| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
25 октября 1922 года произошло событие, воспетое затем в песне о том, как «на Тихом океане свой закончили поход». В этот день советские войска освободили Владивосток. До этого дня интервенты в течение почти пяти лет расхищали богатства нашей страны и подвергали её население жестоким расправам и насилию. В военной интервенции против Советской страны приняли участие войска из Германии, Австро-Венгрии, Турции, Великобритании, Франции, США, Японии, Италии, Греции, Румынии, Китая, Канады, Сербии, Чехии, Словакии. В ограблении и уничтожении советских людей им помогали военные формирования из государств, созданных при помощи Запада на бывших землях Российской империи: Польши, Финляндии, Украины, Эстонии, Латвии, Литвы.
Вооружённая военная интервенция против Советской страны стала продолжением захватнических действий империалистических держав, стремившихся в ходе Первой мировой войны к переделу мира. Поражения российской армии позволили Германии и Австро-Венгрии к концу 1917 года оккупировать часть земель Российской империи. К тому времени оккупанты учредили на захваченных ими землях марионеточные режимы, поставив во главе их послушные им правительства («Регентский совет» в Польше, «Тариба» в Литве). Хотя захватчики не завершили к концу 1918 года превращения Литвы в германское владение (шла подготовка для возведения на учреждённый немцами литовский престол германского герцога Вильгельма фон Ульриха), сразу же после оккупации германские и австро-венгерские военные стали полновластными хозяевами оккупированных территорий Литвы, Курляндии и Западной Белоруссии. Эти земли управлялись администрацией «Оберост», во главе которой стояли главнокомандующий войсками Восточного фронта П. фон Гинденбург и начальник штаба фронта Э. Людендорф. Был разработан «план Людендорфа», который предусматривал немецкую колонизацию захваченных земель.
Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «с первых дней захвата Литвы оккупанты повсеместно и планомерно проводили реквизицию продовольствия. Реквизировали всё, что только могли захватить: металлические изделия, продукты сельского хозяйства и дикорастущие фрукты, кости и когти животных. Оккупанты реквизировали урожай 1915, 1916 годов и даже остаток урожая 1914 года. 10 июля 1917 года Военное управление Литвы издало приказ, который гласил: «Урожай 1917 года забирается управлением Обероста… Всякая другая продажа и покупка зерна, а также употребление его не в соответствии с нормами властями запрещается».
В 1915—1917 годах только из Курляндии в Германию было вывезено пшеницы, овса, льна, сена, скота, стройматериалов и цветных металлов более чем на 20 миллионов марок. На оккупированных землях были проведены реквизиции лошадей. Количество крупного рогатого скота в Литве сократилось на 47%, овец — на 30%, свиней — на 44%, лошадей — на 30%. За нарушение распоряжений властей на целые волости налагались контрибуции.
На оккупированных землях на фабриках был установлен 12-часовой рабочий день. Заработная плата в условиях дороговизны не обеспечивала прожиточный минимум рабочей семье. Были введены карточки, по которым отпускали продукты для городского населения. Выделялось по 250 граммов хлеба и 40 граммов картофельной муки на одного человека в день. Хлеб зачастую заменялся суррогатами, которые вызывали желудочные заболевания. В городах свирепствовал голод, от которого ежедневно умирали жители. Спасаясь от голода, люди покидали города. Бегство населения и увеличение смертности в белорусском городе Слоним сократило его население в два раза за три года немецкой оккупации.
В «Истории Литовской ССР» сказано: «Оккупанты ввели в Литве принудительные работы: они хватали городских и сельских трудящихся, особенно молодёжь, и отправляли в Германию или в «рабочие батальоны». Холод и голод, побои надсмотрщиков и болезни (тиф, дизентерия) сводили в могилу рабочих этих «батальонов». Всего к принудительным работам, по данным самих оккупационных властей, в Литве было привлечено 130 тысяч человек». То же самое творилось и в Курляндии, а также в западных районах Белоруссии, захваченных немцами.
Срыв Троцким мирных переговоров в Бресте открыл дорогу для вторжения германских и австро-венгерских интервентов на Украину, а также в Восточную Белоруссию, восточную Латвию и Эстонию, население которых также стало жертвами грабежа и насилия. Как отмечалось в «Истории Эстонской ССР», «даже церковные колокола сбрасывались с колоколен и в качестве медного лома отправлялись в Германию». Значительная часть сельскохозяйственной продукции направлялась в Германию. Разграбление оккупантами промышленных запасов Эстонии и разрыв традиционных связей с Россией привели к резкому сокращению промышленного производства. В то же время в условиях оккупации были установлены суровые правила для рабочих. На предприятиях продолжительность труда составляла 10 часов, а кое-где и 14 часов. На селе земли были возвращены помещикам, главным образом немецким баронам.
Разграблению подверглась и Восточная Белоруссия, захваченная немцами в марте 1918 года. Хотя оккупанты провозгласили установление в Белоруссии «Народной Республики», они беззастенчиво распоряжались оккупированной страной. Они вывозили в Германию сельскохозяйственную продукцию и сельскохозяйственный инвентарь. У крестьян забирали весь скот, до последней коровы. В первый же день оккупации города Полоцка немецкие войска изъяли все запасы зерна, сала и других продовольственных продуктов. Общая сумма ущерба, нанесённого областям Восточной Белоруссии за восемь месяцев немецкой оккупации, превысила 5 миллиардов марок. Из этих областей десятки тысяч людей были вывезены на принудительные работы в Германию.
