В.И. Ленин об угрозе реванша капитализма и его корнях
Не так давно на страницах «Правды» Олег Черковец, рассказывая о последнем ленинском XI съезде РКП(б) (№31 (31234) от 25—28 марта 2022 года), затронул одну из важных проблем, с которой столкнулась Коммунистическая партия в ходе первой в мировой истории попытки построить социалистическое государство. Эта проблема была порождена особенностями тогдашнего российского общества, и Ленин писал об этом с тревогой, а иногда кажется, что и с некоторой горечью. Напомним ленинскую цитату из статьи О. Черковца: «...разве у нас сейчас общественные и экономические условия таковы, что на фабрики и заводы идут настоящие пролетарии? Это неверно. Это правильно по Марксу, но Маркс писал не про Россию, а про весь капитализм в целом, начиная с пятнадцатого века. На протяжении шестисот лет это правильно, а для России теперешней неверно. Сплошь да рядом идущие на фабрики — это не пролетарии, а всяческий случайный элемент».
Эти ленинские слова выводят нас на проблематику пионерных революций, теоретической разработкой которой занимался правдист, доктор философских наук Виктор Трушков. Это вопросы строительства социализма в конкретно-исторических условиях, когда социалистическая революция свершилась не в передовой капиталистической стране, как ожидалось в XIX веке, а в «слабом звене» мировой империалистической системы. Им оказалась Россия — государство, в котором в клубок противоречий сплелись различные уклады, включая передовой капиталистический, старый феодальный и даже патриархальный — на национальных окраинах романовской империи. Это не могло не сказаться в дальнейшем.
Разрушение Советского Союза и всего социалистического блока имело оглушительный эффект, и многим показалось, что коммунистическая идея серьёзно, чуть ли не навсегда скомпрометирована. Но, пожалуй, следует просто, отринув личные эмоции, посмотреть на ситуацию с точки зрения исторического опыта и марксистско-ленинской диалектики: а случалось ли в истории так, чтобы новый строй завоевал себе место под солнцем вдруг и сразу, окончательно и бесповоротно? На этот вопрос можно ответить именно в процессе разбора особенностей пионерных революций, а заодно и познакомиться с тем, что думал по этому поводу В.И. Ленин, будучи непосредственным организатором одной из таковых.
Напомним, что если рассмотреть опыт зарождения и развития капитализма, то, прежде чем стать господствующим строем, он знавал не одно серьёзное отступление. После первых успехов в итальянских городах в XIV веке последовал полный откат вспять к феодализму, когда османские завоевания разрушили средиземноморскую торговлю. Исчезла тогдашняя экономическая база капиталистических отношений, и Италия вернулась к ним лишь в XIX столетии. Первый опыт промышленного капитализма в XV веке в горном деле в чешских и немецких землях тоже оказался непродолжительным. Изменилась конъюнктура, дела пошли хуже, и феодальная реакция не заставила себя ждать: в начале XVI века рудники оказались в руках глав карликовых феодальных государств. Возврат на капиталистический путь германских земель произошёл двумя столетиями позже.
Английская буржуазная и Великая французская революции сменились довольно продолжительными периодами реакции. Нидерландская революция как таковая осталась незавершённой. Эти вроде бы очевидные вещи сегодня по какой-то причине крайне редко вспоминаются коммунистами, когда приходит время полемизировать с очередным консервативным или либеральным деятелем, решившим поспекулировать на поражении советского социализма.
В то же время очевидно: первый социалистический опыт, который воплотил в себе СССР, по историческим меркам оказался весьма продолжительным и составил почти семьдесят лет. Это больше, чем любой из приведённых выше первых исторических примеров успехов капитализма.
Стойкость советского социализма не в последнюю очередь объясняется тем, что основатель партии большевиков даже в период величайших свершений сохранял трезвость ума и прекрасно отдавал себе отчёт в том, что завоевания российского пролетариата отнюдь не являются необратимыми. В.И. Ленин не единожды предупреждал об опасности реванша капитализма. Тем удивительнее, что этот опыт ленинского предвидения сегодня недостаточно используется в левом движении.
