| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
В газете «Правда» опубликована очередная предсъездовская статья Председателя ЦК КПРФ Г.А. Зюганова. В ней лидер партии ведет разговор с читателями о борьбе КПРФ за реализацию клечевого программного требования партии - "Образование для всех" и рассматриваются очевидные негативные последствия для российского общества реализации правительственного закона об образовании, продавленного через Думу "Единой Россией" и подписанного Путиным.
Если верить социологам, 21 декабря 2012 года каждый десятый гражданин России ожидал конца света. К счастью, не дождались. Однако именно в этот день всё же произошло другое событие. Голосами «Единой России» Госдума в третьем и окончательном чтении приняла новый Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации». Вот это вполне можно сравнивать с началом конца света в сфере образования, концом просвещения в нашей стране. Вступление закона в силу с 1 сентября 2013 года в любом случае будет означать новый этап образовательной политики.
Заполнение пустотой
Что мы потеряли? Несмотря на тяжелейший период, который начался после развала советской системы социальных гарантий, российский закон «Об образовании» в редакциях 1992 и 1996 годов по праву считался одним из лучших в мире. Так думали в отечественном научно-образовательном сообществе. Так полагали даже эксперты ЮНЕСКО. Кстати, авторами этого законодательства были депутаты из фракции КПРФ.
Тот закон базировался на двух «китах». Первое: чёткие социальные гарантии для всех, кто учится и учит. Второе: свобода для участников образовательного процесса, в том числе свобода от произвола чиновников.
Сменявшие друг друга ельцинские правительства исполняли закон безобразно, но отменить его не могли: не позволяло соотношение сил в Государственной думе, где серьёзные позиции имели фракция КПРФ и другие левые силы. Ситуация резко изменилась после 2003 года, в четвёртой Думе, где власть правдами и неправдами собрала под «Единую Россию» более 300 голосов. Тогда и начались либеральные эксперименты над образовательным законодательством.
Ключевое значение в этом отношении имел печально знаменитый Федеральный закон № 122 о так называемой монетизации. Против него выступало практически всё образовательное сообщество, а группа депутатов из Комитета по образованию и науке, включая Жореса Алфёрова, Олега Смолина, Тамару Плетнёву и Ивана Мельникова, подписала заявление протеста под заголовком «Погром в законе».
В то время мы думали, что «громить» образовательное законодательство больше некуда. Но ошиблись. Весной 2010 года российским гражданам была представлена новая версия так называемого интегрированного закона об образовании. Эта версия была огромная и совершенно пустая. При первом обсуждении один из членов Комитета по образованию и науке от «Единой России» даже заявил: «Ну не приспособлены мозги наши депутатские к восприятию такого большого законопроекта». И потребовал представить сокращённый вариант.
С тех пор законопроект обсуждался на многочисленных педагогических и управленческих совещаниях, к нему были предложены десятки тысяч поправок. На этом основании «единороссы» даже объявили этот проект народным. На самом деле все поправки к «медвежьему» закону — что мёртвому припарка. Законопроект периодически становился то чуть лучше, то хуже, но не менялся по сути.
Помня грустную пословицу «Чёрного кобеля не отмоешь добела», фракция КПРФ совместно с общественным движением «Образование — для всех» подготовила альтернативный законопроект «О народном образовании». Его обсуждали дважды: на парламентских слушаниях 18 января 2011 года и на Конгрессе российского образовательного сообщества 17 сентября того же года. Каждый раз законопроект получал поддержку абсолютного большинства участников. Мало того, на сайтах, где проводились голосования, его поддержали от 80 до 92% участников обсуждения, а правительственный — от 1,5 до 4%. Остальные предлагали создать некую третью версию.
Тем не менее, 17 октября 2012 года Госдума приняла в первом чтении именно официальный проект. Его поддержала фракция «Единой России». За закон «О народном образовании» проголосовали КПРФ и «Справедливая Россия». Фракция ЛДПР голосовала за оба законопроекта.
