронавирусной пандемии, когда люди напуганы и подавлены. В полнометражной ленте режиссёр хотел подробней рассказать о мотивации главного героя. Макс, работающий в компании по борьбе со старением, — одержимый, но отнюдь не сумасшедший: его поступки мотивированы верой в научный прогресс. По мнению ряда учёных, даже спустя несколько дней после кончины у человека активны клетки мозга, отвечающие за память и самоидентификацию. Мечта о вечной жизни неискоренима, а потому люди никогда не прекратят искать пути к её достижению.
Имморталисты (борцы за бессмертие) — целое движение, существующее в разных странах. Его сторонники прекрасно понимают, что предотвратить смерть нереально, а вот оттянуть процесс старения и удлинить период активной жизни медицине вполне по силам. В защиту своей теории имморталисты приводят аргументы, основанные на изучении природы. Например, у грызуна голого землекопа, по утверждениям биологов, на генетическом уровне «отключена» программа старения. Исследователи постоянно находят всё новых и новых животных (многие виды летучих мышей, гренландский кит, некоторые черепахи), якобы опровергающих теорию, будто старение — закон природы. А потому продление человеческого века в принципе возможно, притом не с помощью магии и оккультизма, а благодаря биологическим инструментам.
Главная задача имморталистов — способствовать фундаментальным исследованиям и развитию технологий, направленных на увеличение продолжительности жизни. Как полагает видный британский биогеронтолог Обри ди Грей, старение — болезнь, и важнейшая цель науки — найти средство, тормозящее столь разрушительный процесс.
Программа «Эйфория изоляции» послужила ярким напоминанием о продолжающейся во всём мире пандемии COVID-19, кстати, как и в 2020 году, внёсшей негативные коррективы в организацию ММКФ. Ну а затронутые в вошедших в киноцикл лентах проблемы поиска идентичности, противостояния патриархату и стремления к бессмертию ещё долго не утратят актуальности. Эпидемии приходят и уходят, а жажда человека к самопознанию и самоутверждению неизбывна.