На территории Белоруссии оккупанты создавали концлагеря для «несогласных» и «недовольных». Только под Минском появилось два таких концлагеря, в которых томились тысячи заключённых. Советских и партийных работников огульно расстреливали.
Разграблению подверглась и Украина. Представитель германской делегации на мирных переговорах в Бресте в своей телеграмме, направленной в марте 1918 года в Берлин, так определил политику оккупантов в «Народной Республике Украине», с которой Германия подписала договор о дружбе: «В настоящее время нашей насущной необходимостью является снабжение продовольствием армии и родины. Единственная страна, которая может дать нам продовольствие в настоящее время, занята нашими войсками на одну треть. То же самое должно произойти и с остальными двумя третями более богатой хлебом территории. Одно присутствие наших военных сил может вселить страх в население и заставить его продавать нам излишки хлеба. Если же потребуется, то придётся взять его силой. Хлеб и фураж являются для нас насущными потребностями. На западе нам предстоят самые тяжёлые решительные бои, поэтому сейчас не следует считаться с дипломатическими соображениями по поводу будущих отношений с Украиной. Если иначе невозможно, то мы должны взять силой то, что есть необходимо для жизни и борьбы».
О том, что захватчики не считались «с дипломатическими соображениями», свидетельствует приказ №6 по Краматорскому гарнизону командира пехотной дивизии «Чёрный орёл» генерал-майора Гольденфедерна: «Мы пришли на Украину в свою будущую колонию. Мы пришли силой штыков и агитации. Заставляйте же силой и агитацией работать русских на немецкий народ. Будьте хорошими хозяевами! Вывозите всё: от запасов продуктов до чёрного металла. Любой ценой торопитесь отправить в глубокий тыл мощной великой империи всё, что найдёте возможным».
За время оккупации захватчики вывезли с Украины в Германию 9 миллионов пудов хлеба и 3 миллиона пудов сахара, а также огромное количество других видов продовольствия. Оккупанты прибегали к крайним жестокостям для того, чтобы заставить крестьян отдать свои продукты. Жители города Сватово вспоминали: «На горожан был наложен непосильный налог. Каждый день на железнодорожную станцию Сватово уходили немецкие машины с продовольствием. Увозили зерно, муку, подсолнечное масло, яйца, птицу. Лошадей и скот гнали табунами. На крестьян была наложена гужевая повинность. Оккупанты и их пособники развернули в уезде настоящий террор. С целью запугать население практиковались публичные расстрелы. Так, в одно из воскресений августа к городскому рынку на Соборной площади утром подошли пять немецких бричек. На каждой из них стояло по новому белому открытому гробу. А в них сидели пять обречённых в нижнем белье со связанными руками. У рынка брички остановились, а когда к ним с рынка подошли люди, немецкий офицер подошёл к последней бричке и выстрелил в затылок сидевшему в гробу… Так поочерёдно были расстреляны все пятеро… Подобное происходило и в других городах — Старобельске, Марковке, Новоастрахани».
Захватив территорию Украины, войска Германии и Австро-Венгрии по соглашению с восставшим против Советской власти атаманом Красновым вступили на земли «Войска Донского». В нарушение Брестского мирного договора немецкие и австро-венгерские войска в конце апреля 1918 года вторглись в Крым, входивший в состав РСФСР. На полуострове был установлен оккупационный режим, подобный тому, что существовал на Украине.
Вскоре немецкие войска вступили и в Грузию. Туда они прибыли по просьбе меньшевистского правительства Грузии после того, как войска Османской Турции вторглись в эту страну и Армению, творя грабежи и насилие. Под давлением своей союзницы Германии Турция заключила мир с Грузией и Арменией, но всё же захватив ряд территорий этих республик сверх условий Брестского мира. Одно временно турецкие войска вступили в Азербайджан для поддержки муссаватистского правительства в Гяндже. Они также пытались прорваться в Дагестан для создания зависимой от Турции «Республики Горцев Кавказа» во главе с имамом Гоцинским. В Азербайджане развернулись бои между турецкими войсками и отрядами Красной Армии Бакинской коммуны. После захвата Баку турецкие войска уничтожили 30 тысяч армян, проживавших в городе.
Ещё в марте 1918 года, воспользовавшись вторжением войск Германии и Австро-Венгрии на Украину, Румыния захватила Бессарабию. В апреле 1918 года германские войска вмешались в гражданскую войну в Финляндии и помогли контрреволюционным силам во главе с генералом Маннергеймом свергнуть Советскую власть в этой стране. 9 октября 1918 года сейм в Хельсинки избрал королём Финляндии родственника кайзера Вильгельма II — принца Фридриха Карла Гессенского. Революция в Германии помешала Фридриху Карлу приступить к исполнению своих королевских полномочий. Однако Финляндия вплоть до июля 1919 года оставалась монархией во главе с регентом К.Г. Маннергеймом.
К концу 1918 года на западе и юге страны в руках Германии и её союзников оказались огромные и богатые земли, населённые десятками миллионов человек. На этих землях была свергнута Советская власть, установленная почти повсюду после Октябрьской революции. Сторонники Советской власти были брошены в тюрьмы и концлагеря или жестоко казнены. Подавляющая часть населения была превращена в рабов, а их труд использовался для нужд Германии, Австро-Венгрии и Османской империи.