Отдавая должное думскому Комитету по образованию, замечу: он попытался улучшить неулучшаемое и исправить неисправимое. К принятию было рекомендовано значительное число поправок, частично возвращающих людям социальные гарантии, «зачищенные» Минфином перед внесением проекта в Госдуму.
Однако 7 декабря состоялась встреча руководства правительства с думскими «единороссами», отвечающими за образование. Результат — сразу четыре шага назад, которые фактически вернули законопроект в исходное антисоциальное положение.
Новый закон — опять вспять!
Власть выдаёт новый закон за новое слово в образовательной политике. На самом деле он больше похож на пустословие, точнее сквернословие.
Пустословие — ибо закон как был, так и остался «пустым». Он содержит около 150 отсылочных норм, то есть отдаёт все ключевые решения на усмотрение президента, правительства или Минобрнауки.
Сквернословие — ибо количество скверных положений в законе значительно превышает число полезных для образования. По экспертным оценкам, последних не более семи, тогда как первых — не менее двадцати.
Едва ли не единственный заметный шаг вперёд в законе — это положение, согласно которому норматив финансирования школы должен предусматривать среднюю заработную плату учителя на уровне средней по региону. Это шаг вперёд, поскольку, по данным Минтруда, в настоящее время зарплата в образовании составляет лишь около 70% от её регионального уровня в целом.
Однако даже это главное достижение закона содержит в себе ряд изъянов.
Во-первых, оно относится только к школьным учителям и не касается других педагогов — воспитателей детских садов, педагогов дополнительного образования, преподавателей начального и среднего профессионального образования. Внутриотраслевое напряжение в такой ситуации неизбежно.
Во-вторых, закон не включает даже положений Указа президента от 7 мая 2012 года № 599, согласно которому зарплата вузовских преподавателей должна выйти на уровень двух средних по региону — хотя бы к 2018 году. Видимо, правительство не уверено, что сможет выполнить этот указ.
В-третьих, закон приравнивает к средней по региону заработную плату педагогов, но не уточняет, что она выплачивается за одну ставку. Между прочим, средняя аудиторная нагрузка российского учителя составляет 26 часов в неделю, то есть полторы ставки. Перефразируя Жванецкого, можно сказать про российского педагога: если работать на одну ставку, то жить на что? А если на две — то жить когда?
Опуская другие частные достижения закона, в том числе принятые по инициативе депутатов фракции КПРФ, назовём некоторые его ключевые недостатки, в том числе связанные с нарушением известного принципа «не навреди».
Десять ударов под дых
Первое: идеология услуг. При обсуждении законопроекта в первом чтении нам говорили, что от неё отказались. Между прочим, даже президент В. Путин в недавнем Послании Федеральному собранию подчеркнул, что образование — не услуга.
Однако загляните во все статьи закона, где речь идёт об экономике и финансировании образования, и прочтёте, что это — государственная или муниципальная услуга. Творчески работающие педагоги не раз заявляли: теория услуг разрушает всё духовное содержание образовательных отношений. Справедливо возмущались тем, что их приравнивают к чистильщикам сапог или уборщикам мусора. От того, что теперь это предлагается делать от имени государства, ничего не меняется: государственный «хрен» частной «редьки» не слаще!
Второе: снижение конституционных гарантий. Дело в том, что Конституция гарантирует бесплатность образования исключительно в государственных и муниципальных образовательных учреждениях. Однако в законе понятие «учреждение» исчезло и заменено на «организацию». При этом в организациях Конституция уже ничего никому не гарантирует. Отменить или снизить гарантии на уровне закона гораздо легче. Последствия такой «инновации» трудно прогнозируемы, а исход может оказаться летальным.
Третье: гарантии сохранения сельской школы. Даже в действующем плохом законе последних лет ликвидировать сельскую школу можно только с согласия сельского схода. Теперь нам предлагают создавать некие комиссии, которые будут оценивать последствия такой ликвидации. Очевидно: «уломать» или «сломать» комиссию несравненно легче, чем сход граждан.