Виктор Трушков в статье «В.И. Ленин и проблемы переходного периода от капитализма к социализму» один из немногих обращался к этой теме, указывая, что первые предупреждения Ильича об угрозе реставрации капиталистических отношений относятся ещё к концу 1917-го — началу 1918 года. А в полной мере эта мысль была сформулирована Лениным в полемике с К. Каутским в конце 1918 года: «Переход от капитализма к коммунизму есть целая историческая эпоха. Пока она не закончилась, у эксплуататоров неизбежно остаётся надежда на реставрацию, а эта надежда превращается в попытки реставрации. И после первого серьёзного поражения, свергнутые эксплуататоры, которые не ожидали своего свержения, не верили в него, не допускали мысли о нём, с удесятерённой энергией, с бешеной страстью, с ненавистью, возросшей во сто крат, бросаются в бой за возвращение отнятого «рая» …»
Наблюдения В.В. Трушкова хочется дополнить тем, что Ленин уже в тот период видел глубинные корни поддержки возможной реакции капитализма. И дело здесь далеко не в одном лишь стремлении бывших имущих классов вернуть утраченное. Это было бы полбеды. Ильич ясно понимал, что первая социалистическая революция победила в стране, которая в массе своей оставалась мелкобуржуазной. В докладе на II съезде профсоюзов в январе 1919 года Владимир Ильич развивает тему возможного отката назад, отмечая: «Рабочий никогда не был отделён от старого общества китайской стеной. И у него сохранилось много традиционной психологии капиталистического общества. Рабочие строят новое общество, не превратившись в новых людей, которые чисты от грязи старого мира, а стоя по колени ещё в этой грязи. Приходится только мечтать о том, чтобы очиститься от этой грязи. Было бы глубочайшей утопией думать, что это можно сделать немедленно».
И если Ленин видел проблему в рабочей среде, то что можно сказать о крестьянской массе, которая и составляла подавляющее большинство населения Советской России, а потом и СССР? Она почти поголовно была носителем мелкобуржуазных настроений. «Россия — одна из наиболее мелкобуржуазных стран, с наименьшей привычкой к свободной политической деятельности», — констатировал Ленин в 1913 году в статье «Запутавшиеся беспартийцы».
Сказано это не в упрёк крестьянству. Никто в здравом уме не станет отрицать ключевую роль крестьянских парней в победе красных в Гражданской войне. Невозможно не увидеть в уникальном российском политическом явлении — Советах — влияния опыта крестьянских сходов. Однако мелкобуржуазная суть большинства сельских тружеников — объективный факт, обусловленный их местом в производственных отношениях. Всё же не случайно теория «общинного социализма», бытовавшая в России в XIX веке, оказалась абсолютно несостоятельной. И вполне справедливо лозунгом этой крестьянской массы Ленин определял «каждый за себя, один бог за всех».
Два года спустя после победы социалистической революции Ленин публикует работу «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата». Буквально в первых же строках он отмечает: «В России диктатура пролетариата неизбежно должна отличаться некоторыми особенностями по сравнению с передовыми странами вследствие очень большой отсталости и мелкобуржуазности нашей страны». И далее, раскрывая свой тезис, он прямо связывает возможные проблемы и обострение внутренней борьбы «с мелким товарным производством и с сохраняющимся, а равно с возрождающимся на его базе капитализмом».
Именно в мелкобуржуазной индивидуалистической сущности подавляющей части тогдашнего общества и следует искать объективные предпосылки произошедшего в нашей стране в конце ХХ века реванша капитализма и нынешней стойкости антисоветизма и антикоммунизма. Победить это явление оказалось сложнее, чем справиться с иностранной интервенцией и открытой контрреволюцией. Сложнее, чем провести экономические реформы и одержать победу над фашизмом. Сложнее, чем освоить атом и первыми прорваться в космос.
Мы видим, что Ленин и большевики прекрасно осознавали эту опасность и необходимость считаться с ней. Все названные выше свершения эпохи СССР сопровождались борьбой за создание человека нового типа — советского. Поэтому раньше, чем индустриализацию и коллективизацию, пришлось начать культурную революцию. В итоге советский человек стал реальностью, однако он не успел стать большинством.
Ещё более определённо Ленин формулирует положение об опасности реставрации капитализма и его источниках в ходе работы над документами Х съезда РКП(б): «В такой стране, как Россия, громадное преобладание мелкобуржуазной стихии и неизбежные, в результате войны, разорения, обнищания, эпидемии и неурожаи, крайние обострения нужды и народных бедствий порождают особенно резкие проявления колебаний в настроениях мелкобуржуазной и полупролетарской массы. Эти колебания идут то в сторону укрепления союза этих масс с пролетариатом, то в сторону буржуазной реставрации, и весь опыт всех революций XVIII, XIX и XX веков показывает с безусловнейшей ясностью и убедительностью, что ничего иного кроме реставрации (восстановления) власти и собственности капиталистов и помещиков от этих колебаний — при условии малейшего ослабления единства, силы, влияния революционного авангарда пролетариата — получиться не может».