В то время как интервенты из центральных держав отрезали Советскую Россию от сухопутных связей на западе, а также от морских связей через Балтийское и Чёрное моря, страны Антанты предприняли усилия, чтобы оборвать остальные мировые связи страны. В марте 1918 года Великобритания, Соединённые Штаты, Франция и Канада высадили свои войска в Мурманске, начав интервенцию против Советской России под предлогом отпора возможному появлению на Кольском полуострове германских войск. Из Мурманска интервенты двинулись на юг, захватив 2 июля Кемь, а 31 июля — Онегу. Вскоре интервенты стали проводить повальные аресты среди местного населения. На острове Мудьюг и в становище Иоаканга на Кольском полуострове оккупанты создали концентрационные лагеря, в которых содержались сторонники Советской власти.
1—2 августа 1918 года интервенты захватили главный северный порт России Архангельск. Американский консул в этом городе сообщал послу США Фрэнсису: «Целью является не просто оккупация Архангельска, а движение во внутренние части России». Интервенты разогнали местный Совет и создали послушное им правительство во главе с «народным социалистом» Чайковским. Вскоре в Архангельск переехали дипломаты стран Антанты, до тех пор находившиеся в Петрограде или в Москве. Архангельск превратился в опорный пункт интервентов, откуда они двинулись на Котлас и Вологду.
Захватчики подвергли разграблению северный край. Только американские интервенты, по подсчётам советского историка А.В. Берёзкина, вывезли из северных районов России «льна, кудели и пакли 353409 пудов (в том числе одного льна 304575 пудов). Они вывозили меха, шкуры, поделочную кость и другие товары». Правда, посол США в России Дэвид Фрэнсис утверждал, что американцы в этом отношении отставали от англичан. Он писал, что из 20 тысяч тонн льна, скопившегося в Архангельске, англичане захватили 17 тысяч, в то время как американцы только 3 тысячи. Управляющий канцелярией Отдела иностранных дел белого правительства Чайковского жаловался 11 января 1919 года генерал-квартирмейстеру штаба главнокомандующего: «после ограбления края интервентами не осталось никаких источников для получения валюты, за исключением леса, что же касается экспортных товаров, то всё, что имелось в Архангельске на складах, и всё, что могло интересовать иностранцев, было ими вывезено в минувшем году». По подсчётам советских историков, интервенты из США, Великобритании, Франции и Канады вывезли с севера различных товаров на сумму в 5 миллиардов золотых рублей.
Выступавших против разграбления края бросали в концентрационные лагеря или тюрьмы. В них содержались 52 тысячи заключённых. Получалось, что каждый шестой житель оккупированных земель оказался в тюрьмах или лагерях. Узник одного из таких лагерей врач Маршавин вспоминал: «Измученных, полуголодных нас повели под конвоем англичан и американцев. Посадили в камеру не более 30 квадратных метров. А сидело в ней более 50 человек. Кормили исключительно плохо, многие умирали с голоду... Работать заставляли с 5 часов утра до 11 часов ночи. Сгруппированных по 4 человека нас заставляли впрягаться в сани и возить дрова... Медицинская помощь совершенно не оказывалась. От избиений, холода, голода и непосильной 18—20-часовой работы ежедневно умирало 15—20 человек». Оккупанты расстреляли 4000 человек по решению военно-полевых судов. Немало людей было уничтожено без суда.
В середине 1918 года английские войска захватили Закаспийскую область (часть современной Туркмении) и таким образом закрыли Советской стране торговые пути через Каспийское море. Оттуда они попытались выбить турок из Баку, но потерпели поражение. Однако английские агенты успели захватить в плен народных комиссаров Бакинской коммуны во главе с С. Шаумяном в подконтрольную Британии Закаспийскую область. Борцы за Советскую власть, которые стали известны как 26 бакинских комиссаров, были переданы англичанами своим эсеровским ставленникам. Те по приказу английских хозяев расстреляли Шаумяна и других под Красноводском.
Ещё в начале 1918 года державы Антанты перекрыли и выход России в Тихий океан, захватив Владивосток. 5 апреля в этот город высадился японский военный десант. На другой день туда же высадились английские войска. За ними последовали войска США и других стран. К концу 1918 года на Дальнем Востоке находилось более 150 тысяч иностранных интервентов. Помимо воинств из указанных трёх стран, здесь хозяйничали контингенты канадских, чешских, словацких, французских, итальянских, румынских, польских, сербских и китайских войск.
Интервенты беспощадно подавляли сопротивление местного населения. Историк Ф.Ф. Нестеров писал, что после падения Советской власти на Дальнем Востоке «сторонников Советов всюду, куда доставал штык заокеанских «освободителей России», кололи, рубили, расстреливали партиями, вешали, топили в Амуре, увозили в пыточных «поездах смерти», морили голодом в концлагерях». В ходе карательных экспедиций против жителей Приморья и Приамурья, поддерживавших партизан, в одной Амурской области только американскими карателями было уничтожено 25 сёл и деревень. Командующий американскими интервентами на Дальнем Востоке генерал Грейвс признавал: «Жестокости были такого рода, что они будут вспоминаться и пересказываться среди русского народа через 50 лет после их свершения». Соединённые Штаты, отмечал он, «снискали себе ненависть со стороны более 90% местного населения».
Интервенты из разных стран грабили всё, что могли захватить на Дальнем Востоке. Только одна американская фирма Эйрингтона отправила из Владивостока в США 15730 пудов шерсти, 20407 овечьих шкур, 10200 крупных сухих кож. Однако американцы рассчитывали на гораздо большие выгоды от вторжения в богатый край, чем прибыли от продажи шерсти, овечьих шкур и сухих кож. Выступая 20 июня 1918 года в конгрессе США вскоре после начала американской интервенции, сенатор Шерман указал на необходимость воспользоваться случаем для покорения не только Приморья и Дальнего Востока, но и всей Сибири. Сенатор заявлял: «Сибирь — это пшеничное поле и пастбища для скота, имеющие такую же ценность, как и её минеральные богатства».
