Слово «импортозамещение» прочно вошло в наш обиход с весны 2014 года, когда коллективный Запад предпринял в отношении России санкционные действия в связи с возвращением Крыма в состав нашего государства. Под указанным термином понималась организация в России производства тех товаров, которые до 2014 года ввозились в нашу страну и поставки которых были прекращены. Или, по крайней мере, существовала угроза прекращения импорта.
К тому времени России прочно подсела на иглу импорта, который оплачивался за счет экспорта нефти, природного газа и других природных ресурсов, отечественное производство многих потребительских товаров и товаров производственного назначения, которое существовало в Советском Союзе, было окончательно развалено.
И вот тогда, восемь лет назад, российским правительством была принята куча программ импортозамещения со сроком исполнения в 2020 году. Программы были провалены с треском. Об этом много чего сказано и написано. Наиболее резонансным было сделанное в мае текущего года заявление главы комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрея Клишаса: «Программа импортозамещения провалена полностью. Кроме бравурных отчетов отраслевых ведомств нет ничего. Наши люди это видят и по товарам народного потребления, и во многих других сферах».
С 24 февраля нынешнего года, когда против России начался новый раунд санкционной войны коллективного Запада, у нас вновь заговорили об импортозамещении. Но, как мне кажется, новые усилия по импортозамещению могут опять оказаться тщетными. Бюрократы, которые провалили программы 2014 года в своей массе остаются на своих местах. Они уже поднаторели на фальсификациях, распилах выделяемых на импортозамещение бюджетных денег и уверились в безнаказанности своей вредительской деятельности.
Но я сейчас не об этом (оставляю эту тему другим авторам). Я сейчас хочу обратить внимание на то, что так называемое «импортозамещение» превращается в пшик, если оно не вписывается в понятную и хорошо проработанную стратегию экономического развития Российской Федерации. А таковой стратегии, увы, как не было, так и нет. В связи с нынешней санкционной войной правительство Российской Федерации стало в спешном порядке принимать документы, в названиях которых красуется слово «стратегия». Но не по экономике в целом, а по отдельным отраслям и производствам. Таких «стратегий» более двух десятков. Последняя, по российскому автопрому, обсуждалась и принималась с участием президента РФ Владимира Путина в июне на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ). Получается парадоксальная картина: у каждого командира полка (дивизии) есть своя «стратегия», а общей «стратегии» нет.
А из этого, между прочим, вытекает и бессистемность всей кампании импортозамещения. По уму у власти должна быть стратегия экономического развития страны, а в составе этой стратегии — программа импортозамещения. Кстати, если бы было бы понимание целей, средств и этапов долгосрочного экономического развития России, вполне вероятно, что слово «импортозамещение» в документе было бы заменено на какое-то другое.
Между прочим, на прошедшем ПМЭФ президент Владимир Путин обратил внимание на то, что слово «импортозамещение» может не настраивать на обретение Россией истинного суверенитета и на победу в новой «холодной войне» с Западом. «Импортозамещение не панацея, не кардинальные решения: если мы будем лишь повторять других, пытаться заменить пусть и самыми качественными копиями чужие товары, то рискуем оказаться в позиции постоянно догоняющих», — заявил Путин. Он отметил, что России надо «быть на шаг впереди», создавать собственные конкурентные технологии, товары и сервисы, которые станут новыми мировыми стандартами. А заместитель председателя Совбеза России Дмитрий Медведев еще в конце мая предложил использовать термин «технологический суверенитет» вместо «импортозамещения».
А чтобы создавать что-то свое, новое, лучшее по сравнению с западными образцами нужны, в свою очередь, какие-то первоочередные шаги. Шаги, закладывающие фундамент суверенной и сильной России. С моей точки зрения, тут необходимы три самых важных шага.
Во-первых, возрождение сильной суверенной науки, особенно фундаментальной. Такой науки, которая может позволить нам готовить асимметричные ответы, реагировать с опережением на любые выпады коллективного Запада.
Во-вторых, воссоздание той лучшей системы высшего технического и естественно-научного образования, которая существовала в Советском Союзе. Здесь, если так можно выразиться, также необходимо проведение импортозамещения (отказ от разных западных образовательных новаций типа Болонской системы).
В-третьих, в замещении импортных товаров отечественными выстроить приоритетность по отраслям и производствам.
На третьем моменте я хочу остановиться подробнее. Начинать импортозамещение надо не с того, что легче всего, а с того, что нужнее всего. И подсказки в правильном выстраивании приоритетов мы можем найти в опыте индустриализации, которая проводилась в СССР с конца 1920-х годов. Некоторые тогдашние идеологи коммунистической партии говорили, что индустриализация нужна, но лучше ее начинать с тех отраслей, где оборачиваемость капитала быстрее; такие отрасли будут давать деньги для развития других отраслей, где рентабельность ниже. Т.е. начинать надо с легкой промышленности. А в самом конце будет находиться тяжелая промышленность. Глядишь, при таком алгоритме за сто лет удастся провести индустриализацию в Советском Союзе.