Четвёртое: повышение платы за «дошколку». По действующему закону плата за присмотр и уход за детьми в системе дошкольного образования не должна превышать 20%, а для многодетных родителей — 10% от реальных затрат учреждения. В новом законе такого положения нет. Последствия очевидны: формально бесплатное и доступное дошкольное образование большинству окажется не по карману. Зато проблема очередей в детские сады может решиться сама собой. И хотя президент призывал сделать нормой нашей жизни семьи с тремя детьми, призывами за детский сад не заплатишь.
Пятое: отмена надбавок и выплат. В результате принятия закона все педагогические работники лишаются скромной доплаты на учебно-методическую литературу. Кандидаты и доктора наук останутся без надбавок за учёные степени. Доценты и профессора — без надбавок за учёные звания.
Правда, эти деньги обещают включить в оклады, однако ни гарантий, ни механизмов в законе нет. Одна из версий: педагогам объявляют о повышении заработной платы, а вместо этого «зачтут» включённые в неё надбавки. Зарплата якобы увеличена, а денег столько же!
Шестое: уменьшение числа бюджетных студентов. Законом предлагается отказаться от действующего положения, согласно которому в России на 10 тысяч населения должно приходиться не менее 170 бюджетных студентов, и заменить его новым: 800 студентов на 10 тысяч молодёжи в возрасте от 17 до 30 лет. Казалось бы — больше! Однако расчёты показывают: через пять лет при таком подходе число бюджетных студентов в стране сократится не менее чем на 700 тысяч. А в расчёте на 10 тысяч населения — до 125. Напомню: в России и без того бесплатно учатся менее 40% студентов, тогда как во Франции — более 80%, а в Германии — более 90%. Про Советский Союз, где все студенты учились бесплатно, нечего и говорить.
Седьмое: удар по сиротам. Согласно новому закону, они лишаются льгот при поступлении в вузы. Как известно, и без того успешно социализируются лишь 10% выпускников детских домов. Остальные попадают под влияние криминала, становятся его жертвами или людьми без определённого места жительства. Ясно, что ситуация станет ещё хуже. Потери для экономики и человеческого потенциала страны очевидны. Не говорю уже о «гуманности» государственной политики, которая сначала порождает рекордное в мире количество сирот на душу населения, а затем перекрывает все «лифты», способные вывести их в нормальную жизнь.
Восьмое: удар по иногородним студентам. Действующий закон утверждает, что плата за общежитие не должна превышать пяти процентов от расчётной стипендии. В новом законе это положение исчезло. Тем самым не исполнено одно из ключевых требований профсоюза работников образования и науки. Реальная цена общежития в столицах составляет от четырёх до шести и более тысяч рублей. И даже если, как обещает президент, малообеспеченным и отлично успевающим студентам будет установлена стипендия на уровне прожиточного минимума, практически вся она уйдёт на оплату общежития.
Девятое: отступление от принципов светского образования. Конечно, вклад религии в духовно-нравственную культуру нужно показывать. Но нельзя всё сводить только к этому. Духовно-нравственное наследие — это не только православные Аксаков и Достоевский, но в не меньшей степени нерелигиозные Пушкин и Чехов и отлучённый от церкви Толстой.
Теперь подобные курсы по сути переводятся из факультативных в избираемые в обязательном порядке или в обязательные. Предложение депутатов из фракции КПРФ изучать религиозную культуру на факультативной основе было отвергнуто профильным комитетом.
Также предоставляется возможность частным образовательным организациям вводить религиозный компонент без согласия учащихся и родителей, что открывает дорогу для деятельности сомнительных организаций.
Наконец, десятое: снижение гарантий просветительской деятельности. Из нового закона исключена норма, согласно которой на просветительские организации распространяются права и обязанности образовательных учреждений. Анализ юристов не дал однозначного ответа по поводу того, смогут ли эти организации продолжить работу в прежнем формате. Между тем уровень просветительской работы по сравнению с советскими временами и без того упал на порядок.
Приходится повторить: конец света, к счастью, не состоялся, но вот конец просвещения вполне возможен! Убеждён: такого рода «модернизации» общество и граждане России обязаны сопротивляться. Не просто знаменем, но оружием этого сопротивления должен оставаться альтернативный закон «О народном образовании в Российской Федерации».