Ещё до начала Октябрьской революции правительство США предприняло шаги для захвата Сибири и Дальнего Востока. В ходе Первой мировой войны, когда Россия оказалась отрезанной от путей торговли через Европу, Балтийское и Чёрное моря, резко возросла зависимость России от США. Если в 1913 году американский импорт из России был несколько выше её экспорта из США, то в 1916 году американский экспорт превышал российский импорт в США в 55 раз. Военные расходы России привели к кабальным заимствованиям у иностранных банков, в особенности американских.
Весной 1917 года посол США в России Дэвид Фрэнсис предложил очередной заём в 100 миллионов долларов. Для погашения этого и прошлых займов американцы предложили Временному правительству сдать в аренду Соединённым Штатам Уссурийскую, Восточно-Китайскую и Транссибирскую железные дороги. На основе достигнутой договорённости в середине октября 1917 года в Японии был сформирован «Русский железнодорожный корпус» в составе 300 американских железнодорожных офицеров и механиков. «Корпус» состоял из 12 отрядов инженеров, мастеров, диспетчеров, которые должны были быть размещены между Омском и Владивостоком. Как подчёркивал советский историк А.В. Берёзкин в своём исследовании, «правительство США настаивало на том, чтобы присылаемые им специалисты были облечены широкой административной властью, а не ограничивались бы функциями технического наблюдения». Фактически речь шла о передаче сибирских железных дорог под американский контроль.
Так, в первые же месяцы после Октябрьской революции две воюющие коалиции Мировой войны, окружив нашу страну с запада, востока, севера и юга, приступили к её разграблению и порабощению её населения.
Ещё до начала Октябрьской революции в США и Великобритании стали разрабатываться планы раздела России. В своих воспоминаниях и художественных произведениях, основанных на личном опыте, известный английский писатель и сотрудник британской разведки Уильям Сомерсет Моэм подробно описал, как в конце лета 1917 года он был отправлен в Россию для организации заговора с целью предотвращения прихода к власти большевиков. Хотя, по словам Моэма, «время поджимало», британский разведчик направился в Петроград не через Северное море и Скандинавию (что заняло бы несколько дней), а проехал через США, Тихий океан и Японию, а затем через российский Дальний Восток, Сибирь, Урал. В пути Моэма сопровождали четыре руководителя чехословацкого военного корпуса, созданного в России в 1915 году из числа военнопленных австро-венгерской армии. Учитывая, что менее чем через год после поездки Моэма и его чехословацких спутников Транссибирская железная дорога оказалась в руках взбунтовавшегося чехословацкого корпуса, можно предположить: поездка британского разведчика и руководителей этого воинского соединения имела разведывательную цель.
После провала заговора британской разведки с целью остановить Октябрьскую революцию на состоявшемся в начале ноября 1917 года в Яссах совещании представителей стран Антанты представителям чехословацкого корпуса было поручено выступить в качестве «военно-полицейской силы для наведения порядка в России». Для прикрытия руководители корпуса изъявляли готовность помочь Советам сражаться против германской интервенции. Но после подписания Брестского договора они стали просить Советское правительство переправить их во Францию для участия в боях на Западном фронте.
Советская сторона согласилась удовлетворить эту просьбу. По неясным причинам корпус было решено вывезти из России не через Баренцево или Каспийское море, а через Сибирь, а далее морским путём в Западную Европу. Путь по Транссибирской железной дороге был определён в соглашении между руководством корпуса и советскими властями, подписанном 26 марта 1918 года. Советское правительство требовало разоружения корпуса, хотя и признало, что небольшое количество оружия для личной безопасности солдатам можно иметь.
За передвижением эшелонов и спорами по поводу оружия у чехов и словаков внимательно следили западные державы. В апреле и мае 1918 года в Москве состоялись секретные совещания представителей стран Антанты. В мае 1918 года посол США в России Дэвид Фрэнсис писал своему сыну в США: «В настоящее время я замышляю... сорвать разоружение 40 тысяч или больше чехословацких солдат, которым Советское правительство предложило сдать оружие». К этому времени чехословацкий корпус был разделён на четыре группы: пензенская, челябинская, сибирская (она находилась в эшелонах на Транссибирской дороге от Кургана до Иркутска) и дальневосточная (уже прибывшая в район Владивостока). Утверждают, что непосредственным поводом для вооружённого выступления чехословацких легионеров послужило их столкновение с бывшими венгерскими военнопленными. Но очевидно, что мятеж был заранее и тщательно подготовлен. 25 мая сразу же после начала мятежа легионеры захватили Ново-Николаевск (Новосибирск). 26 мая ими был взят Челябинск, затем Томск, Пенза, Сызрань. В июне мятежники овладели Курганом, Иркутском, Красноярском. 29 июня белочехи вступили во Владивосток, который к тому времени был захвачен иностранными интервентами различных стран. К тому времени Совет Антанты объявил чехословацкий корпус частью своих вооружённых сил.