Именно такой была последовательность промышленной революции в Англии. Подобную позицию по вопросу индустриализации занимал, в первую очередь, Николай Бухарин, считавшийся главным идеологом партии. А Иосиф Сталин и его единомышленники думали с точностью до наоборот: начинать надо с тяжелой промышленности. Такой алгоритм обеспечивал быстрое достижение экономической самодостаточности и экономического суверенитета советского государства. Победила точка зрения Сталина.
В первую пятилетку особое внимание было уделено добыче угля и нефти, развитию черной и цветной металлургии, электроэнергетике. А во второй пятилетке на первое место вышло станкостроение и производство многих видов машин и оборудования. В третьей было продолжено развитие машиностроения и станкостроения, резко ускорилось производство оружия и военной техники, стало увеличиваться производство товаров потребительских (легкая, пищевая, мебельная промышленность и др.).
В 30-е годы в СССР был сформулирован один из важнейших принципов государственной экономической политики — принцип опережающего развития производства средств производства по сравнению с производством предметов потребления. Этот принцип нашел свое отражение в той группировке отраслей, которая стали использоваться в народнохозяйственном планировании: отрасли группы «А» (производство средств производства) и отрасли группы «Б» (производство предметов потребления).
Уже в послевоенное время, когда на свет появился учебник «Политическая экономия социализма» (1950-е годы) в него уже на правах экономического закона вошла формулировка об опережающем развитии средств производства по отношению к предметам потребления. Сама группа отраслей «А» очень многообразна. В ней отдельные отрасли также имеют разные темпы развития.
Особое место в группе «А» занимает станкостроение. Это очень важная, приоритетная отрасль машиностроения. Станкостроение — универсальная отрасль, снабжающая своей продукцией практически все другие отрасли группы «А» (прежде всего металлообрабатывающие станки), а также группы «Б» (например, ткацкие станки). Если так можно выразиться, станкостроение — производство средств производства второго порядка. Станки нужны всем: и тем, кто строит танкеры, и тем, кто делает турбины, и тем, кто производит оборудование для химической промышленности. И т.д.
Если анализировать статистику советского времени, то можно заметить, что в группе «А» станкостроение характеризовалось темпами развития, которые были выше, чем у большинства других отраслей группы. Де-факто имело место опережающее развитие машиностроения, хотя никогда это не возводилось в ранг принципов государственной экономической политики.
Официальной датой рождения советского станкостроения считается 29 мая 1929 года, когда был образован «Станкотрест». Следующим шагом в становлении отрасли стало учреждение государственного всесоюзного объединения «Союзстанкоинструмент» при ВСНХ СССР. К 1932 году на восьми заводах был налажен выпуск токарных, шлифовальных и фрезерных станков. К началу Великой Отечественной войны в стране действовало уже несколько десятков таких предприятий. В суровые военные годы было произведено около 80 тыс. только металлорежущих станков.
В 1970-е годы в стране был налажен выпуск станков с ЧПУ (числовым программным управлением), несколько десятков моделей. В 1991 году в стране изготавливалось более половины всей необходимой комплектации для производства таких станков. К моменту распада Союза треть советских станков была с ЧПУ. К началу 1990-х годов десятки тысяч советских станков с ЧПУ работали за границей: в Германии, Швейцарии, Франции, Японии. В 1991 году на Парижской станкостроительной выставке было представлено около 50 единиц советского оборудования.
Станкостроение Советского Союза тем более характеризовалось опережающими темпами развития по отношению к машиностроению стран Запада. В 1980-е годы среднегодовой выпуск станков равнялся 220 тысяч единиц.
В 1990 г. СССР находился на 3-м месте в мире по производству станков по обработке металла, древесины и других материалов. Советское станкостроение с точки зрения технологического уровня продукции считалось одним из самых передовых в мире. Его продукция экспортировалась после войны не только во все страны социалистического лагеря, но также в экономически развитые страны Запада. Европейским лидером машиностроения считалась ФРГ. Но, между прочим, туда с 1984 по 1990 г. было экспортировано более 45 тыс. единиц станков и КПО (кузнечнопрессового оборудования).
Три десятилетия станкостроение страны деградировало. Снижались объемы и технический уровень продукции отрасли. Исчезали знаменитые станкостроительные заводы. Так, в 2003 году начал процедуру банкротства Петербургский завод имени Свердлова. И это на фоне празднования городом своего 300-летия (на которое были выделены миллиарды казенных денег). Сегодня Россия оказалась лишь на 22-й строчке в рейтинге мирового станкостроения.
