| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
В феврале 1943 года, то есть 78 лет назад, Красная Армия освободила от фашистов донбасский городок Краснодон. Это была радость со слезами на глазах. Плач стоял над Краснодоном, когда из шахтного шурфа подняли тела казнённых участников «Молодой гвардии». Она была первой подпольной антифашистской организацией, о которой советские люди узнали ещё во время войны.
Архивные воспоминания родителей молодогвардейцев и других членов их семей доносят до нас прекрасные образы юных ребят. Многое о периоде оккупации и дне освобождения помнил Владимир Петрович Минаев, младший брат Нины Минаевой, которая была зверски убита вместе с товарищами. Он пережил потерю любимой сестры, видел подъём тел погибших и публичную казнь трёх изменников, причастных к разгрому организации. Мне повезло переписываться с ним восемнадцать лет.
Владимир Петрович ушёл из жизни 14 сентября 2020 года в возрасте восьмидесяти семи лет. Он был внештатным автором «Правды». И я подумала, что в годовщину освобождения Краснодона было бы справедливо вспомнить Владимира Петровича вместе с читателями нашей газеты.
«ВОЛНЕНИЕ охватило их. Некоторое время они молчали. «Давай наметим, с кем поговорить в первую очередь», — хрипло сказал Анатолий, овладев собой. «…Скорей уж Нина Минаева», — сказала Уля. «Светленькая, робкая такая?» — «Ты не думай, она не робкая, она застенчивая, она очень твёрдых убеждений».
Эти строки фадеевского романа «Молодая гвардия» относятся к эпизоду, где подпольщики решают, кому из друзей предложить вступление в организацию. И тогда звучит имя Нины Минаевой, симпатичной девушки с косами. В романе её образ дан скупо и без упоминания двух братьев. Младший, Владимир Петрович Минаев, был так потрясён высотой духа земляков, что до конца дней служил делу памяти «Молодой гвардии», защищал её в прессе от клеветников. Он называл себя очевидцем из последнего поколения свидетелей, то есть из тех наших современников, кто лично знал молодогвардейцев в период их борьбы.
Владимир Петрович общался со многими, кто дорожил именем «Молодой гвардии». С малолетства увлекаясь историей этого подполья, я смогла узнать домашний адрес Минаева. И осенью 2002 года, как раз на 60-ю годовщину создания «Молодой гвардии», полетело к нему в Киев, где он жил, моё письмо. Сколько их было потом, наших друг к другу бумажных и электронных писем, фотографий, книг, газетно-журнального материала, даже коробок киевских конфет!..
А в ту осень круглой молодогвардейской даты Владимир Петрович, уроженец Краснодона, опять гостил на малой родине. Юбилеи подполья отмечались там очень торжественно. Так что «краснодонец Минаев», как говорил о себе этот житель центрального района Киева, эмоционально поделился со мной впечатлениями в первом ответном письме.
Конечно, всё, связанное с Краснодоном, — лишь часть большой биографии много повидавшего и пережившего Владимира Петровича. Он был инженером, изобретателем с авторскими свидетельствами, уполномоченным Министерства промышленности строительных материалов СССР при правительстве Монголии… Но я акцентирую внимание именно на том, что значила для него «Молодая гвардия». Ведь Минаев вёл переписку со многими школьными молодогвардейскими музеями страны, постоянно выступал в краснодонском музее, а четыре издания его книги «Молодая гвардия»: опять предательство» общим тиражом 2800 экземпляров бесплатно розданы музейными сотрудниками экскурсантам Краснодона. После государственного переворота на Украине 2014 года переиздание книги о советских героях-комсомольцах было уже невозможно, поэтому Владимир Петрович прислал диск с дополненной книгой мне. А я отправила текст на сайт россиянина Дмитрия Щербинина «Молодая гвардия».
«На старости лет память щедро открывает камеры хранения, — писал мне Владимир Петрович. — Воспоминания яркие! И отвлекают от непереносимых, возмутительных обстоятельств во всех сферах нынешней жизни. Ведь 75-летие со дня освобождения Киева от немцев наша нацистская власть отметила, естественно, репрессиями против антифашистов. Я сейчас во второй оккупации…» Понятно, что стресс не прибавлял здоровья его больному сердцу, перенёсшему в 2001 году аортокоронарное шунтирование. Сочувствуя Владимиру Петровичу, я убеждала его быть поспокойнее. Но в самом деле, насколько поразительно сходство послемайданных порядков с «новым порядком» немецко-фашистских оккупантов! Вот так же, как при них, запрещены на Украине советская символика и Коммунистическая партия, легализованы нацбатальоны бандеровского толка. И монументы советской эпохи нынешние нацисты громят, как громили немцы памятник героям Гражданской войны в родной Минаеву Первомайке, что с 1938 года стала частью города Краснодона.
Последний раз Владимир Петрович побывал на родине в мае 2014 года, на торжествах в честь 70-летия прекрасного краснодонского музея «Молодая гвардия». Успел, прежде чем боевые действия в Донбассе вплотную приблизились к Краснодону. Украинские войска лупили из орудий так, что музей трясло от раскатов. Звенели большие окна и многочисленные стеклянные витрины. На лето музей пришлось закрыть для посетителей, но отважные сотрудники ходили на работу, сохраняя бесценные свидетельства о героическом комсомольском подполье. И сохранили! В боевой обстановке, что сложилась вокруг, роль музея как центра патриотического воспитания, как моральной опоры только возросла.