Захват крупных городов и установление власти вооружённых отрядов из малых народов Центральной Европы над многомиллионным населением Поволжья, Урала и Сибири объяснялись тем, что на огромных просторах России чехословацкое воинство в то время не могло встретить достойного сопротивления. После распада царской армии, начавшегося с февраля 1917 года, в рядах только начавшей создаваться Красной Армии весной 1918-го имелось лишь 119 тысяч человек для защиты одной шестой части земного шара. Неудивительно, почему в считанные недели 50 тысяч чехословацких легионеров взяли под свой контроль обширные территории Сибири и Дальнего Востока.
Мятеж чехословацкого корпуса способствовал развязыванию полномасштабной гражданской войны в России. Во всех регионах, через которые проходила Транссибирская железная дорога, выступили вооружённые формирования контрреволюционного подполья. Антисоветские отряды свергали Советскую власть, казнили её руководителей, бросали в тюрьмы её сторонников. Повсюду в Сибири, на Дальнем Востоке и Урале контрреволюционеры стали восстанавливать досоветские порядки.
Значительный вклад в «наведение порядка» вносили солдаты чехословацкого корпуса, именовавшие себя «легионерами». Сразу же после захвата Самары они устроили концентрационный лагерь под открытым небом. Тысячи жителей Самары были согнаны на огороженное колючей проволокой поле в нескольких километрах от города. Там они были вынуждены проводить день и ночь под открытым небом. Их морили голодом и избивали. Вслед за захватом любого города в окрестные деревни направлялись отряды белочехов, которые грабили и разоряли крестьянские хозяйства. Особенно зверствовали легионеры на Дальнем Востоке, где множество мирных деревенских жителей было ими расстреляно. Крестьянские дома грабили и сжигали.
Если интервенты, захватившие север Европейской России и Дальний Восток, не брезговали грабить склады с пенькой, льном, паклей и шерстью, то легионеры устремились к значительно более богатой добыче, находившейся в Казани. Ещё в 1915 году после начала наступления немецких и австрийских войск и занятия ими Польши, Литвы, части Латвии царское правительство приняло решение эвакуировать золотой запас империи в глубь страны. Наибольшая его часть была переправлена в Казань, где золото и другие ценности были размещены в подвалах местного отделения Государственного банка.
После захвата Самары чехословацкими солдатами 8 июня 1918 года ими был создан так называемый Комитет членов Учредительного собрания «Комуч». В своём дневнике представитель «Комуча» Лебедев писал, что «в числе мотивов», определявших задачу захвата Казани, «немаловажен и тот, что в Казани находится эвакуированный в неё золотой запас Государственного банка».
Легионеры заручились поддержкой сербского батальона, размещённого в Казани. Эти сербы были бывшими военнопленными австро-венгерских и германских армий, затем освобождёнными русскими войсками в ходе Первой мировой войны. Руководство батальона подчинялось сербской военной миссии, находившейся в Архангельске.
По мере приближения отрядов чехословацкого корпуса к Казани Советское правительство приказало вывезти из города золотой запас страны. Однако 27 июня в разгар подготовки к эвакуации главком Восточного фронта М.А. Муравьёв вызвал к себе управляющего Казанского отделения Государственного банка Марина и потребовал прекратить приготовления к вывозу золота, так как это, мол, провоцирует панические настроения. Хотя после открытого выступления Муравьёва против Советской власти эвакуация золотого запаса началась, подавляющая его часть оставалась в подвалах Казанского банка, когда в город ворвались отряды легионеров.
5 августа части чехословацкого корпуса, сербский батальон и белогвардейские отряды захватили Казанское отделение Государственного банка. Однако наступление Красной Армии на Казань вынудило грабителей перевезти захваченные ими золото и другие ценности в Самару. Поскольку наступление красных продолжалось, из Самары золотой запас в пяти железнодорожных эшелонах под охраной легионеров был перевезён в Уфу. Удивительным образом груз быстро таял по мере его перемещения на восток. Когда золотой запас опять стали эвакуировать в Омск в октябре 1918 года, он разместился уже не в пяти, а в двух железнодорожных эшелонах. В дальнейшем золото и другие драгоценности продолжали исчезать. Есть сведения, что эти ценности уплывали в банки западных стран. После создания Чехословацкой республики в Праге был создан «Легио-банк». Ни для кого не было секретом, что своему появлению банк обязан легионерам, прибывшим из России с большим количеством золота.
Хотя легионеры были выбиты из Казани и Самары к концу 1918 года, Советское правительство контролировало лишь четверть территории РСФСР. Разрыв хозяйственных связей центра Советской республики со многими областями поставил её экономику в тяжелейшее положение. К осени 1918 года из 9774 предприятий 33 губерний РСФСР 3686 бездействовали. Сокращение промышленного производства привело к резкому уменьшению поступления в сёла городских товаров, что в свою очередь разрушало сельскохозяйственное производство. С ноября 1917 года по 1 ав- густа 1918-го продовольственными организациями в 26 губерниях республики была заготовлена лишь одна десятая часть необходимого хлеба. Ещё ниже был уровень заготовок картофеля. Снабжение мясом и жирами было ничтожным. Нехватка продуктов усугублялась спекуляцией: на каждый пуд хлеба, заготовленный государственными органами республики, приходился целый пуд, продававшийся по бешеным ценам мешочниками.
Через 15 лет И.В. Сталин вспоминал «некоторые факты из жизни рабочих в 1918 году, когда целыми неделями не выдавали рабочим ни куска хлеба, не говоря уже о мясе и прочих продуктах питания. Лучшими временами считались тогда те дни, когда удавалось выдавать рабочим по восьмушке фунта чёрного хлеба и то наполовину со жмыхами». Хроническое недоедание вызывало у людей снижение сопротивляемости организма, а исчезновение медикаментов и развал системы здравоохранения способствовали распространению массовых эпидемий сыпного тифа, холеры, «испанки» (вирусного гриппа) и других болезней, погубивших миллионы жизней.