Дальнейший опыт СССР продемонстрировал, что приспособляемость мелкобуржуазной массы оказалась чрезвычайно велика и она вместе с коммунистами участвовала во всех эпохальных событиях советской истории. Иными словами, ей против собственной воли пришлось строить социализм. Что одновременно не мешало его ненавидеть, так как коллективистские начала строящегося социалистического общества вступали в жёсткое противоречие с индивидуалистическими устремлениями мелкобуржуазной личности.
Жизнеспособность СССР в конечном счёте определялась умением Коммунистической партии удерживать под контролем мелкобуржуазную стихию, а самое главное — побеждать её влияние в собственных рядах. Об этом Ильич тоже успел предупредить, так как лично столкнулся с этой проблемой, а именно с «…вступлением в ряды партии бывших меньшевиков, а равно не вполне ещё усвоивших коммунистическое миросозерцание рабочих и крестьян, …воздействием на пролетариат и на РКП мелкобуржуазной стихии, которая исключительно сильна в нашей стране».
Как это обычно и бывало, Ленин оказался абсолютно прав, что стало ясно в ходе событий Великой Отечественной войны. Сама по себе вооружённая борьба с фашизмом, как и предвидел Ленин, вызвала те самые колебания мелкобуржуазной массы, которые он предрекал, и обострила проблему внутреннего противостояния. Подавляющее большинство коллаборационистов, сотрудничавших с гитлеровцами, составили представители мелкобуржуазной среды. Это касается как разного рода национальных формирований в составе вермахта и войск СС, так и вспомогательной полиции и власовцев (РОА и КОНР). Если руководящую роль в коллаборационистских организациях часто брали на себя выходцы из бывших имущих классов (ненавидевшие Советскую власть по понятным мотивам), то их рядовыми членами, как и предупреждал Ильич, становились, как правило, обычные мелкобуржуазные обыватели, стремившиеся таким образом или к банальному физическому выживанию, или даже к улучшению своего имущественного положения.
В отсутствие внутренней идейной убеждённости простые инстинкты толкали мещанскую душонку на предательство. Если бывший царский подполковник, советский генерал Дмитрий Карбышев предпочёл в плену смерть предательству, то генерал Андрей Власов, выходец из сельской бедноты, сдался в плен и сотрудничал с гитлеровцами. При этом первый добровольцем пришёл в Красную гвардию в 1917 году, а второй стал красноармейцем по военному призыву и, как сегодня понятно, до войны был лишь ситуативным сторонником Советской власти.
Война нанесла огромный урон стране и партии, забрала жизни многих искренних коммунистов, по сути целого поколения, воспитанного Советской властью в предвоенные годы. Погибли 3 миллиона членов ВКП(б) и 4 миллиона комсомольцев. Нехватка этого золотого фонда советского народа очень остро сказалась после войны: когда стартовала ползучая реставрация капитализма, она не встретила достойного отпора.
Узловым моментом истории СССР многие сегодня справедливо считают приход к власти Никиты Хрущёва, оказавшегося точно таким же, как Власов, мелкобуржуазным приспособленцем. Он не обладал ни марксистской подготовкой (есть свидетельства того, что он вообще был малограмотным), ни классовой солидарностью пролетария, так как его «рабочее происхождение» — вымысел.
В ходе своего правления Хрущёв нанёс большой ущерб экономике страны, государственному управлению, обороноспособности. Осложнилось внешнеполитическое положение СССР, особенно болезненным был разрыв с Китайской Народной Республикой. Но по прошествии более чем полувека можно сделать вывод, что главным уроном был всё-таки начавшийся мелкобуржуазный реванш, открывшийся его докладом на ХХ съезде партии.
Под шумок «борьбы с репрессиями» по указанию Хрущёва были амнистированы многие открытые противники Советской власти, в том числе участники организованных групп, правоэкстремистских, националистических сообществ, бандеровцев, «лесных братьев», имевших связи с эмигрантскими организациями и иностранными спецслужбами. Не случайно доклад Хрущёва на закрытой части съезда был широко растиражирован активистами НТС — Народно-трудового союза российских солидаристов, крайне правой эмигрантской организации, слившейся после войны с остатками власовцев и прочими коллаборационистами. Как за рубежом, так и внутри СССР выпускались поддельные советские газеты с хрущёвским опусом, так как антисоветчики с ходу оценили перспективу использования «разоблачения сталинизма».
