| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
У российской промышленности сейчас нет стимулов для роста. К такому выводу пришли вчера в Москве экономисты, которые обсудили последние данные Росстата по промпроизводству. Ситуацию в российской экономике эксперты называют по-разному: стагнация, рецессия, стагфляция. Но в одном их мнения сошлись: в будущем скорее всего будет еще хуже. Ни обрабатывающий сектор, ни добывающая промышленность не могут стать «локомотивом» роста.
Официальная статистика зафиксировала спад производства в январе на 0,8% в годовом выражении, а в феврале – уже на 2,1% год к году. Динамику прошлого года можно было охарактеризовать как замедление, теперь стала очевидной тенденцией падения российской промышленности, констатировал вчера директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев. На российскую экономику давит ухудшающаяся внешняя конъюнктура. Но есть и внутрироссийские причины спада. К ним эксперт отнес увеличение налоговой нагрузки. В этом году выросли налоги на добычу полезных ископаемых и страховые взносы для работников вредных производств, «а это треть всей российской промышленности». Также была увеличена налоговая нагрузка на самозанятых, индивидуальных предпринимателей. На них во многом опирается торговля, и ее замедление бьет по промышленному производству. При этом власти не планируют уменьшать налоговое бремя, ведь государство в лице президента Владимира Путина взяло на себя серьезные социальные обязательства, которые надо как-то финансировать.
Падение промпроизводства происходит на фоне общей неопределенности, неразберихи с важнейшими реформами. Нервозность демонстрируют не только участники рынка, но и сами чиновники. Это вызвано, по мнению Николаева, тем, что «наверху» осознают всю нереалистичность заложенных в майских указах президента целевых показателей. Отсюда – противоречивость в заявлениях и действиях и общее снижение эффективности управления. Так, на прошлой неделе замглавы Минэкономразвития Андрей Клепач говорил вовсе не о стагнации и не о рецессии российской экономики, а о «паузе роста». То есть у властей есть осознание, что ситуация ухудшается, но говорить об этом прямо – не комильфо.
Николаев озвучил прогноз на весь 2013 год: ВВП может упасть на 0–2%, промпроизводство – на 2–4%. Эти негативные тенденции уже сегодня подтверждаются опережающими индикаторами. Среди них, поясняет Николаев, показатели железнодорожных перевозок инвестиционных товаров. В январе–феврале погрузка строительных материалов сократилась почти на 12% в годовом выражении, промышленных и формовочных – на 16%. Сокращаются также инвестпрограммы естественных монополий. Падает производство автомобилей, прежде всего грузовых – в феврале на 15,7% год к году.
Директор Центра развития Высшей школы экономики Наталья Акиндинова рассказала вчера, что стагнация в российской промышленности началась давно – с конца 2011 года. В отчете Центра развития подчеркивается, что это именно стагнация, застой, отсутствие устойчивого роста, «но все же не спад». Акиндинова отметила, что февраль в 2013 году можно назвать особенным месяцем. Наибольший вклад в февральское падение промышленности внесло производство электроэнергии, газа и воды, оно сократилось на 10%. Такого не было в другие зимние месяцы. В Центре развития ссылаются на погоду: февраль оказался теплее декабря и января.
Но признаков оживления пока не видно. «Сейчас промышленность находится в состоянии болота. Казалось бы, уровень загрузки мощностей очень большой – около 80%. Но из-за отсутствия инвестиций поддерживается минимальный уровень производства. Существенная часть промышленности затаилась и пережидает кризис, который принимает затяжной характер. Никаких амбициозных планов повышения производительности ни у кого нет», – говорит Акиндинова.
Заметим, что некоторые экономисты в своих оценках оказываются куда жестче и говорят уже о рецессии. Экс-советник президента, руководитель Института экономического анализа Андрей Илларионов ранее в своем блоге сообщил о промышленном спаде, который длится уже пятый месяц подряд – с октября 2012 по февраль 2013-го. По его данным, лучше всего себя чувствует сейчас лишь добыча полезных ископаемых: она в отличие от обрабатывающего сектора росла в эти месяцы – на 1,8% в годовом исчислении.
Отраслевики, однако, думают иначе. Директор Института энергетической политики Владимир Милов указал на системный кризис в газовой и нефтяной отраслях, который развивается параллельно с общим экономическим спадом. По данным эксперта, сокращение добычи и поставок российского газа в Европу иногда в два раза опережало падение всего европейского спроса на газ. Причина – неконкурентоспособность российского газа по цене. Нефтяная же отрасль страдает от огосударствления. Как итог – добывающая промышленность больше не будет «локомотивом» экономики. «В тучные годы фактором экономического роста был масштабный приток капитала, а сейчас об этом можно только мечтать. Мы пытаемся нащупать драйвер дальнейшего роста, но не можем», – добавляет Милов.
Экс-министр экономики, президент банка «Российская финансовая корпорация» Андрей Нечаев назвал текущую ситуацию стагфляцией – спад производства сочетается с высокой инфляцией (в годовом выражении она достигает 7,3%). Нечаев не исключил, что если кризис в Евросоюзе усугубится и цены на нефть упадут, то государство не сможет выполнять свои обязательства, население столкнется с резким падением уровня жизни. И это может стать поводом для куда более массовых протестов, чем были в декабре 2011 года и после выборов. Критичной отметкой для бюджета будет стоимость нефти 80 долл. за баррель, добавил Нечаев.