Не скрывая своего удовлетворения по поводу положения дел в России, посол Великобритании во Франции лорд Берти записал в своём дневнике 6 декабря 1918 года: «Нет больше России! Она распалась». Перечислив ряд государств, созданных интервентами на территории России, лорд замечал: «Остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку». Однако собравшиеся вечером 11 ноября 1918 года в доме 10 по Даунинг-стрит на торжественную трапезу по случаю окончания войны члены британского правительства во главе с Ллойд Джорджем не разделяли спесивого самодовольства Берти. В то время как за окнами правительственного здания раздавались крики лондонцев, ликовавших по поводу победоносного окончания войны, королевские министры были в подавленном настроении. Участник этого собрания военный министр Черчилль позже вспоминал: он и его коллеги осознали, что разграбленная, голодная и растерзанная Россия превратилась в угрозу для Британской империи. Пример страны, в которой на деле осуществлялись принципы социального и национального равенства, стал заразительным для миллионов угнетённых в империи. С начала 1918 года в Британской Индии началась кампания гражданского неповиновения колониальным властям. Движение за национальное освобождение охватывало все части империи. Попытки Лондона подавить восстание в самой древней британской колонии — Ирландии провалились, а вскоре в Дублине была провозглашена независимость Ирландии.
Примеру Советской власти были готовы следовать и в Англии. Ещё летом 1917 года в Лидсе прошла конференция рабочих и социалистических организаций под лозунгом «Следуйте примеру России». Её участники приняли решение создавать Советы рабочих и солдатских депутатов. Делу Советов были готовы подражать во всём мире. Рабочие Сиэтла в своём обращении к рабочим Советской России в декабре 1917 года писали: «Ваша борьба по самому существу — наша борьба». 1 февраля 1918 года в адриатическом порту Котор было поднято восстание моряков австро-венгерского флота. Оно было подавлено через 3 дня. Один из участников восстания на суде заявил: «На восстание нас подняло то, что произошло в России. Там взошло новое солнце, которое будет светить ... всем народам земного шара, и оно им принесёт с собой мир и справедливость». Собравшиеся в доме 10 по Даунинг-стрит знали, что капитуляции Германии предшествовали восстания в этой стране и создание Советов по российскому образцу.
Британские министры сознавали, что уход германских войск и их союзников из оккупированных ими земель в России приведёт к восстановлению там Советской власти. Поэтому на совещании 11 ноября Черчилль поставил задачу: «Германию нужно пригласить помочь нам в освобождении России… Мир с германским народом, война против большевиков».
Вскоре Совет Антанты потребовал от германских военных властей не покидать оккупированные ими Прибалтику, Белоруссию и Украину. Однако такой приказ трудно было выполнить. Немецкие солдаты, находившиеся в Прибалтике, бунтовали, требуя их возвращения в Германию. Лишь часть немецких частей выполняла требования Антанты. Тогда западные правительства стали спешно перебрасывать свои силы в земли, оккупированные войсками центральных держав.
После вывода турецких войск из Баку туда 17 ноября 1918 года прибыли английские войска. Они вступили в Батуми 15 декабря, а 25 декабря — в Тифлис. Одновременно началось вторжение войск Антанты в Прибалтику. 1 декабря 1918 года в Лиепаю прибыла британская эскадра под командованием адмирала Синклера. 18 декабря английские военные корабли вошли в Рижский порт. 12 декабря английская эскадра прибыла в Таллин. В Литву прибыли американские войска.
Но ещё до прибытия войск Антанты и по мере ухода значительной части немецких войск из Прибалтики была восстановлена Советская власть в Эстонии, Латвии и Литве. Красным Армиям прибалтийских Советских республик пришлось вести тяжёлые бои против британских, американских и германских войск, ставших на службу Антанте, а также против вновь созданных интервентами антисоветских местных формирований. В этой неравной борьбе интервенты и их пособники одержали верх и Советская власть снова была свергнута в Прибалтике, а её сторонники были подвергнуты казням или репрессиям.
Чтобы воспрепятствовать восстановлению Советской власти на Украине, в Крыму и на Северном Кавказе, страны Антанты развернули интервенцию в этих регионах. В конце ноября 1918 года англо-французская эскадра вошла в Новороссийск. Англо-французские десанты были высажены в Одессе и Севастополе. Интервенты захватили Крым. К концу января 1919 года войска Антанты вышли на линию Тирасполь — Николаев — Херсон — Крым. С февраля интервентам стали помогать войска Петлюры. К середине февраля 1919 года на юге России находилось около 100 тысяч войск Антанты из Франции, Великобритании, Германии, Греции, Польши, Сербии, Румынии.
Однако, в отличие от Прибалтики, здесь интервенты не смогли долго удержаться. 10 марта Красная Армия взяла Херсон, 14 марта — Николаев, 6 апреля — Одессу, 29 апреля — Севастополь. Для руководителей стран Антанты стало ясно, что силами своих войск, даже с помощью недавних врагов из Германии, они не смогут одолеть Советскую Россию. Поэтому западные державы активизировали поддержку вооружённых формирований российской контрреволюции. За зиму 1918—1919 годов страны Антанты умножили поставки вооружений белогвардейским армиям. Западные страны направили 300 тысяч винтовок, 558 артиллерийских орудий, 160 миллионов патронов, а также партии обмундирования и снаряжения в распоряжение Добровольческой армии Деникина, насчитывавшей 250 тысяч человек. Беседуя с Савинковым у карты России, Черчилль показал на флажки, обозначавшие позиции армии Деникина, и заметил: «Вот — моя армия!»