В то время как Запад, напуганный ростом советского влияния, направил огромные финансовые и интеллектуальные ресурсы на борьбу с коммунистической идеологией, внутри СССР с подачи Хрущёва возобладал ревизионизм. Лозунгом ревизионистов в тот момент фактически стал «Догнать и перегнать!». Он закреплял понятие о Советском Союзе как об отсталой стране.
Но если Ленин в 1917-м, ставя задачу «догнать передовые страны и перегнать их также и экономически», или Сталин в начале 1930-х, говоря об отсталости от передовых держав, не грешили против истины, то в чём отставал СССР на рубеже 1950—1960-х? Это была ядерная и космическая держава с впечатляющими темпами экономического роста, одновременно задававшая всему миру высочайшие стандарты социальных гарантий, предоставленных своему населению. Лозунг «Догнать и перегнать!» в тех условиях давал старт не копированию чего-то лучшего, а развёртыванию столь милой сердцу мелкобуржуазного болота потребительской гонки. Если ранее мелкобуржуазная масса постепенно уменьшалась, а удельный вес советских людей возрастал, то в ходе правления Хрущёва процесс стал обратным.
Ленинские предупреждения о необходимости держать под строгим и неусыпным контролем мелкобуржуазную часть общества были благополучно забыты. В результате антисоветизм и антикоммунизм, долгое время не проявляя себя в явной форме, начали прорастать даже в партийно-государственном аппарате. Этому способствовали возобладавшие в хрущёвские времена бесконтрольность, безответственность, по сути, неприкосновенность номенклатурных кадров. Отстранение от власти Хрущёва затормозило эти процессы, но не прекратило их, обуржуазивание партийно-государственного аппарата шло как сверху, так и снизу.
Творческое развитие марксизма практически прекратилось. Ленинско-сталинскую диалектику потеснила схоластика — правильная по форме на неискушённый взгляд, но издевательская по своей сути. Одновременно под видом неких новых теорий шло тихое копирование идеологических схем, выработанных западными социологами и политологами как раз таки для борьбы с коммунистической идеологией, раскола левого движения, провоцирования левачества, с одной стороны, и оппортунизма — с другой. Таким образом, контуры будущей реставрации капитализма намечались задолго до воцарения горбачёвых и ельциных.
Для современной КПРФ ленинские предупреждения — это не только ценный исторический опыт, но и живая практика. Партия — абсолютно открытый для общества организм, и это нормально. Но здесь же кроется и постоянная опасность: если большевики, по словам Ленина, были по колено в грязи старого мира, то сегодняшнее российское общество погружено в неё по горло. О последствиях этого предупреждает, к примеру, публицист, член ЦК КПРФ Юрий Белов, который в своей статье «О ленинской партийной этике» («Правда», №127 (31187) от 19—22 ноября 2021 года) отмечает: «Мелкобуржуазная мораль проникает и в наши партийные ряды, то в форме тихого интриганства, сплетен, пересудов и наговоров на своих же товарищей, то, главным образом, в форме группового эгоизма, выдающего себя за коллективизм и добивающегося формального большинства при решении кадровых вопросов». Поэтому проникновение мелкобуржуазной идеологии, а вместе с ней и морали в партию — это постоянная опасность, с которой мы обязаны всерьёз считаться так же, как это делал сам Ленин.
Благоприятная для КПРФ особенность ситуации заключается в том, что, несмотря на три десятилетия откровенной антисоветской пропаганды, советский человек как общественно-политическое явление жив. Стойкость советского наследия отмечается даже нашими противниками. Не зря на Украине, где сейчас господствуют самые реакционные политические силы, представители высшей власти неоднократно формулировали цель: уничтожить советского человека и наследие СССР. Как выразился бывший советник министра внутренних дел Украины Илья Кива, «люди отравлены и иногда непоправимо отравлены этой постсоветской риторикой». Этому были противопоставлены оголтелый национализм под видом патриотизма и насильственная украинизация. Но ведь задача и российских антисоветчиков и антикоммунистов, по существу, заключается в том же самом.
Коммунистам в этих условиях остаётся одно: твёрдо проводить свою политическую линию, опираясь на принципы, завещанные В.И. Лениным: «...быть строителями новой жизни, быть воспитателями новых миллионов и десятков миллионов, которые бы на своём опыте учились не делать ошибок, отбрасывать старые предрассудки, учились на своём опыте управлять государством и управлять производством, — только в этом безошибочная гарантия, что дело социализма победит полностью, исключая всякие возможности возврата назад».