Я ДВАЖДЫ приезжала в Краснодон из Пскова в советское время и была совершенно счастлива: сбылась детско-юношеская мечта увидеть это священное место. Музей, созданный ещё в 1944 году, хранит память о молодогвардейцах, в том числе о Нине Минаевой. Это была девушка с артистическим даром, успевавшая хорошо учиться, блистать «звёздочкой» драмкружка и помогать матери по хозяйству. Ведь Наталья Фёдоровна растила детей без мужа. Школьный аттестат Нина получила 21 июня 1941 года, оказавшись в числе самых первых выпускников школы имени Ворошилова. Мечтая о профессии врача, она с первых военных дней училась на медсестру и работала в больнице.
Владимиру Петровичу запомнился такой эпизод из периода фашистской оккупации. Вечер, в комнате сестры за столом полно подружек. Все с Первомайки — Лина Самошина, Нина Герасимова, сёстры Тоня и Лиля Иванихины, Шура Бондарева. «А мы песни переписываем, — уверенно объясняет Нина матери. — Без песен тоскливо». Десятилетний брат Вовка крутится рядом, словно невзначай подглядывает в листочки на столе. Странно, а где там песни?.. Нина отводит брата от стола и, посмеиваясь, гладит по голове: «Гляньте, какой большой мой Вовка! И уши большие. А чтоб они не торчали, он голову на ночь полотенцем обматывает». Вспоминая это, Владимир Петрович писал: «Я загорелся до слёз и пулей выскочил из комнаты. И всегда так: чтобы я «не развешивал уши», Нина чем-то конфузила меня, и я долго не показывался на глаза её компании». Подпольщики бдительно хранили свои секреты.
А после подобных «посиделок» в округе появлялись антифашистские листовки. В вооружённых операциях за городом девушки не участвовали, зато по возможности собирали оружие и патроны для парней. Похоже, этим занималась и Нина. Чтобы не угнали в Германию, она устроилась приёмщицей молока во флигеле на базаре. Когда Вова приносил ей обед, сестра была одна и наскоро ела. Потом, вытащив из-за пустых бидонов тяжеленную сумку, ласково говорила: «Не бойся, сейчас никто не придёт, а я быстренько!» И исчезала. За флигелем начинался «Шанхай», как звали в просторечии городской район с хатами-мазанками, а дальше — степь. В степи, в развалинах бывшей бани, ребята хранили оружие. Нина возвращалась, видимо, оттуда с явно пустой сумкой и радостная, запыхавшаяся тормошила брата.
Девушка так и не узнала, что от рук фашистов пали одиннадцать её родственников. Троюродный дядя Семён Семёнович Клюзов живым закопан в краснодонском парке в числе тридцати двух человек. Он был парторгом шахты. А дедушка по матери, лесник Фёдор Васильевич Алфёров, помогал партизанам на малой родине Нины — в Знаменском районе Орловской области. Расстреляны публично он и вся семья из девяти душ. В довоенную пору у этих людей краснодонская школьница Нина проводила летние каникулы.
Почему же молодогвардейцев казнили не публично, как это делалось с партизанами для устрашения жителей, а тайно, за городом? Зачем выбрали для расправы шахту? Владимир Петрович считал: оккупанты старались поддерживать миф о благонадёжности донского казачества, о верности его Гитлеру. Вот и скрывали факты упорного сопротивления. К тому же шёл январь 1943 года, Красная Армия приближалась. Убийцы не хотели оставлять улики злодеяний. В тёплой глубине шахты тела казнённых быстро превратились бы в скелеты безымянных граждан.
Во всей этой истории меня вот что особенно шокирует: непосредственными палачами, садистами в ходе страшных допросов и казни оказались краснодонцы-полицейские, то есть местные. Кто-то из них до войны жил с будущими молодогвардейцами по соседству, общался с их родителями, приходился, быть может, этим родителям коллегой по работе. Факт казни ребят полицаи старались скрывать. Когда 15 января 1943 года Нину уже сбросили в шахтный шурф, в её дом явились полицейские «конфисковать» имущество партизанской семьи. И, распив тут же бутылку водки, весело закричали бабушке Нины: «За здоровье твоей внучки! Пусть ей хорошо живётся». По их ухмылкам бабушка поняла, что арестованной Нины больше нет.
ПОСЛЕ освобождения Краснодона Владимир Петрович был очевидцем того, как горноспасатели извлекали на поверхность тела молодогвардейцев. Кажется, у этого жуткого места собрался весь Краснодон, включая девчонок и мальчишек. «Мама от горя была сама не своя, а бабушка не пускала меня к шурфу, — писал мне Минаев. — Но разве мальчишек удержишь?» Мать с трудом опознала Нину по шерстяным гамашам (чулки без подошв) и трусикам. Из одежды только это и осталось на теле погибшей.
Подпольщиков похоронили на центральной площади города. Много позднее рядом с братской могилой появились Вечный огонь, памятник «Клятва» и современное здание музея, а на месте казни — скульптура «Непокорённые». А тогда, 13 сентября 1943 года, вышли Указы Президиума Верховного Совета СССР о награждении молодогвардейцев орденами и медалями. Восемнадцатилетняя Нина Минаева удостоилась ордена Отечественной войны 1-й степени и медали «Партизану Отечественной войны» 1-й степени (посмертно).
Переписываясь с Владимиром Петровичем и слушая его в документальных фильмах, я поняла, что время не властно над его горячим, взволнованным отношением к истории «Молодой гвардии». Образы молодогвардейцев всегда жили в его душе. В одном из последних своих посланий Минаев признавался, что терпеть плохое самочувствие помогает ему пример молодогвардейских ребят: «Им было куда хуже, чем мне». И с присущими ему шутками-прибаутками призывал меня сотрудничать с «Правдой» как минимум до столетия «Молодой гвардии» (2042 год!), а в юбилей ещё написать о тех ребятах.
Последние свидетели уходят, ничего не поделать. Остаётся пронзительное чувство благодарности к ним за то, что они были с нами.