«Верховный правитель России» Колчак получил из стран Антанты около 600 тысяч винтовок, 600 орудий и большой запас обмундирования. За поставки вооружений Колчак расплачивался золотом, которое ещё не успели разграбить легионеры, Чехословацкий корпус считался самым надёжным соединением войск Колчака, вплоть до того дня, когда они передали «верховного правителя» красным партизанам вместе с остатками золотого запаса России.
Своё наступление на Петроград в мае 1919 года командующий Северным корпусом генерал Юденич развернул при поддержке 1-й эстонской дивизии и английской эскадры под командованием адмирала Коуэна. Одновременно с ним на Гдов начал наступление отряд Булак-Булаховича, а западнее Пскова наступала 2-я эстонская дивизия. На Петрозаводско-Олонецком направлении активизировались белые отряды, в которых, помимо бывших царских офицеров, сражались финны, англичане, канадцы, сербы, поляки. Белые генералы, объявившие о борьбе за «великую, единую и неделимую Россию», продолжали дело иностранных интервентов при их участии и их всесторонней помощи.
Активно вооружали страны Антанты польское правительство Пилсудского, войска которого оккупировали в 1919 году значительную часть Белоруссии, а весной 1920 года вторглись в Советскую Украину. Вооружая армии Пилсудского, Франция поставила Польше 1494 артиллерийских орудия, 350 самолётов, 2800 пулемётов, 327 тысяч винтовок. Военные советники из Франции руководили проведением операций польских армий.
Дольше всего оставались на советской земле японские интервенты. Даже после разгрома Колчака они при поддержке контрреволюционных войск Семёнова и Каппеля продолжали оккупацию Забайкалья, Приамурья и Приморья. За время своей оккупации этих регионов японские интервенты вывезли из них около 650 тысяч кубометров леса, рыбы на 5 миллионов рублей, а также много других продуктов, и угнали более 2000 железнодорожных вагонов, 250 речных и морских судов, разграбили золотые запасы многих банков. Действия японской военщины отличались особой жестокостью. Одним из примеров такого рода стала расправа японских интервентов с членами Реввоенсовета Приморья во главе с С.Г. Лазо. После пыток они были сожжены в паровозной топке.
Победа Красной Армии над её врагами означала не только торжество идей социалистической революции, но и спасение великой страны от немыслимых мук, которые принесли её населению иностранные интервенты и их пособники в России.
Когда в начале 1918 года стало ясно, что Россия подверглась нападению армий всех крупнейших стран мира, мало кто в стране считал возможным победу над ними. Хотя «левые коммунисты» во главе с Н.И. Бухариным выступили против подписания Брестского мира и выдвинули лозунг «революционной войны» против Германии и её союзников, они не скрывали того, что такая война была бы проиграна. Они считали, что крестьяне, составлявшие основную часть населения России, не будут оказывать сопротивления оккупантам до тех пор, пока захватчики не станут их грабить. Выступая на VII съезде РКП(б) в марте 1918 года, Бухарин утверждал: «Крестьяне будут втягиваться в борьбу тогда, когда будут слышать, видеть, знать, что у них отбирают землю, сапоги, отбирают хлеб... Наше единственное спасение заключается в том, что массы познают на опыте, в процессе самой борьбы, что такое германское нашествие, когда у крестьян будут отбирать коров и сапоги, когда рабочих будут заставлять работать по 14 часов, когда будут увозить их в Германию, когда будет железное кольцо вставлено в ноздри, тогда, поверьте, товарищи, тогда мы получим настоящую священную войну». «Левые коммунисты» рассчитывали, что в ходе «священной войны» оккупанты понесут огромные потери, а это вызовет возмущение в странах, пославших интервентов. Возмущение же масс перерастёт в революционный взрыв в странах Западной Европы, а затем и в мировую революцию.
Давая отповедь Бухарину и другим «левым коммунистам» на том съезде партии, Ленин назвал их надежды на мировую революцию верой в сказки и осудил коммунистов, которые верят в сказочки. В отличие от Бухарина и других Ленин верил в сознательность российского рабочего класса и передового крестьянства. Незадолго до съезда, 21 февраля 1918 года, Ленин выдвинул лозунг «Социалистическое отечество в опасности!». В статье, опубликованной на следующий день в «Правде», он писал: «Священным долгом рабочих и крестьян России является беззаветная защита республики Советов против полчищ буржуазно-империалистической Германии… Да здравствует социалистическое отечество!»
На призыв Ленина откликнулись десятки тысяч добровольцев, вступивших в ряды Красной Армии, которая стала создаваться несколько дней назад. В последующем сотни тысяч вступали в Красную Армию, защищавшую социалистическое отечество от иностранных интервентов и их наймитов. Многие из рабочих и крестьян, к которым обращался Ленин, понимали, что «защита социалистического отечества» означала сохранение завоеваний Октябрьской революции, которые хотели уничтожить её враги. Однако было немало и таких, кто, не став сторонниками социалистических преобразований, не желал, чтобы их отечество оказалось под пятой зарубежных господ и их местных слуг. До половины всех офицеров царской армии вступили в ряды Красной Армии.