В 2020 году правительством страны была принята «Стратегия развития станкоинструментальной промышленности на период до 2035 года». В документе было отмечено, что потребности страны в металлообрабатывающем оборудовании покрываются за счет внутреннего производства всего лишь на 17%. Между прочим, Минпромторг в 2014 году, когда запускались программы импортозамещения, заявлял, что к 2020 году не менее половины российских потребностей в станках будет покрываться за счет внутреннего производства (а тогда покрытие составляло лишь 10%).
Вклад станкостроения в валовый внутренний продукт (ВВП) составляет 0,02%, что примерно на порядок ниже показателей основных стран-лидеров по производству станков: Китая (0,15%), Японии (0,23%), Германии (0,32%). «Станкостроение России продолжает стагнировать, остановить этот процесс никто не пытается. По выпуску станков мы позади Дании и Румынии», — прямым текстом говорит член-корреспондент Российской инженерной академии Николай Юденков.
У меня нет ощущения, что во властных структурах России осознали необходимость восстановления порушенного станкостроения. Нет, конечно же, эту отрасль не забыли включить в планы импортозамещения. Но ее там почти не видно. Нет никаких намеков на то, что ее считают приоритетной отраслью по части импортозамещения. Задача импортозамещения поставлена сегодня перед многими министерствами и ведомствами. Не забыты министерства цифрового развития, сельского хозяйства, энергетики и др. Не забыто даже Федеральное агентство «Ростуризм».
Но, наверное, самое главное ведомство по решению задач импортозамещения — Минпромторг. Заглянул на его сайт. Там анонсированы аж 24 плана импортозамещения по отраслям и кластерам: автомобильная промышленность, гражданское авиастроение, социально значимые отрасли промышленности, легкая промышленность, лесопромышленный комплекс, машиностроение для пищевой и перерабатывающей промышленности, медицинская промышленность и т. д.
В советское время по каждому из названных направлений было свое отраслевое министерство, а тут в рамках одного ведомства (Минпромторга) количество планов, сопоставимое с числом отраслевых министерств в СССР. Разве можно господину Мантурову все это вытянуть? Или мы опять имеем дело с очередной показухой, подобной программам импортозамещения 2014 года? И вот в этом длиннющем списке планов я нахожу документ, который называется «ПЛАН МЕРОПРИЯТИЙ ПО ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЮ В СТАНКОИНСТРУМЕНТАЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НА ПЕРИОД ДО 2024 ГОДА» (Утвержден приказом Минпромторга России от 28 июня 2021 г. N 2332). У меня сильное сомнение в том, что указанный план станет той волшебной палочкой-выручалочкой, которая возродит отечественное станкостроение.
Во-первых, потому что (еще раз повторюсь) он просто «растворился» в обширном «пакете», состоящем из 24 отраслевых планов. Никакой приоритетности планов у Минпромторга нет. По поговорке: «всем сестрам — по серьгам».
Во-вторых, потому что задачу возрождения станкостроения поручили чиновнику, который проваливал программы импортозамещения, порученные ему в 2014 году (я имею в виду министра Д. Мантурова).
В-третьих, потому что «План мероприятий по импортозамещению в станкостроительной промышленности…» и не претендует на то, чтобы стать планом возрождения отечественного станкостроения. Чиновники из Минпромторга сегодня стали скромнее и осторожнее. Они не обещают нам никаких чудес к 2024 году.
В упомянутом выше «Плане мероприятий…» обозначено 27 позиций, по которым к 2024 году надо провести импортозамещение. Приведу на выбор некоторые позиций с показателями (первая цифра — фактическая доля отечественного производства во внутренних потребностях в 2020 году; вторая — плановый показатель доли на 2024 год; в %):
Чтобы перерезать транспортные коммуникации через реки, Пентагон заставит Украину срочно готовить новых боевых пловцов. Только кто в смертники пойдет?
Станки для обработки металлов лазером и станки аналогичного типа; обрабатывающие центры и станки аналогичного типа — 32; 42.
Кузнечнопрессовое оборудование — 20; 30.
Станки для обработки камня, дерева и аналогичных твердых материалов — 19; 30.
Комплектующие изделия станков — 15; 35
Промышленные роботы для выполнения производственных операций — 6; 15.3D-принтер для печати металлических изделий — 30; 45.3D-принтер, печатающий по технологии фотополимеризации — 10; 15.
Электрическое оборудование для пайки и/или сварки — 30; 45.
Из всего списка лишь по одной позиции к 2024 году план предусматривает достижение показателя в 50%. Ставший за последние годы острожным, министр Мантуров не обещает, что к 2024 году большая часть потребностей в продукции станкостроительной и инструментальной промышленности не будет покрываться импортом.
А если так, то и во всех остальных отраслях промышленности импортозамещение будет липовым. Как можно будет, например, говорить о «суверенном производстве» автомобилей, самолетов, медицинского оборудования, фармацевтики, черных и цветных металлов, бытовой техники и всего остального, если такое производство будет осуществляться на станках и оборудовании иностранного происхождения?