Подобным образом на защиту Советской страны вставали многие люди, не состоявшие в рядах РКП(б) и даже далёкие от понимания политических проблем. Объясняя причины, почему крестьяне российского Дальнего Востока поднялись на борьбу против иностранных интервентов, историк Фёдор Нестеров указывал, что сначала крестьяне не имели ничего против пришельцев, так как их доходы даже несколько выросли при оккупантах, готовых, не торгуясь, покупать шкурки соболей и другого таёжного зверья. Однако вскоре для них стало ясно, что интервенты не считают местных жителей за людей. Свидетельства о том, «что на прошлой неделе американский матрос в порту застрелил русского мальчика, что несколько японцев на глазах у всех среди бела дня забили прикладами до смерти дряхлого старика-корейца, что местные жители должны теперь, когда в трамвай входит иностранный военный, вставать и уступать ему место, что по сёлам, где располагаются японские гарнизоны, расклеены распоряжения комендатуры, предписывающие русским при встрече с японцем остановиться, снять шапку, поклониться и сказать «здравствуйте!», что в Хабаровске ежедневно расстреливают десятками пленных красногвардейцев, что по ночам жёлтый поезд Калмыкова останавливается на мосту через Амур и там личная охрана атамана кавказскими кинжалами и шашками рубит и сбрасывает в реку заключённых, которых устала пытать», — всё это перевешивало соображения о том, что оккупанты, не торгуясь, неплохо платят за предметы охотничьего промысла.
Мысли о том, что «рабы не мы, мы — не рабы», стали частью народного сознания ещё до того, как эти фразы стали читать советские школьники в первых букварях, выпускавшихся после Октябрьской революции. Крестьяне Дальнего Востока массами шли в партизанские отряды, возглавлявшиеся большевиками. К началу 1920 года эти отряды освободили 2/3 территории Дальнего Востока. Подобные же соображения заставляли и крестьян других оккупированных областей России, а также Украины, Белоруссии и Прибалтики подниматься на борьбу против иностранных интервентов.
Провалу интервентов способствовал и внешний фактор. Хотя надежды «левых коммунистов» на мировую революцию оказались призрачными, а советские революции в Венгрии, Баварии и Словакии были быстро подавлены, интервенция и помощь Антанты белым армиям вызвала сопротивление среди многих людей в зарубежных странах. Несмотря на то, что потери, которые несли американские интервенты, были не столь крупными (американские интервенты на Севере потеряли 110 человек погибшими в боях и 70 скончавшимися от болезней), требования рядовых американцев прекратить военные действия в России усиливались с каждым днём. 22 мая 1919 года член палаты представителей Мейсон в своём выступлении в конгрессе говорил о ежедневном потоке писем от избирателей, требующих вывода войск из России. 20 мая 1919 года сенатор от штата Висконсин и будущий кандидат в президенты США Лафоллет внёс в сенат резолюцию, одобренную законодательным собранием штата Висконсин. В ней содержался призыв о немедленном выводе американских войск из России. 5 сентября 1919 года влиятельный сенатор Бора заявил в сенате: «Господин президент, мы не находимся в состоянии войны с Россией. Конгресс не объявлял войны против русского народа. Народ Соединённых Штатов не желает воевать с Россией». Под влиянием подобных выступлений летом 1919 года начался вывод американских интервенционистских войск с севера России. К апрелю 1920 года были выведены американские войска и с Дальнего Востока.
Мощные выступления против интервенции проходили в Великобритании. Там собирались массовые митинги под лозунгом «Руки прочь от России!». Профсоюзы требовали вывода британских войск из Советской страны и угрожали бойкотировать отправку военных грузов для белых генералов. Росли бунтарские настроения и среди английских солдат, участвовавших в походах Антанты. В секретном циркуляре военный министр У. Черчилль запрашивал: «Не создаются ли в армии солдатские Советы?»
На военных судах французских интервентов на Юге Украины произошёл мятеж. 19 апреля 1919 года матросы французских линкоров «Жан Бар», «Франс», «Мирабо», «Жюстис», «Верньо» потребовали отправки их на родину. Затем мятеж перекинулся на крейсеры «Вальдек Руссо» и «Брюн», а также на миноносцы «Фоноконно» и «Мамлюк». Правительство Франции было вынуждено отозвать свои военные суда из России.
Поражения белых армий, снабжавшихся Антантой, заставили руководство западных держав временно отказаться от планов немедленного свержения Советской власти и начать проводить социальные реформы в своих странах, чтобы предотвратить революции, подобные той, что произошла в России. Вскоре Совет Антанты снял экономическую блокаду Советской России, а затем ведущие страны Западной Европы стали восстанавливать торговые и дипломатические отношения с Советской страной.
Изгнание иностранных захватчиков из нашей страны произошло за два месяца до подписания Договора об образовании Союза Советских Социалистических Республик. Победа советских людей над захватчиками из ведущих стран мира и их наёмниками стала убедительным свидетельством силы идей Октябрьской революции. Отметив превосходство принципов новой общественной организации, Декларация об образовании СССР, опубликованная в «Правде» 30 декабря 1922 года, подчёркивала, что «только благодаря» им «советским республикам удалось отбить нападения империалистов всего мира, внутренних и внешних». Хотя японские оккупанты ещё удерживали в своих руках до 1925 года Северный Сахалин, а иностранная агентура поддерживала басмаческие бесчинства в Средней Азии, после 25 октября 1922 года великая страна от Кронштадта до Владивостока стала свободной от интервентов и могла уверенно идти по избранному ею пути социалистического строительства.
На фотографии английский танк Mk V на вооружении Добровольческой армии. 1919 год.
